– Прогуляемся по пляжу?
Теперь-то я знал, зачем девушек ведут на пляж.
– Ты пьян.
– Кто, я?
Я поцеловал ее в губы. Она ответила на мой поцелуй, но тут же отстранилась.
– Нет, Карлос, ты же на ногах еле стоишь.
– Да чего ты такая серьезная, Лена, красавица моя…
– Что?
– Да хватит строить из себя недотрогу, не видишь, что ты мне нравишься? И я тебе нравлюсь, не спорь, я же вижу. – Язык у меня заплетался, как и ноги, и если бы Лена меня не удержала, я бы грохнулся на землю.
– Карлос, ты пьяный в стельку. Тебе нужно домой. Я отвезу.
– Ты… отвезешь?.. – Я вспомнил, что родители и правда отдали ей старую раздолбанную машину. – Нет… езжай, а у меня тут вечеринка…
Я разозлился. Кем она себя вообразила? Невинной монашенкой?
Смутно помню, как мы ругались.
От той ночи у меня остались лишь обрывки воспоминаний, а наутро я проснулся на Ракушечном пляже, на лежаке, в объятиях женщины.
Вынужденное одиночество – благодатная почва для бреда и видений. Кристиану Валье это было известно как никому. Он стоял у дверей особняка Кинта-дель-Амо. Его не впервые приглашали в старый особняк, обитателям которого слышались странные звуки. Клиенты, как правило, оказывались одинокими стариками, которые раньше просто-напросто не замечали звуков, пока темп их жизни не замедлился.
Вместе с Кристианом приехали два члена его команды – Педро и Мюриэль. Педро чудом смог присоединиться: он работал официантом и поменялся сменами в последний момент. Они с Кристианом дружили с детства, и Педро старался не пропускать сеансы. Он всего лишь настраивал аппаратуру и датчики, которые использовались для фиксации разных явлений, но эта скромная роль его вполне устраивала. Главное, что он участвовал в приключении, а реально это все или нет – его не волновало. Кроме того, он был Кристиану многим обязан. Удивительно, как крепки бывают детские дружбы.
А вот участие Мюриэль было большой удачей. Она отличалась высокой чувствительностью ко всему экстрасенсорному. Мюриэль была медиумом. Хотя держалась она скромно, у нее уже была определенная репутация. Невысокую Мюриэль издалека можно было принять за ребенка, однако вблизи становилось очевидно, что девушка страдает ахондроплазией: слишком крупная голова, хрупкий торс, необычайно короткие ноги. Но при этом было в ней что-то притягательное. Взгляд излучал спокойствие, веснушчатое лицо располагало к себе. Мюриэль отвечала на звонки Кристиана, только когда сама ощущала свою силу, но случалось это не слишком часто, потому обычно Кристиан и Педро совершали ночные вылазки в заброшенные места вдвоем. Пытались найти проход в другое измерение, установить контакт с его обитателями. Мюриэль была куда рациональнее. Кристиан познакомился с ней четыре года назад, когда их вызвала одна старушка из Эль-Астильеро, которая уверяла, что в ее доме дьявол оставляет метки на стенах. Разумеется, они обнаружили лишь пятна от сырости, но Мюриэль оценила, как деликатно Кристиан разговаривал со старушкой, которую изводил вовсе не демон, а одиночество.
– Какой огромный особняк, – восхитилась Мюриэль, глядя на устремленные ввысь стены.
– Хорошо живут богачи, – отозвался Педро, нервно поправляя прическу. Он успокоился, только когда убедился, что все в порядке, волосок лежит к волоску. – Они собираются нам открывать?
В этот момент величественная кованая дверь с надписью “Кинта-дель-Амо” отворилась, на пороге стояли Оскар Серредело и Карлос Грин. Смотрелись они забавно: Серредело, несмотря на жару, в костюме, с напомаженными волосами и косматой бородой, а светловолосый хозяин особняка был одет с элегантной небрежностью сёрфера-буржуа. Глядя на странную парочку, визитеры немного расслабились. Хозяин поприветствовал их, предложил кофе, гости охотно согласились. В кофейной комнате писатель искоса поглядывал на Кристиана. Одетый во все черное, тот производил впечатление, а серьезное лицо внушало доверие.
Грин решил не ходить вокруг да около и сразу выложил все.
– Ну и, наконец, последнее, – сказал он, почти завершив рассказ, и замолчал.
– Рассказывайте, сеньор Грин. Нам можно доверять. Все, что вы скажете, останется в этой комнате, – ободрил его Кристиан.
Карлос Грин глубоко вздохнул.
– Вот уже несколько недель у меня отчетливое ощущение, что мне кто-то причиняет вред.
– Что вы имеете в виду? Физический вред?
Вместо ответа Грин задрал футболку и показал два кровоподтека – один в центре живота, второй сбоку. Затем закатал штанину и продемонстрировал еще один синяк, поменьше. Гости молчали, а Серредело не сдержал удивленного вскрика.
– Когда на вас напали? – спросил Кристиан.
– Если б я знал. Я не помню. Я просто проснулся утром с этими синяками.
Кристиан помолчал.
– Какова вероятность, что вы страдаете сомнамбулизмом?
– Практически никакой. Во всяком случае, прежде такого за мной замечено не было.
– Вы говорили, что занимаетесь сёрфингом. Не могли вы удариться, когда были в море? Иногда, разгорячившись, сразу и не заметишь, но по возвращении домой…
– Нет, я же говорю, это случилось здесь, в доме. А дверь я на ночь закрываю на засов.
– Лекарства какие-нибудь принимаете?
– Никаких.
Кристиан вздохнул и задал неизбежный вопрос:
– Наркотики?
– Нет! Ради всего святого, никаких наркотиков!
– Но ведь если нечто на вас напало, вы должны были проснуться от ударов, – подала голос Мюриэль.
– Вот именно! И я не понимаю, какого черта тут творится!
– К врачу обращались? – ровным тоном спросил Кристиан.
– К врачу? И что я ему скажу? Что я абсолютно здоров, просто некая неведомая тварь избивает меня по ночам, пока я сплю? Нет, о врачах и речи быть не может. Да и вообще, – Грин указал на правую ногу, – после несчастного случая я с медициной не очень дружу.
– Ясно. В том, что вы нам рассказали, сеньор Грин, есть одна любопытная деталь.
– Да ладно? Всего одна?
Кристиан улыбнулся.
– Ну хорошо, несколько. Во-первых, разные обитатели особняка замечают разные вещи. Вы, например, слышите музыку, видите молодую женщину, одетую в стиле сороковых или пятидесятых, и всегда в одном месте, в оранжерее.
– Верно.
– Но домработница и садовник, с ваших же слов, ничего такого в оранжерее не видели и не слышали. Никакой музыки, никаких привидений. Зато в других частях дома они слышали непонятные шумы. И видели, как некоторые предметы перемещаются в пространстве, а в темных помещениях сам собой зажигается свет.
– Со мной это тоже происходит! Я не раз видел из окна в моей башне в западном крыле, как в крыле напротив загорается свет. Я бежал туда, но там стояла темень.
– Восточное крыло, значит. Мы сейчас в нем находимся?
– Именно так. Но свет зажигается на втором и третьем этаже, не здесь. Не на кухне, не в зимнем саду.
– А сигнализация не сбоит?
– Не сбоит! – отрезал раздраженный Грин. – Вы мне не верите, так?
Его даже этот чертов охотник за привидениями всерьез не воспринимает!
Кристиан ответил не сразу.
– Я вам верю. Просто для начала мы должны рассмотреть все варианты. Кроме того, судя по вашему рассказу, мы имеем дело не с обычным привидением.
– Вот как?
– Привидения не вступают с людьми во взаимодействие. Они… как бы вам объяснить… похожи на голограмму. Они выглядят словно персонажи в старом кино – это остаточная энергия, которая всегда находится будто в другом измерении. Они не осознают нашего присутствия.
– Но как же тогда… Ведь та женщина, которую я увидел в оранжерее…
– Исходя из вашего описания, это призрак. Разумное существо, которое понимает, где находится, и взаимодействует со своим окружением.
Пристально глядя на Грина, Мюриэль спросила:
– Что вы почувствовали, когда увидели ту женщину?
– Трудно объяснить… Она казалась абсолютно реальной! Я, конечно, уже был на нервах, потому что чуть раньше сам собой заиграл музыкальный автомат.
– Нет, я имею в виду другое. Чувствовали вы, что от нее исходит агрессия? Что-то зловещее?
– Нет, – уверенно ответил Карлос. – Вовсе нет.
Мюриэль повернулась к Кристиану:
– Я ощущаю здесь энергию, силу, но не могу определить, что это. Надо осмотреть дом и начинать сеанс.
Кристиан кивнул.
– Мы постараемся помочь вам, сеньор Грин. Но сперва нам надо исследовать весь дворец.
Грин вздохнул. Снова пришлось поработать экскурсоводом: он показал гостиную, комнаты, зал для танцев, чердак… рассказал, как они с братьями мальчишками играли там в прятки с местной ребятней. Он сам словно постарел, под стать стенам этого огромного особняка. Вторая за день экскурсия по Кинте-дель-Амо продлилась полчаса.
Мюриэль решила, что сеанс надо проводить в комнате, где они пили кофе, около оранжереи. Они обошли всю кинту, но именно в этой комнате чужеродное присутствие ощущалось особенно явственно. Мюриэль называла свои способности “талантом к телепатии”, но телепатией они не ограничивались. Потустороннее она начала ощущать, когда ей было одиннадцать лет. Спустя несколько месяцев она их уже слышала. В четырнадцать лет Мюриэль могла видеть умерших. Как так получилось, что у нее проявился этот дар? Что дало толчок развитию столь необычных способностей? Ответа она, разумеется, не знала. Семья у них была не религиозная. Вдруг это все – игра ее воображения? Или она попросту чокнутая? Родители показали дочь психологу, который заверил их, что Мюриэль – очень чувствительная девочка, и предположил, что, будучи столь маленького роста, она так пытается привлечь к себе внимание. Накануне шестнадцатого дня рождения Мюриэль услышала внутри себя голос: “Пиши”. Она так и сделала. Начала писать. И после постоянно записывала длинные и на первый взгляд бессмысленные истории. Порой она месяцами не слышала и не видела ничего странного, но постоянно думала о том, что там – по ту сторону? Духи? Голоса мертвых? Оставшаяся от них энергия? Она считала, что имеет дело с умер