Прошло сорок пять минут, как они открыли дверь, и пришла пора перестать трястись. Наконец-то! Он терпеливо развел огонь, хотя разжечь мокрые дрова было чертовски трудно, нашел два толстых спальных мешка. Зара развесила свою мокрую одежду на руле мотоцикла и закуталась в покрывало, снятое с кровати.
Теперь огонь весело потрескивал, подбрасывая вверх искры и отражаясь красными бликами на точеном торсе Алекса. Зара решила, что безопаснее будет наслаждаться игрой огня на дровах, чем пялиться на раздетого красивого мужчину.
Она пыталась думать позитивно: теперь Алекс взаперти, и у Сюзанны появилось время на обдумывание своего решения.
Для Зары же это опасное соседство, потому что Алекс распространяет флюиды привлекательности, а замкнутое пространство лишь усиливает его обаяние. Но она знает, что может иметь, а что нет, например шоколад…
Плохой пример.
Скривив губы, девушка прижала руку к животу. Фантазии о сладостях напомнили ей о пустом желудке. В домике не оказалось продуктов, лишь две подушки, два спальных мешка, две керосиновые лампы без керосина и коробка спичек.
Она услышала, как он перебирает вещи в буфете.
— Есть что-нибудь? — с надеждой спросила она.
— Ничего, кроме аптечки.
В первый раз с того момента, как они переступили порог дома, их взгляды встретились.
Хорошо, что между ними огромная дистанция и полумрак в комнате позволяет спрятать волнение.
Зара плотнее закуталась в покрывало и попыталась расслабиться.
— Даже какой-нибудь несчастной банки бобов нет? — спросила она.
— Печально, но нет.
— Знаешь, что на самом деле печально? Я останавливалась по дороге, чтобы заправить бак и перекусить, и…
— Ты не захватила остатки?
Зара кивнула.
— В момент слабости я чуть не купила плитку шоколада.
— Черт!
— Любишь шоколад?
— Это один из моих грехов, — медленно улыбнулся он.
Этот мужчина — само воплощение греха: широкие плечи, плоский живот, улыбка, подчеркивающая чувственное очертание верхней губы, римский профиль…
Зара ощутила, как искушение разливается по венам. Спросить или не спросить, как часто он грешит? Флирт всегда приятен и полезен, но в данной ситуации неуместен, ведь Алекс Карлайл принадлежит Сюзанне.
— Но я сопротивлялась зову сирены. — Зара пожала плечами, и над тканью покрывала появилась полоска шелковистой кожи.
— Наверное, мы оба планировали провести остаток дня иначе.
— У нас есть что-то общее, — обрадовалась она и тут же пожалела, вспомнив, что свело их вместе.
— Почему ты не одобрила нашу свадьбу с Сюзанной? — спросил он.
Зара медленно вдохнула, почувствовав напряжение в его взгляде. Сюзанна не рассказывала о своих отношениях с Алексом Карлайлом.
Они очень разные с Сюзанной. Когда влюблялась Зара, она буквально пела, смеялась, дышала своим чувством. О том, чтобы переписываться с другом по телефону или компьютеру, не могло быть и речи. Сюзанна же, наоборот, вела себя сдержанно, пару раз упомянула о свиданиях и недавно призналась, что дала согласие на брак.
— Я бы не возражала против вашей свадьбы, — медленно начала она, — если бы Сюзанна проявила больше энтузиазма.
— Она была несчастна?
— Ты меня спрашиваешь?!
— С момента ее переезда в Мельбурн мы редко виделись. — Он сжал челюсти.
— Вы провели вместе последние выходные, — заметила Зара. Она знала, что Сюзанна и Алекс ездили в Камеруку повидаться с его матерью и братьями. — Забыл?
Зара видела Сюзанну два раза за последнюю неделю и успела заметить ее задумчивость и рассеянность, а жених вот ничего не заметил, и сейчас он сидит тут с каменным лицом и молчит.
— У нее есть кто-то?
Даже в сумерках комнаты она видела, как горят его глаза. Сомнений нет, в жизни Сьюзи произошли перемены, но… другой мужчина? Совсем на нее не похоже.
Заре понадобилось время, чтобы обдумать свой ответ, взвесить все «за» и «против». Обманывать Сюзанна не стала бы.
— Нет, вряд ли. — Зара покачала головой. — Она же согласилась выйти за тебя замуж.
Напряженная тишина нарушалась лишь потрескиванием поленьев.
— Что ты будешь делать? — спросила она.
— А что я могу? — Он поднялся со скамьи. — Мы застряли здесь, и нам ничего не остается, как ждать. Когда-нибудь гроза закончится…
Он двинулся к ней, Зара выпрямилась, но он не дошел, остановился у очага и подкинул дров в огонь. Как же она не заметила черные, будто вороново крыло, волосы, густые и волнистые, золотистую от загара кожу. Она сжала кулаки и сглотнула. Горло оказалось до боли сухим, как и губы, девушка высвободила руку и потянулась за водой.
Она сделала глоток и протянула ему бутылку. Он запрокинул голову, мышцы на шее дернулись.
О господи, надо прекратить пялиться на него.
— Ты ловко управился с огнем, — Зара перевела взгляд на очаг. — Ты был бойскаутом?
— Я? — Он фыркнул. — Нет.
— Это зазорно для Карлайлов?
— Я вырос в деревне, Зара, на ферме. Разведение огня — урок номер один. Меня обучали обращаться со скотом, а на пастбищах иногда холодно.
— Ты пас скот?!
Он издал странный мягкий звук.
— Трудно поверить?
Газеты пестрили снимками братьев Карлайл — этих принцев австралийской пустоши, но представить себе Алекса ковбоем? Невероятно. Час назад она бы рассмеялась в голос. Да, жизнь часто преподносит нам сюрпризы.
— А ты, Зара, умеешь? — он кивнул в сторону огня.
— Нет, — девушка улыбнулась.
— Но любишь природу?
— Почему ты так решил?
— Ты упомянула, что приезжала сюда.
— Здесь чувствуешь себя свободной. Ни тебе расписаний, ни давления, ни обязательных встреч.
— Не возражаешь против отсутствия коммунальных удобств?
— Не буду лгать, — она улыбнулась и покачала головой. — Я скучаю по приличному душу, горячему и продолжительному.
Хрипловатый голос оборвался, она подняла голову и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней. И снова почувствовала, как кровь превращается в расплавленный шоколад…
— Ты приезжаешь сюда одна?
— Оглянись, Алекс. — Зара посмотрела на кровать, и ее сердце подпрыгнуло. — Вряд ли здесь достаточно места для группы.
— Я говорю не о группе.
Нет, конечно, он имеет в виду мужчину, горячего и страстного любовника. И если бы он не наблюдал за ней своими серьезными, внимательными глазами и она бы не сидела здесь обнаженной, закутанной лишь в покрывало, то сумела бы рассмеяться.
— Я приезжаю сюда, когда хочу остаться наедине с собой. Убегаю, — тихо объяснила она.
В огне треснула и зашипела ветка.
— От чего ты бежишь, Зара? — спросил он.
— От жизни, от планов, от постоянной занятости, суеты. — Зара пожала плечами. Наверно, ей стоит закрыть рот, но очень тянуло поговорить. — Последний раз после смерти мамы я бежала от… — Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. И вдруг осознала пустоту вокруг себя: ни семьи, ни связей. — Звучит, наверное, чудно, но я бежала от одиночества, от места, где ты всегда была не одна, а тут…
— Вы всегда жили вместе?
— Да.
— Сочувствую, — мягко начал он после паузы. — Как долго болела твоя мать?
— Три года. — Время от времени Зара представляла мать живой, слышала ее голос, словно Джинджер, как обычно, сидела рядом, подталкивала дочь локтем и смешила байками о мире и мужчинах, на чьих плечах он держится.
Иногда она была немного циничной, ее мама, возможно из-за своего занятия. Профессия стриптизерши позволяет быстро избавиться от розовых очков, сквозь которые многие смотрят на этот мир.
— Ты часто вспоминаешь се?
— Каждый день. — Зара попыталась улыбнуться, но, поймав его взгляд, поняла, что не может.
Ей никак не удавалось справиться с эмоциями — ни улыбнуться, ни вздохнуть. Она знала свое сердце, свою душу, распахивающуюся каждый раз, когда речь заходила о маме. И только она подумала об опасности такого откровения, как полено в очаге упало и в воздух взвился сноп искр.
Алекс подскочил как ужаленный, девушка не могла сдержать смеха, так яростно и нелепо он
отряхивал брюки. На ткани появилась маленькая дырочка.
— Рад, что ты нашла это забавным.
Зара выразительно посмотрела на него, в настоящий момент он мало походил на принца австралийской пустоши.
— Хорошо, что ты не принял мой совет снять мокрые брюки, — заметила она.
Он издал странный звук, то ли смех, то ли ворчание.
— Инстинкт самосохранения.
— У тебя было видение насчет полена и брюк?
Он выпрямился и честно посмотрел своей собеседнице в глаза.
— Нет, просто я решил, что из нас двоих один должен остаться одетым.
Зара едва не задохнулась. Она не ожидала, что под маской холода кроется такое обаяние, остроумие и прямолинейность. Если не хочешь сорваться в пропасть, избегай соблазнов.
— Моя одежда… — она попыталась встать, — должно быть, уже высохла.
У Алекса Карлайла руки не были спеленаты, как у нее, поэтому, пока она крутилась в покрывале, он уже подобрал ее одежду.
— Вот. — Это оказались трусики без каких-либо сиреневых кружев и атласных красных бантиков. Это были практичные спортивные черные трусы, какие часто носят парни, вдобавок с аппликацией розовых заячьих ушек. Впрочем, в его руке они выглядели вполне соблазнительно, если учитывать его большой палец у розового ушка…
— Высохли.
— Мне лучше надеть их, — выдавила она. — Знаешь ли, инстинкт самосохранения.
Его ноздри затрепетали, глаза потемнели, он тряхнул головой, подавая знак, что понял, и отдал трусы.
— Тебе лучше надеть все, что ты сможешь найти, Зара… из моей и своей одежды. Если буря затянется, нам понадобится не только вся сила воли, но и глубокое осознание инстинкта самосохранения.
Он развернулся и вышел во влажные сумерки, прикрыв за собой дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Зара быстро оделась, хотя и не во все, что смогла найти. Она натянула трусы, спортивный топ, его рубашку и потянулась за курткой. Его рубашка благоухала дорогой туалетной водой, но запах ей не нравился. Нижняя часть тела взбунтовалась от при