В скором времени я уже был на последней странице. История оказалась из разряда тех, что быстро заканчиваются и оставляют тебя с мыслями, а что же случилось дальше с героями, которые стали тебе практически друзьями, только не такими надоедливыми. Фрэнни, от чьего лица ведется рассказ, хочет стать писательницей. Ее учительница говорит, что каждый день происходит что-то особенное, а потому Фрэнни стоит замечать эти мгновения и записывать их на будущее. Здесь я согласен. Уверен, Тимоти Зан тоже так делал, когда писал своего «Наследника империи». Но следующие ее слова о так называемых особенных мгновениях меня смутили: «Некоторые из них могут оказаться прекрасными, наполненными смехом, надеждой и светом. Такие мгновения остаются с нами навсегда».
А вот это неправда. Ничто не длится вечно. Научно доказанный факт. События происходят и заканчиваются, их невозможно вернуть.
Эйнштейн утверждал, что мы способны путешествовать в будущее, а космонавты его теорию доказали. Однажды они синхронизировали двадцать часов и десять из них взяли с собой в космос. Там они в течение шести месяцев вращались по орбите со скоростью 1 7 000 миль в час, почти пять миль в секунду. А вернувшись на Землю, сверили время. Все часы в Центре управления полетами спешили на 0,007 секунды по сравнению с теми, что побывали в космосе. Понимаете, что произошло? Они на долю секунды переместились в будущее. Можете сами проверить, если мне не верите. Значит, если вы будете перемещаться с огромной скоростью, например со скоростью света, то по возвращении на Землю часы будут показывать время на много-много лет вперед. То есть вы окажетесь в будущем. Однако проблема заключается еще и в том, что Эйнштейн математическим путем доказал обратное – невозможно вернуться в прошлое.
Я уставился на фотографию Луна-парка 1905 года. Мне никогда не суждено там оказаться. Не ощутить спокойствия среди отражающихся на лице золотистых и серебристых огней. Не увидеть мир с вершины этой башни. И не поверить в то, что волшебство существует по-настоящему.
Вдруг за дверью раздалось шипение. Похоже, в переулке на кого-то напала кошка. А затем послышался дикий вопль – так, словно в них вселяется демон, орут коты, когда злятся.
3. Демон, собака и фифа
Я выглянул в переулок. В эту минуту кошка как раз разбиралась с кем-то небольшого размера. И этим кем-то оказалась собака.
Шикнув на кота, я прогнал его. На дрожащего пса было жалко смотреть. Шерсть подрана, из пасти торчит язык. По бокам глядят немытые глазки. Изогнутый погрызенный хвост, насколько можно было увидеть, трясется и зажат между лапами. Он был похож на креветку. Весил, наверное, не больше восьми фунтов. И судя по седым волоскам на морде, уже немолодой. Когда я подошел, чтобы погладить пса, тот пригнулся и убежал. Я попытался найти его, но собаки и след простыл.
После случившегося я вернулся с «Перьями» к миссис Лоренц.
– Ну как? – спросила она.
– Я расстроился.
– Так это же здорово.
– Здорово?
– Почему ты расстроился, Бен?
– Не знаю. Вы можете ее отложить для меня?
– Ты не хочешь взять ее домой? – предложила она.
– Я забыл сегодня рюкзак.
– Она же весит всего четыре с половиной унции, еще и название подходящее – «Перья». Разве ты не унесешь ее в руках?
Я выглянул в окно. Возле ящиков с бесплатными газетами, куда все бросали мусор, ошивалась стайка парней. Эти-то наверняка отберут у меня книгу и порвут ее. И будет ветер гонять по двору обрывки истории про Фрэнни и Малыша Иисуса.
– Откуда вы знаете, что она весит четыре с половиной унции? – спросил я.
– Предполагаю, – ответила миссис Лоренц и положила книгу на почтовые весы. – Ровно 4,5 унции.
– Вы точно не человек, – заключил я.
Она кивнула и, подавшись вперед, прошептала:
– Да, я – библиотекарь.
Потом что-то написала на липкой бумажке и приклеила ее к книге. Тут случилось самое странное. У нее внезапно задрожали губы, и она, как мне показалось, чуть не заплакала.
– Не забудь ингалятор, – проговорила женщина и, отложив книгу в сторону, стала показывать какому-то пареньку стопку с видеоиграми.
Я перегнулся через стойку, чтобы посмотреть, что же она написала в записке, и увидел слова: «Отложено для моего Бена».
Мне будет ее не хватать, когда мы с мамой в следующем году переедем в Майами. Я даже готов завести аккаунт на Фейсбуке на случай, если мы вдруг больше никогда не увидимся. Я отправлю миссис Лоренц самый большой подмигивающий смайлик в знак признания ее доброты, которую она проявляла ко мне все эти два года. Я уж не говорю о ее удивительной мудрости. Если надо, я буду присылать ей смайлики каждый день.
Я как раз выходил из библиотеки, когда на пороге появилась девочка, пришлось придержать для нее дверь. На ней были берет цвета лайма, огромные очки, блестящий шарф и застегнутый наглухо красный пиджак с золотыми пуговицами, несмотря на двадцать три градуса за окном. Фиолетовые перчатки без пальцев и высокие кеды с розовыми блестками довершали образ. Она буквально переливалась всеми цветами радуги. За плечами у нее висел сетчатый рюкзак – видимо, для того, чтобы можно было всем демонстрировать свою крутость лежащими внутри книгами.
Однако крутые уличные парни с такими не водятся. Ведь она из тех девочек, которые в случае, если ты отпустишь глупое замечание насчет ее книг, перчаток или чего-то еще, своим ответом могут выставить тебя полным дураком прямо перед твоими друзьями. Даже самый тупица знает, что не стоит связываться с фифами. А уж она-то была из их числа.
Девочка остановилась, чтобы проверить входящие сообщения. И тут очень кстати оказался я. Все то время, пока она печатала ответ, я держал для нее дверь. А закончив, она пронеслась мимо меня, даже не поблагодарив.
– Пожалуйста, – бросил я ей вслед. Хотя нет, просто молча пошел дальше.
Сейчас была половина шестого, и мама ждала меня к шести, чтобы я помог ей с ужином. Начинался прилив. От сильного соленого запаха в горле начинало першить. Ветер гонял по улице бумажки. У меня вдруг возникло ощущение, что за мной кто-то идет.
Я обернулся. По Мермейд-авеню спешили с работы люди, но до меня никому не было дела. Тогда я двинулся к Ньюптон-авеню, где оказалось менее людно, а потому ощущение преследования усилилось. Я снова развернулся и увидел его.
4. Преследователь
В пятидесяти футах от меня сидела и наблюдала за мной та самая собака из переулка.
– Ну, иди ко мне, – позвал я, однако пес не двинулся с места.
Тогда я шагнул к нему, но он убежал. Я пожал плечами и пошел дальше. Обернулся через плечо – пес снова следовал за мной.
Я зашел в супермаркет, где женщина с сеткой на голове проводила дегустацию сыра и норовила впихнуть всем бесплатные кусочки.
– Можно взять несколько? – спросил я.
– А для чего еще я здесь стою? – ответила она.
Тогда я сунул в карманы четыре горсти сыра.
– Ты хотя бы передай маме, что сыр был вкусный, – проговорила женщина. – Может, в следующий раз она захочет его купить.
– Хорошо, передам.
– Ну, конечно, – пробормотала продавщица.
На миг мне стало ее жалко. Продавать дорогущий сыр в заурядном супермаркете – задача непростая.
Когда я вышел на улицу, пес по-прежнему меня ждал. Но теперь он сидел ближе и весь дрожал. Я положил кусочек сыра на тротуар и отошел на двадцать футов. Собака медленно приблизилась к угощению и быстро его заглотила. Я положил еще один кусок, но в этот раз отступил на десять футов. История повторилась. Потом пять футов – и он уже ел с моей руки. Не успел я оглянуться, как он сжевал четверть фунта сыра чеддер. А после рыгнул громче меня. Да уж, изо рта у него пахло не розами. Наевшись, пес прижался к моей ноге и затрясся так, что дрожь передалась и мне.
Тут я подхватил его на руки и понес домой, держась тихой стороны улицы. Только бы никто не увидел меня с этой девчачьей собачонкой. Такое хуже, чем быть пойманным с книгой.
5. Мама
– Ладно, мой ответ – да, – сказала мама. Я даже не успел у нее ничего спросить. Завидев у меня на руках этого хитреца, она тут же согласилась. – А теперь понесли его в ванную.
– Спасибо, мам.
Я всегда, сколько себя помню, хотел собаку, но мы решили дождаться переезда во Флориду. К счастью, сейчас мама не стала возражать.
– Он выбрал тебя не просто так, – сказала она.
– Ага, потому что я первый болван, который его покормил.
Она потрепала меня по голове:
– Наша жизнь – это дорога, Путешественник.
– Ага, та еще поездочка.
– Никогда не забывай, что подъем в гору – самая лучшая часть этого пути.
– Забудешь тут: ты напоминаешь мне об этом по два раза на дню.
Моей маме шестьдесят семь лет. Волосы она не красит и все время стрижет их коротко – никаких тебе заморочек. Наверное, сейчас вы производите в голове подсчет: из ее возраста вычитаете мой. Когда я у нее появился, ей должно было быть за пятьдесят, так? Вот только все было иначе. Потому что она взяла меня уже десятилетним.
– Дай мне полотенце, – попросила мама.
Мы насухо вытерли пса. Кто бы мог подумать, что эта дворняга окажется такой симпатичной? Шерсть торчала во все стороны. Промытые глаза светились золотисто-коричневым. Я засунул его язык обратно в пасть, но тот снова вывалился.
– Надо бы его откормить, – сказала мама.
То, что она так быстро согласилась на собаку, заставило меня задуматься.
– Мам, те дети в приюте… Ты же могла усыновить любого из них. Я всегда боялся спросить, но почему ты выбрала именно меня?
– А почему ты боялся спросить? – удивилась она и принялась поджаривать бифштекс.
– Просто порой мне кажется, что, если я об этом заговорю, все исчезнет. Моя жизнь здесь, в этой квартире. Моя собственная комната. Наш ужин за просмотром телевизора. Ты и я.
– Путешественник, – проговорила она. – Мы с тобой никуда не исчезнем. Мы будем существовать вечно. Ты же это знаешь, да?