2. Вы уволены!
Страдать от неизвестности насмерть перепуганной управляющей и молчаливому бариста помешал наплыв посетителей. Катя снова встала за барную стойку, принимая заказы и рассчитывая гостей. Гена и Оля готовили. Очередь была большая, но двигалась быстро.
А вот и последний посетитель в очереди.
– Здравствуйте, чего жела… ете, – Катя вздрогнула, встретившись с пронзительным взглядом серых глаз. Холодным, изучающим, оценивающим. Короткая стрижка, распахнутое чёрное дорогое пальто, из-под которого выглядывает изысканный серый костюм.
Память швырнула её на десять лет назад.
Ей пятнадцать и она по уши влюблена в новенького одноклассника Лёшу Кретова. Она так и не поняла, как это случилось, просто однажды засмотрелась, как уверенно он решил у доски какую-то адски трудную задачку по тригонометрии, на его точёный профиль, идеальную осанку, тонкие пальцы, крепко держащие кусок мела. А потом он прошёл мимо неё к своему месту, едва мазнув по ней взглядом, и Катя поняла, что пропала.
В преддверие Дня всех влюблённых доверилась подружкам, и началось: подари валентинку, признайся, чего тянуть, а вдруг, он – тоже? Скорей, бегом, застолби парня за собой! И она послушалась их, наивная идиотка.
Дождалась Кретова в раздевалке после уроков, и подарила открытку в форме сердечка. Не тайно, а так, чтобы знал точно – от кого. Кретов взял сердечко двумя пальцами, словно опасался к нему прикасаться. Смерил её высокомерным взглядом и процедил:
– Очень мило, спасибо. Но, видишь ли, эээ…
– Катя, – красная, как рак, подсказала парню своё имя.
– Катя, – кивнул Кретов. – У меня сейчас другие приоритеты в жизни, и девушки в них как-то не вписываются.
– О, – Катя опустила глаза в пол и готова была провалиться сквозь землю. Унизительней ситуации не придумаешь. – Окей. Тогда пока.
Не помня себя, выскочила на улицу без шапки и в сменной обуви. Вернуться в гардероб не позволили гордость и стыд. Ночь напролёт рыдала в подушку, а наутро проснулась с температурой сорок. Врачи диагностировали пневмонию. Больница, уколы, ингаляции. Вернуться в школу получилось только после весенних каникул. К счастью, Кретова в их классе уже не было, они с семьёй переехали. Вздохнула с облегчением, старательно запихав в дальний ящик памяти свою первую несчастную любовь, и продолжила жить дальше.
И вот сейчас этот Кретов снова стоит перед ней, и она снова чувствует себя провинившейся школьницей. Словно всё случилось вчера, а не десять лет назад. Ощутила, как бросило в жар, а щёки стали пунцовыми. Ну, нет. Достаточно с неё было унижения тогда.
Сколько он с ними учился? Всего пару месяцев? Сто баксов, что он даже не узнал её сейчас. Ведь в отличие от неё, он не был влюблён, чтобы запоминать цвет глаз и каждую чёрточку лица. Вдох-выдох, подбородок повыше и поувереннее взгляд:
– Чего желаете? – повторила вопрос, на этот раз без улыбки.
Кретов на секунду прищурился, затем ответил, растягивая слова:
– Даже не знаааю. Что посоветуете?
Он нарочно издевается? Купил сеть кофеен, и не знает, какой кофе выбрать? Уголки губ нервно дёрнулись, выдавая подобие улыбки, и Катя ответила:
– Кофе, чай, какао, горячий шоколад?
Кретов не спешил с ответом. Вместо этого он внимательно осмотрел кофе-машину, провёл рукой по барной стойке, оценивая её на наличие пыли. Катя ощутила, что закипает. Щёлкнула пальцами прямо перед носом их нового хозяина и повторила свой вопрос:
– Кофе, чай, какао, горячий шоколад?
Кретов и глазом не повёл. Полуобернулся и принялся рассматривать зал. Катя уже открыла было рот, чтобы поторопить его, когда парень небрежно обронил:
– Кофе какой посоветуете?
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Это проверка, Катя. Просто пройди её, и всё.
– Вы любите с молоком или без?
– И тот, и тот.
Хм. Вот ведь мерзавец. Стажёр на её месте растерялся бы. Но Катя – не стажёр. Хочет поболтать – пожалуйста, благо, очереди нет.
– А какой хотите больше сейчас?
Наконец, Кретову надоело пялиться на сидящих за столиками посетителей, и он повернулся.
– Эспрессо давайте.
Гена извлёк холдер и подошёл к кофемолке, но Кретов замотал головой:
– Нет, нет, нет! – Катя и Гена дружно на него посмотрели.
– Пусть девушка приготовит, – небрежный кивок в сторону Кати. – Будьте так добры.
– Она за кассой, не видишь что ли? – Гена нахмурился и исподлобья посмотрел на нашего гостя. Правый уголок рта Алексея дёрнулся в усмешке, а бровь насмешливо изогнулась.
Гена не знает его в лицо, не знает, что он и есть их новый хозяин. У Кати перехватило дыхание: сейчас он уволит Гену, так же, как уволил до этого других сотрудников. Очевидно, что люди для него – ничто, расходный материал.
– С большим удовольствием!
Катя выхватила у Гены холдер, оттолкнула бедром парня подальше от рабочей зоны, прошептав одними губами:
– Уйди, я сама, – и нажала кнопку кофемолки.
Действуя отлаженно и чётко, спустя тридцать секунд поставила перед гостем стаканчик эспрессо со словами:
– Ваш эспрессо. Хорошего вам дня.
Но Алексей Кретов не спешил уходить. Он медленно поднёс к губам напиток, втянул носом аромат, покрутил стаканчик в руках, проверяя эластичность кремА.
Катя подмечала всё это. Прямо сейчас Кретов играет в тайного покупателя и оценивает качество работы их кофейни: как обслуживают, как готовят, и сейчас вынесет вердикт.
Парень сделал глоток, чуть поморщился, покачал головой и сказал:
– Что ж, уважаемые эээ… – всмотрелся в её бейдж.
– Катя, – напомнила ему своё имя. Снова.
Алексей вскинул на неё свой пронзительный взгляд и чуть прищурился. Неужели, узнал? Затем пожал плечами и кивнул:
– Катя. И… – на этот раз прочитал сам, – Гена. Ты, – указал на парня, – уволен. А ты, – небрежно кивнул Кате, – позови сюда управляющую кофейни, и побыстрее.
3. Вы приняты!
– За что? – голос Кати стал хриплым, но волнения больше не было, только холодная решимость не дать в обиду друга.
– Прости? – Кретов оторвался от смартфона, в котором что-то сосредоточенно писал.
– Я спрашиваю, за что вы уволили Гену?
Алексей криво усмехнулся и окинул Катю оценивающим взглядом, затем обронил:
– За хамство по отношению к посетителю. В моей кофейне подобное недопустимо. А тебе, Катя, я советую поторопиться, потому что моё терпение не безгранично.
Гена тихонько выругался, сообразив наконец, кто перед ними. Опустил голову и собрался снять фартук, но Катя удержала его руку, что не укрылось от внимательного взгляда Алексея.
В этот момент открылась входная дверь, и внутрь практически вбежал запыхавшийся Пётр Козлов, управляющий всей их сетью. Это был мужчина за тридцать, в протёртых джинсах и коротком пуховике, с брюшком и блестящей лысиной. Когда Кате приходилось с ним разговаривать, она не могла взгляда отвести от этой гладкой лоснящейся поверхности, и всегда думала – почему он не побреется наголо, ведь три островка волос выглядят откровенно жалко?
Пётр отдышался, подошёл прямо к ним и заискивающе посмотрел на Алексея:
– Фух, еле припарковался. Ну, что, убедились, что кофейня слабенькая? Уж как я ни бился с ними, а всё без толку.
– Да, малоприятное зрелище.
Внутри поднялась волна гнева. Вот они, собрались вместе, два самодовольных придурка, мнящие себя королями этого мира, а на деле не представляющие из себя ровным счётом ничего! Думают, что могут оскорблять их с Геной, простых работников, и думают, что они с Геной будут всё это покорно глотать?
Недовольство Петром копилось внутри Кати давно, подобно кипятку в кастюльке, включенной на умеренный огонь. И вот именно сейчас крышечка задрожала и запрыгала. Катя сказала громко, обращаясь только к Алексею и полностью игнорируя Петра:
– Я здесь.
Алексей скривился и наклонил голову к плечу:
– Да, я вижу, и не пойму, почему. Разве тебе не было сказано…
– Я – управляющая этой кофейней!
– Вот как, – парень удивился. – В таком случае, у меня есть ряд замечаний к работе вашего заведения. Ты ещё здесь? – Последний вопрос, вместе с презрительным взглядом, предназначался Гене.
– Он никуда не пойдёт. Вы уволили его ни за что.
– В самом деле? – тон Кретова сменился с язвительно-мягкого на серьёзный. – Будешь при подчинённых оспаривать мои решения? Тогда, возможно, тебе стоит составить другу компанию?
– Эээ… Алексей…
Пётр попытался влезть в разговор, но Кретов не обратил на него никакого внимания. Их с Катей зрительная дуэль продолжалась несколько секунд. Вошли новые посетители и направились к барной стойке. Образовалась очередь.
– Легко!
Катя подняла подбородок выше, затем стянула фартук и швырнула его прямо в высокомерную рожу нового хозяина и кивнула другу:
– Гена, идём. Оля, прости. Ты справишься! – Катя бросила ободряющий взгляд на девушку, затем серьёзный – на Кретова, и добавила так, чтобы слышал только он. – Наверное.
Гена за пару секунд разделался с фартуком и оставил его на барной стойке. Оля в ужасе хлопала глазами и перекладывала из одной руки в другую тряпочку, которой только что протирала кофе-машину. Затем неуверенно подошла к кассе, чтобы принять заказы.
Катя с Геной вошли в её кабинет. Катя достала из кожаного рюкзачка тканевую сумку для продуктов, которую всегда носила с собой, и принялась складывать в неё свои вещи. Блокнотик, ручка, кружка, косметичка. Гена накинул куртку и теперь неуверенно топтался на месте, затем сказал:
– Катюш, зря ты так. Уволил, и уволил, я-то не пропаду. Грустно мне, что и тебя подвёл.
Громадина-качок тяжело вздохнул и засунул руки в карманы. Катя улыбнулась и покачала головой:
– Гена, ты тут ни при чём. Сказать по правде, мне давно уже осточертели все эти подковёрные игры Петра. Я просто хочу спокойно работать, не опасаясь каждый день, что мне вгонят нож в спину. Раньше хотя бы хозяйка была адекватная. А сейчас, – Катя махнула рукой по направлению двери в коридор, – ты сам видел. Два сапога пара. Не могу я так больше! Так что не переживай, всё к лучшему. Найдём новую работу, ещё лучше этой.