И тут, как в спектакле, где в нужный момент появляется именно тот персонаж, которого все ждут, показался профессор Мачин. Он бодро шагал к ним в сопровождении какого-то толстяка, тащившего огромный чемодан и рюкзак.
– Добрый день! – поздоровался профессор, мягко, по-канарски выговаривая слова. – Как славно, что все в сборе! А сеньор Грин дома, не знаете? Мне надо с ним поговорить.
– Боюсь, что не получится, – мрачно ответила Валентина. – Сеньора Грина только что увезли на “скорой”.
– Господи помилуй! Что с ним? – в ужасе воскликнул Мачин.
– Пока неизвестно. Оливер обнаружил его сегодня утром без сознания.
– Без сознания! Какой кошмар. Но это подтверждает мою теорию, – пробормотал старый профессор, потирая руки. – А нельзя мне зайти внутрь, кое-что проверить?
Валентина покачала головой:
– Извините, но нет. И в отсутствие хозяина вряд ли это ваше “кое-что” представляет такую уж важность.
– Поверьте, это очень важно! Я вам больше скажу, если я прав, то это вопрос жизни и смерти. Мы не только поможем сеньору Грину, но и заодно найдем объяснение всему, что здесь произошло. По крайней мере, тому, что касается призраков.
Валентина смотрела на профессора. Умное, приятное лицо, испещренное морщинами. Она перевела взгляд на его спутника, который до сих пор помалкивал.
– А кто вас сопровождает?
– Простите, я вас не представил. Вас же Антонио зовут, да? – повернулся профессор к толстяку, и тот кивнул. – Я нашел его в Сантандере, поэтому припозднился. Видите ли, другого слесаря требуемой специализации мне с утра не удалось отыскать.
– Слесаря? – недоуменно переспросила Валентина.
– Да. Сделайте одолжение, пустите его проверить кое-что, и потом я все-все расскажу.
– Нет, – отрезала Валентина. – Сожалею, но вам придется сначала все рассказать.
Мачин вздохнул:
– Ну что ж… Вот моя теория: сеньор Грин и все обитатели дворца отравились монооксидом углерода – угарным газом. Пустите нас с этим сеньором, и я вам все разъясню прямо на месте, – взмолился он.
Валентина выдержала его взгляд, словно взвешивая за и против. Затем поманила Масу и Ривейро:
– Следуйте за мной.
– А мы? Нам нельзя? – вскинулся Кристиан, стоявший рядом с Оливером.
Профессор посмотрел на Валентину. Решение, конечно, было за ней, но он все же положил Кристиану руку на плечо в знак поддержки:
– Лишние руки нам пригодятся, надо будет открыть окна на первом этаже во всем доме.
Валентина со вздохом кивнула. Они зашли в особняк, и профессор Мачин устремился прямиком в кухню, а Оливер с Кристианом принялись открывать окна. Лейтенант следовала за профессором по пятам, позади плелся толстяк слесарь.
– Видите ли, лейтенант, я еще вчера обратил внимание, какая тут древняя кухня. Вдоль стен тянутся старые трубы отопления, они есть и в кофейной комнате. И конечно, в оранжерее. Но я не сразу сообразил, что они имеют прямое отношение к происходящему. Знаете, когда мой заржавевший мозг осенило?
– Понятия не имею.
– Растения!
– Растения? В оранжерее?
– Именно. Сеньор Грин пожаловался, что несколько месяцев назад там погибли почти все растения. Но причины он не назвал. А вчера я кое-что заметил. Начинаете понимать?
Валентина поджала губы. Не хватало только перед этим профессором студенточку изображать. Но Мачин и не ждал ответа: как и почти все его вопросы, этот тоже был риторический.
– Растения опять начали гибнуть! Вы не обратили внимание? – Он кивнул в сторону оранжереи.
Валентина перевела взгляд – и в самом деле, сейчас она заметила, что некоторые цветы поникли, некоторые осыпались, листья там и сям пожелтели и безжизненно повисли.
– Это все из-за угарного газа, вы хотите сказать? Что ж, возможно. Но при чем здесь призраки?
– При том! Знаете, как я все понял?
Валентина вздохнула и покосилась на стоявшего рядом Ривейро. Делать нечего, придется набраться терпения. Оливер и Кристиан уже раскрыли все окна в оранжерее, но уходить никуда не собирались, явно намереваясь слушать лекцию профессора.
– Так вот, я сейчас припомнил один случай, произошедший в 1912 году. Я о нем читал много лет назад, но память мне все же не до конца отшибло. Случай интереснейший! В 1921 году американский офтальмолог Уильям Уилмер опубликовал статью касательно одного своего пациента. За девять лет до этого семья пациента пережила… эпизод, так сказать. Они думали, что их дом проклят.
– Проклят? – Валентина уже едва сдерживалась.
– Нет, вы дослушайте, – заторопился профессор. – До того, как в доме поселился пациент доктора Уилмера с семьей, дом лет десять простоял пустой. И вот им показалось, что дом оказывает некое странное воздействие на них: их постоянно мучили головные боли, они ощущали усталость, у них пропал аппетит… Особенно страдали дети. И самым страшным местом в доме была столовая. Там отец семейства ощущал некое потустороннее присутствие, остальные обитатели дома так или иначе пережили схожий опыт. Им мерещились шаги, непонятные звуки посреди ночи, звонили в дверь, хотя никакого звонка на двери у них не было. Со временем становилось только хуже: мать трижды видела привидение, а отцу однажды ночью почудилось, что чьи-то костлявые руки стискивают ему шею. Как видите, картина весьма схожа со здешней ситуацией.
– И в чем конкретно сходство? – заинтересованно спросил Ривейро.
– Как и в нашем дворце, обитатели старого дома видели и ощущали что-то свое. Каждый переживал свой собственный паранормальный опыт. Конечно, кое-что повторялось, но это можно объяснить самовнушением.
– Сеньор Мачин, умоляю, давайте покороче, – процедила Валентина. – Угарный газ тут при чем?
– Очень даже при чем, лейтенант! В случае, описанном доктором Уилмером, обитатели дома поняли, что опасность реальная, когда начали гибнуть растения. Видения могут существовать в голове, но гибель растений – непреложный факт.
– Как и здесь…
– Именно. Начали расследовать, наводить справки и узнали, что подобный случай уже зафиксирован. В каком-то другом доме из-за утечки угарного газа все жильцы жаловались на разное: кому-то являлись привидения, кому-то казалось, что за ним следят… В конце концов обнаружилось, что они все отравились. Виной всему была утечка угарного газа из отопительной системы.
– Вы хотите сказать, что из-за отравления угарным газом людям призраки мерещатся?
– И не только это. Угарный газ не имеет ни цвета, ни запаха, утечку практически невозможно обнаружить. В крупных дозах он смертельно опасен, а в малых, тем более если вдыхать его регулярно, он приводит к интоксикации и вызывает самые разные галлюцинации.
– Подумать только, – вырвалось у Валентины. – Получается, Грин не видел никакого призрака Джейн? Это была галлюцинация из-за отравления угарным газом?
– Утверждать не стану, но это более чем вероятно. Он изо дня в день подолгу находился в оранжерее, где устроил себе кабинет, как раз рядом с источником газа. Садовник тоже там много времени проводил.
– А домработница постоянно находилась в кухне, – подхватил Оливер.
Кристиан смотрел на профессора с восхищением, но все же не смог скрыть досады:
– Похоже, профессор, у вас для всего найдется рациональное объяснение. Если вы окажетесь правы, останется только поражаться, что подобное могло произойти в двадцать первом веке.
– Это вы зря, Кристиан. Отравление угарным газом – очень распространенная вещь. Утечки бывают и у водонагревателей, и у газовых духовок. Это до сих пор одна из главных причин смерти в домах в США.
Внезапно их разговор прервался, потому что раздался громкий свист, и все одновременно обернулись. Слесарь по имени Антонио держал в руках какой-то аппарат.
Антонио поискал глазами Мачина и объявил:
– Утечку я перекрыл, но только взгляните на датчик, он зашкаливает. Концентрация монооксида углерода в воздухе почти 0,04… И я смотрю, тут неисправны оба газовых прибора – и духовка, и колонка. И они явно не вчера поломались, они долгие месяцы в этом состоянии. Да вообще все оборудование на ладан дышит.
– А какой уровень газа считается нормой? – спросил Ривейро, вытаскивая свой неизменный блокнот.
Слесарь наморщил лоб.
– В норме должно быть не больше 0,001. Так что 0,04 – серьезная утечка. Можно и сознание потерять, и рассудок. Я, знаете, однажды видел, как за два часа на кухне с неисправной плитой угорели до смерти два пенсионера. Но там концентрация до 0,4 дошла.
Валентина переглянулась с Оливером. Они и сами за эти два дня в кинте успели надышаться! Впрочем, ее радовало, что хоть с призраками разобрались. Но вот с расследованием убийства домработницы они пока не сдвинулись. Кем бы ни оказался преступник, он без проблем заходил во дворец, потому что знал код. Причем это началось еще до приезда Карлоса Грина, а значит, это кто-то местный…
– Иными словами, – глядя на профессора, сказал Кристиан, – тут ничего не происходило, хотя есть целых три свидетеля?
– Каждый из них по-разному реагировал на угарный газ, в зависимости от общего состояния здоровья и времени, в течение которого он подвергался воздействию газа, – ответил Мачин.
– А как же Мюриэль?
– Мюриэль мы уже не раз обсуждали, Кристиан. Самовнушение – мощная штука.
– Но музыкальный автомат! Он же заиграл ровно в тот момент, когда мы попросили призрака явить себя…
Мачин вздохнул и промолчал, чтобы по неосторожности не выставить молодого человека дураком. Он понимал, что Кристиану важно разобраться, понять, но простое совпадение в призрака не превратишь.
– А давайте мы этот автомат вскроем? – предложил Оливер. – Его небось коротит, вот и вся загадка. Грин же говорил, что там дверца заедает от ржавчины? – Он посмотрел на Валентину, ожидая разрешения.
– Вскрывайте, чем черт не шутит, – кивнула Валентина, и тут ее осенило: – Вдруг там внутри обнаружится фолиант Коперника?
Ривейро усмехнулся: почему бы и нет? Старушка Марта Грин вполне могла засунуть книгу в музыкальный аппарат, весьма удачный тайник.