— Да… бывает ведь, что и не крещу еду… Есть на мне грех такой…
— Мама, а Тамерлан по-настоящему был или в сказке?
Широко распахнув глаза и приоткрыв ротик, слушает малыш. А мама, увлекшись, рассказывает все как есть: как армии непобедимого Тимур Ленга смешивали с землей поселения, зверски убивая всех на своем пути, как топтала его конница малышей, вышедших с пальмовыми ветвями встречать его у городских ворот. И как его изгнала от пределов Руси Матерь Божия, явившись ему в сонном видении с Небесным Воинством, как призрела Она на молитву русичей пред иконой Ея «Владимирской»… Сын с уважением, как юный воин на славного полководца, смотрит на икону Царицы Небесной.
И загорается:
— Сейчас пойду и папе про Тамерлана расскажу!
И начинает репетировать рассказ:
— Тамерлан был страшный, злобный… и наглый! А Матерь Божия с Ангелами его ка-ак выгнала!..
Сын смотрит утром в окно.
— Мама, смотри! Господь для нас создал снежок! Это ведь Господь создавал, радоваться надо! Он и ветер иногда дает, так надо, чтоб ветер подул, иногда, немножко. Все-все Господь создает!
И, подумав, уже не таким наставительным тоном:
— А кто Бога не любит, для тех, наверное, все просто бывает? Ну вот. А для нас Сам Господь создает. Вот как хорошо!
Из прежних лет.
Ну какой ребенок любит собирать игрушки! Тем более в неполные два года, когда вокруг столько интересного. Разбросать так, чтоб и папа, и мама запнулись и «не справились с управлением», влетев в шкаф, — это милое дело. А вот собрать за собой…
— Саша, собери игрушки!
Дитя укоризненно смотрит на меня, очевидно, взывая к самым нежным материнским чувствам.
— Саша, собери игрушки!
«Не сработало», — читается в глазах сына. Он разворачивается, начинает подбирать машинки и бормочет:
— Бозе, Бозе… ма-ги (помоги) Сасе…
Мы только начинаем говорить предложениями, еще нет двух лет. Саня по-своему называет Тех, к Кому обращается в молитве: есть Боженька, а есть «Боженичка», то есть Матерь Божия. Похоже, он еще не очень понимает, почему у Бога есть Матерь, приходится искать самые простые слова, чтоб объяснить это Чудо.
Сын слушает объяснения. Кивает головой. Показывает на икону:
— Это — Матуска Бозенькина!
Радуюсь: понял. И тут Саня тянет ко мне руки:
— А это — матуска Сасенькина!
Трехлетний сын, которому мы еще подставляем к кровати стульчик, чтоб во сне не упал, расспрашивает о священстве, о церковной иерархии. Таскает книги, открывает фотографии священников, епископов. Требует объяснить, прочитать, рассказать. Между делом спрашивает:
— Мам, а ты почему мне стул к кроватке ставишь? Ты меня любишь и волнуешься, чтоб я не стукнулся?
— Да, сыночек.
Думает, наморщив лобик.
— Мама, а этих вот батюшков, наверно, все христианины любят. Да?
— Да, сыночек…
Саша мечтательно потягивается:
— Эх… сколько же у них стульчиков около кроватки стоит!
Саше без месяца два года. Над кроваткой висит икона святого Александра Невского с частичкой покрова от святых мощей. «Князь Кисяндер», как выговаривает Саша. Он знает своего святого покровителя и при случае апеллирует именно к нему.
Читаю сыну книгу о Сергии Радонежском. Но вот время спать — Саша, как всегда, спать не намерен.
— Саш, а вот святой Сергий тоже бы сказал, что тебе надо спать! — прибегаю к последнему аргументу.
Сын хитро щурится и указывает на любимую икону:
— А князь Кисяндер?…
— Мама, мама! Я молитвы знаю! Даже знаешь какую!
Сын сосредотачивается и трепетно-серьезно выговаривает:
— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Мам, а что это за молитва?
Вот так. Объяснить этому нежному росточку то, о чем рассуждали лишь лучшие умы человечества, знавшие сияние Божией славы. Ни больше ни меньше.
Начинаю. О Божием свете. О том, как в сердце стучит, живет, дышит молитва.
Сын пытается для себя пересказать:
— Да. Вот у меня сердце как стучало: тук-тук, тук-тук! А теперь должно стучать так: Господи, помилуй, Господи, помилуй! Мам, приложи ухо мне к грудке, послушай, а то я пока только «тук-тук» слышу… почему-то…
Саня остался один в комнате и молился своими словами. Потом рассказал:
— Мам, я вот о чем молился. Просил Господа, чтоб мир был не сатанский, а Божий. Чтобы мы были не грешники, а христианины. Чтобы ты, мама, была доброй, и все были тоже добрые…
В доброй сказке
С праздником Христова Рождества всегда неразрывно связаны рождественские истории. Придуманные и непридуманные, жалобные и милые. Про то, как чье-то доброе сердце отзывается на чужую скорбь, и сирота обретает семью, нищий — кров, а больной — надежду на выздоровление.
Думала ли я, что когда-то со мной произойдет настоящая рождественская история? Конечно же нет. Что Господь позовет меня кому-то помочь — это представить я как раз себе могла. Но вот другую «сторону баррикад»… Ни сиротой, ни нищим я не была, а здоровью можно было только позавидовать. До поры до времени.
Когда же здоровье вдруг решило внезапно меня подвести — тоже было не до рождественских историй. Установить причины не представлялось возможным, и я, как и многие в подобной ситуации, продолжала принимать лекарства, прописанные годы назад, наполнять жалобами интернет-блог и отвечать молчанием на бодрые вопросы: «Ну неужели ты все еще болеешь?»
От старца муж привез совет найти «доброго верующего врача»: подобная история была в монастыре с одним братом, но нашелся хороший доктор — и болезнь отступила. «И как его искать? — думала я, комкая в руке четки, привезенные из лавры. — Такие конечно же есть, но если бы я могла ходить и искать — то и врач был бы не нужен…»
Болезнь уверенно загоняла меня из реальной жизни в виртуальную. Господь не оставлял, посылал прекрасных друзей, с которыми мы вместе могли радоваться и молиться.
Однажды раздался звонок. Звонила одна из моих виртуальных подруг. В виртуале мы познакомились на одном форуме, а в реале могли бы никогда и не встретиться, ибо до Москвы от нас путь неблизкий. Человек, как я смогла понять, нежный, скромный, она всегда была готова присоединиться к молитве за больных и терпящих скорби, но никогда не участвовала ни в каких спорах и бурных обсуждениях.
— …Юль, передам трубку мужу, надо просто рассказать ему о течении болезни, он знаком с прекрасными специалистами… — И пока я обдумывала, в трубке зазвучал добрый, уверенный мужской голос.
— Но как я — и вам — расскажу? — забормотала я.
— Но я же доктор! — просто ответил голос.
Перед глазами встало лицо старца, виденное мною только на фотографиях. Простое и с хитринкой в глазах. «Нужен добрый верующий доктор…»
— Нет, мы с вами по МКАД не поедем, движение плохое, ой плохое! Но красиво как… Это вы нам погоду такую привезли. Была слякоть, а теперь смотрите, какая сказка! Центр пустой, провезу вас по городу, хоть посмотрите! — водитель выразительно махал рукой куда-то вперед.
Впервые за 10 лет я покинула Самарскую область. Когда решался вопрос, соглашаться или не соглашаться на предложение наших новых друзей приехать на обследование, здоровье внезапно улучшилось — ровно настолько, чтобы перенести дорогу. Ответ пришел сам собой, и вот я уже еду по московским дорогам, разглядывая заснеженные дома и деревья, на которые продолжает тихо опускаться сказочный пушистый снег. Дорога идет вверх, ей нет конца, и она похожа на новогоднюю елку, расцвеченную вместо гирлянд фарами машин.
Друзья встречали меня у гостиницы. Спокойный внимательный доктор Андрей и тоненькая Татьяна с нежными, по-детски радостно и широко распахнутыми глазами.
Если бы я знала… Мешает, мешает гордыня принимать помощь и просто благодарить за нее. Мои друзья взяли на себя все расходы, не позволили потратить ни копейки собственных денег, буквально завалили подарками.
Я не впадала в разбойники, и не проходил мимо меня быстрым шагом древний левит. Но когда мои друзья рассчитывались с «гостинником», в роли которого оказалась коротко стриженная дама в возрасте, похожая на дипломата «старой школы», — меня окончательно покинуло ощущение времени.
— Ты где? — спрашивали по телефону мои родные, оставшиеся дома.
И я, глядя из окна гостиничного номера на заснеженные клумбы, ели и фонтан, честно отвечала:
— Кажется, в доброй сказке.
Иконы в кабинете каждого доктора. Врачи, к которым меня привозили, были внимательны и тактичны. Не только обследовать, но еще и проследить, чтобы диагноз не вызвал у пациента уныния, — такое я видела впервые. Уныния и не было. Появилась надежда.
Одна из докторов потом звонила моим друзьям: «Я все думаю над этим случаем, что еще можно здесь попробовать сделать…»
Улицы. Скользко. Идем под руку с Таней. Добрый, участливый взгляд и добрые слова. Доктор Андрей — кардиолог… может, поэтому он когда-то сразу разглядел, какое у Тани большое и чуткое сердце?
Рядом с ними именно сердце начинает биться иначе. Ровнее, спокойнее. Строго следишь за собственными интонациями голоса, потому что чуть резче сказать — и это прозвучит преступной грубостью. А грубость рядом с ними и вовсе невозможна. Они — воплощенная нежность. И становилось понятно, почему — они и почему — я. Они просто органически не могли пройти мимо. Узнали — и пришли на помощь, причина — следствие. И по-другому для них никак.
В этой семье, продолжающей докторскую династию, подрастает маленький сын, умненький, задорный, веселый. С детства впитывает только доброе, не видя в семье ни тени плохого.
До сих пор тяжко, что из-за цейтнота пришлось расставаться на бегу. Их сынишка, наверное, обижается на меня, что впопыхах забыла я забрать для своего сына его подарок — рисунок и пластилинового петушка.
Я впервые при расставании еле держалась от слез. Но держалась — чтобы Таня не расстроилась из-за того, что расстроилась я. Три дня я была рядом с ними. И три дня они жили моими интересами, моими заботами и радовались моим радостям. Радуйтесь с радующимися, плачьте с плачущими…