В Бишоп-Лейси и далеко за его пределами все слышали о мальчиках Скиннет. Поскольку они были братьями, в качестве меры предосторожности их отправили служить в две разных эскадрильи, и, несмотря на это, они оба погибли в одно и то же время в один и тот же день во время одного налета на вражеский аэродром во Франции.
Я положила ладонь на ее руку.
– Они никогда не будут забыты, миссис Скиннет, – сказала я. – Они легенды.
– Знаю, милочка. Не надо мне об этом говорить.
Я взглянула в ее выцветшие голубые глаза и чуть не отшатнулась. Едва сдержала себя. В них была неописуемая и ни с чем не сравнимая бездна.
В этих светлых глазах были рождение, смерть, любовь, удачи и провалы, трагедии и комедии, и да, ненависть тоже. Я никогда ничего такого не видела, и, по правде говоря, надеюсь, что больше не увижу.
Это своего рода нагота, которую я пока что не могу постичь.
Нагота возраста.
– Все, о чем они хотят говорить, – это убийство, – внезапно сказала она. – Взгляни на них.
Она подняла дрожащую руку с выступающими венами и показала леди в зале.
– Я слышу их, – продолжила она. – Во всяком случае некоторых. Родни вмонтировал что-то вроде супергетеродинного приемника, усиливающего определенные частоты человеческого голоса. Он улавливает то одно, то другое. В дождливую погоду я слышу Национальную службу «Би-Би-Си» и время от времени полицейские звонки. Статическое электричество порой безжалостно, ты удивишься, что я иногда слышу.
– Готова поспорить, что нет, – ухмыльнулась я. – У меня очень острый слух.
Она похлопала меня по руке и взглянула прямо в глаза. Годы стекли с нее, и внезапно она показалась моей ровесницей.
– Это дело Грейли, – сказала она. – Отвратительное. Во время смерти майора мой слуховой аппарат поймал звонок.
Мне пришлось ждать, пока у меня успокоится сердцебиение.
– Должно быть, это где-то рядом с вами, раз вы услышали, – заметила я. Миссис Скиннет живет в «Лаврах» к западу от Святого Танкреда. Меньше чем в двухстах ярдах.
– Именно это я и подумала, – сказала она. – Звук был чистый. Никакой статики. Мужской голос. «Лима Карл Браво возвращение».
Я вспомнила краткий курс радио в женской академии мисс Бодикот.
И я знаю, что Лима – это Л, Карл – К, Браво – Б. Может ли ЛК означать Литкот? Вполне возможно. И Б – это база?
Значит, кто-то из Литкота был на месте преступления. Может, даже в убийстве майора замешан Астерион, мистер Большие Штаны из Литкота.
У меня голова шла кругом.
– Простите, миссис Скиннет, – сказала я. – У меня забито одно ухо. Серой.
Для пущей правдоподобности яростно поковырялась мизинцем в ухе.
– Что вы говорили?
– Голос был странно знакомым. Кто-то, кого я уже встречала. Не смогла определить. Ох, ну… – Миссис Скиннет внезапно сжала мои пальцы. – Только посмотри на них – Урсула Гримсдайк и Нэнси По. Они обсуждают твою миссис Мюллет.
Она увидела, как я широко распахнула глаза.
– Она говорит, что эта Мюллет разговаривала с кем-то рядом с коттеджем «Мунфлауэр». С человеком в форме. Незадолго до того, как обнаружили тело майора Грейли.
– Кто это был? Она сказала?
Миссис Скиннет подергала рычаг на слуховом устройстве.
– Это супергетеродинный регенеративный контроль обратной связи. По словам Родни, он улучшает качество резонансной цепи, но сужает пропускную способность и, соответственно, увеличивает вероятность обратной связи.
Она еще раз с надеждой покрутила рычажок и нахмурилась.
– Прости, милочка. Я не очень хороша с электрическими импульсами.
– Приятно поговорить с вами, миссис Скиннет. При случае еще поболтаем.
Она не выпускала мою руку. Хватка была крепкая.
Я снова взглянула в ее удивительные глаза, но только на миг.
– Если вы не против, – произнесла я в ее аппарат, – позвольте сказать, что вы очень красивая.
– Да, – ответила она.
На секунду почувствовав себя балериной, я почти на цыпочках прошла по невидимому канату к чайному столику и миссис Мюллет.
– Товар получен? – спросила я уголком рта.
Она улыбнулась.
– Да, дорогая, – ответила она.
Мои уши уже зудели от предвкушения. Мы можем радостно болтать всю дорогу по полям к Букшоу.
– Мне нужно домой, милочка, – внезапно сказала миссис Мюллет, когда мы вышли во двор. – Сегодня наша годовщина, и Альф будет вне себя, если не приготовлю ему пудинг на сале. «Люблю я пудинг на сале», – говорит он, и я знаю, что это значит, – он не забыл о нашей годовщине. Но в этот раз совсем запамятовала со всей этой… – Она нарисовала круг указательным пальцем, пытаясь вспомнить слово. – Неразберихой, – наконец сказала она, явно гордясь собой. – Увидимся позже.
И с этими словами ушла.
– Но миссис М., – окликнула я, – как насчет…
– Позже! – крикнула она через плечо. Сколько решимости в одном-единственном слове! Почти приказ, и я застыла на месте.
Я продолжала стоять, охваченная леденящим разочарованием, когда послышался шум мотора, а потом веселый гудок – ту-ту-ту. Я резко обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо на меня несется джип, и его пассажиры дико машут руками и кричат. Я не могла разобрать слова из-за грохота двигателя.
Совсем не по-газельи мне пришлось отскочить в сторону, и, когда джип пронесся мимо, мне показалось, что я вижу голые пальцы ног на руле. Кто-то управлял этой штукой ногами!
Не успела я осознать происходящее, как джип врезался в церковные ворота и со скрежетом остановился. Сделанные из тяжелой старой древесины, ворота были прочными и слишком узкими, чтобы джип мог проехать. Из-под капота повалил дым, и с земли поднялось облако древней пыли, осевшее на воротах.
Пепел предков, подумала я.
Водителем оказался Карл Пендрака, который с выражением изумления на лице продолжал держать руль ступнями. Его колени были сложены под подбородком на манер бракованного складного ножа. Как он умудрился оказаться в этой позиции – ускользало от моего ума. Пассажиров я не узнала.
– Флавия! – окликнул меня Карл, и следом послышался громкий волчий свист. – Где твоя воскресная шляпка?
Я его проигнорировала.
Внезапно меня охватил приступ застенчивости. В джипе с Карлом сидели два незнакомца, американские военнослужащие в камуфляже, оба довольно привлекательные в своем роде.
– Это Юджин Кобб, – сказал Карл. – Но мы называем его Джип в честь Юджина Джипа из «Моряка Папая». Джип учит меня водить по-техасски. А это создание на заднем сидении – Ринзо Уайт. Ринзо из Рочестера, штат Нью-Йорк, США, это где появился «кодак». Ты же знаешь… «Кодак»? Фотокамеры? Ринзо работал там летом, когда был школьником, верно, Ринзо? Водил своих подружек в темную комнату, чтобы посмотреть на проявку фотографий.
Ринзо скромно ухмыльнулся от уха до уха, как будто так и было.
– Знаешь, почему «кодак» так называется? – продолжил Карл. – Потому что такой звук издает затвор, когда делаешь снимок.
Он клацнул языком. Кло… клак… Кло… клак… Кло… клак…
Чтобы усилить звуковые эффекты, он протрубил в забавный маленький рожок джипа.
Пу-пу-пу!
Какая жалость, подумала я, что Ундина не здесь и не может насладиться этим.
Он делал это, продолжая сидеть в джипе с таким видом, как будто это не они только что врезались в собственность церкви Англии.
– Зачем тебе водить по-техасски? – поинтересовалась я. – Ты же в Англии.
– Тактика разведчиков, – ухмыльнулся Карл. – Никогда не знаешь, когда придется улепетывать из какого-нибудь заплесневелого старого замка в смирительной рубашке. Верно, Джип?
Джип медленно повернулся и уставился на Карла с таким выражением лица, будто никогда раньше не видел его.
– Как скажешь, – сказал он.
– Джип, как мы говорим, лаконичен. Это значит, что он немногословный человек. Верно, Джип?
– Как скажешь, – повторил Джип.
Карл захохотал.
– Понимаешь, что я имею в виду? Но это хорошо. Словоохотливость в армии не одобряется. Верно, Джип?
– Как скажешь, – вновь сказал Джип.
Карл хихикнул.
– Я от него в восторге, – сказал он. – Юджин из Озарка, это горы. Стрелял белок из рогатки, лука и ружья «Спрингфилд». Прирожденный убийца, да, Джип?
Я ждала, что Джип ответит в своей манере, но нет. Его внимание переключилось на что-то на другом конце церковного двора.
– Где твой старый друг Мордекай? – поинтересовалась я. Мордекай был тенью Карла, всезнайкой, изображавшим из себя бурный фонтан инсайдерской информации.
– В самоволке, – ответил Карл. – Разжалован. Отослан. Ускакал в закат. Джип – его замена в некоторых аспектах, но не во всем. Теперь, когда Мордекая нет, я – мозг команды, ходячая энциклопедия.
– Где-то я это слышала.
– Задай мне вопрос, – предложил Карл. – О чем угодно. Давай. Испытай меня.
Это старый салонный трюк, и я сама им пользовалась. Если вам задают вопрос, на который вы не можете ответить, придумайте то, что не смогут проверить.
– Какая температура на седьмом кругу ада в градусах Цельсия?
Карл почесал голову.
– Ты меня сделала, – признал он. – И какая же?
– Сто семьдесят градусов, – сказала я. Цифру назвала не просто так. Это точка плавления цианида – моей величайшей любви.
– Будь я проклят, – сказал Карл. – Я и не знал. Добавлю в свой репертуар. Спроси меня еще о чем-нибудь.
Не знаю, откуда в этот день на меня снизошло вдохновение. Могу только предполагать, что дело в сакситоксине – веществе, которое извлекают из масляных моллюсков, изобилующих в рационе военно-воздушных сил Соединенных Штатов и в северо-западном тихоокеанском регионе Северной Америки, например на Аляске.
Кристаллизованная до самой сути, моя мысль была следующей: откуда взялся роковой сакситоксин? Как он оказался в Бишоп-Лейси?
– Что ты делаешь в Литкоте? – спросила я. – Война закончилась сто лет назад. Большинство американцев вернулось домой, но я до сих пор вижу летающие бомбардировщики.
Карл задумчиво почесал нос, и я сразу поняла, что он знает что-то, о чем не хочет говорить.