м шутил тот по-английски тонко и с непроницаемым лицом.
– А ты молодец, англичанин! Пора звонить боссу.
Пока капрал набирал номер Валентины, Оливер рассматривал потайной механизм. Что ему подсказало? Смекалка? Интуиция? Не такой уж он и находчивый. Его детская вера, что заколдованные замки с сокровищами и в самом деле существуют? Или это красавица Джейн нашептывала ему подсказки? Оливер ухмыльнулся. Нет, привидения, конечно, не существуют, но некоторые люди оставляют после себя вполне материальные следы. Такие, как актриса Джейн, которая бросила все ради любви. Или меценат Хайме, кабальеро, родившийся с серебряной ложкой во рту и умело распорядившийся своим богатством. Оливер представил, как влюбленная пара со смехом танцует в этом чудесном саду.
Он провел в больнице весь день. У него взяли на анализ кровь и мочу, сделали рентген, электрокардиограмму и еще кучу всего. В себя он пришел, как только его привезли, но все бредил о дьяволе и призраках, которых не мог выбросить из головы. Постепенно эта параллельная реальность все же рассеялась. Образ Джейн растаял.
Потом его определили в палату, и суровая, как фельдфебель, медсестра тут же принялась допрашивать его о медицинской истории. Не в силах сопротивляться, он выложил ей все начистоту, даже дал телефон своего врача в Лос-Анджелесе. “Наркотики?” Да, а как же, все в молодости балуются. Медсестра слегка изогнула бровь. “Галлюцинации? Психоз?” Ну, наркоманам и летающие слоны порой мерещатся, а она какого ответа ожидала? Дело давнее, он много лет ничего не принимает. “Ничего?” Медсестра сверлила его взглядом. “Алкоголь, сеньор Грин, это тоже наркотик”. Да что она себе позволяет! Он не алкоголик! “Потом к вам подойдет врач. Кислородную маску не трогать”. Он все порывался приподнять маску перед ответом на очередной вопрос.
Прошло много времени, наконец та же самая медсестра привела врача. Это был неприметный человек средних лет, плотного телосложения. Взгляд потухший, усталый, износившийся за долгие годы работы. Он чуть слышно представился, словно имя его не имело никакого значения, и, уткнув взгляд в медицинскую карту, заговорил:
– Сеньор Грин, вы на протяжении длительного времени регулярно подвергались токсичному воздействию монооксида углерода. Я так понимаю, вам об этом уже известно.
– Да, мне сказали. Но сейчас мне уже лучше. Обязательно оставаться тут на ночь?
Врач чуть нахмурился:
– И на эту ночь, и еще столько ночей, сколько понадобится, сеньор Грин. Все серьезнее, чем вам кажется.
– Неприятные последствия? – взволнованно спросил Грин.
– Последствия отравления? Вряд ли. Организм крепкий, раз вы каким-то чудом продержались так долго. Яд несколько недель замещал кислород в вашем сердце, мозге и остальных органах. Сейчас состояние стабильное, мы вас понаблюдаем, но вы поправитесь. Завтра снимем кислородную маску и направим вас в барокамеру.
– Куда?
– В барокамеру под давлением подается кислород. У вас избыток карбоксигемоглобина в крови, нам надо, чтобы уровень упал ниже трех процентов, – объяснил врач, хотя Грину показалось, что он обращается к медсестре.
– Но я же больше не вдыхаю угарный газ, значит, все не так плохо? Больше обмороков не должно быть?
– Обморок с вами случился не столько из-за монооксида углерода… Хотя галлюцинации с привидениями появились из-за него.
– Откуда вы знаете?..
– Люди из гражданской гвардии рассказали. Их тут столько, будто у нас не больница, а филиал участка, – раздраженно процедил врач. – Сейчас вон тоже лейтенант ждет, жаждет с вами пообщаться. Но давайте вернемся к вашему здоровью… Меня не столько монооксид углерода волнует, сколько другие вещи.
– Какие? Что со мной?
– Ваша печень, сеньор Грин, в очень плохом состоянии. И весьма вероятно, что вы потеряли бы сознание без всякого угарного газа, а из-за болезни печени. Вам необходимо срочно начать лечение и полностью исключить из рациона алкоголь.
– Что? Да я же почти не пью!
Доктор посмотрел на него скептически. Большинство алкоголиков именно это и твердят, не хотят признавать проблему.
– Сколько алкоголя вы употребляете в сутки?
– Даже не знаю… – задумался Грин. – Один-два бокала за обедом, один на ночь. Иногда бокал чего-нибудь покрепче.
– Алкоголь имеет накопительный эффект, и периоды воздержания не слишком-то помогают. Любые излишества в прошлом могут аукнуться. Видимо, сейчас это с вами и произошло. Сеньор Грин, ваша печень увеличена, вы на грани цирроза. А это уже практически точка невозврата. Могут быть необратимые последствия, как физические, так и психические. Вы разве не замечали в последнее время, что у вас ни с того ни с сего появляются синяки? – Доктор приподнял простыню и бесцеремонно осмотрел Грина.
– Да… это как раз вызывало у меня беспокойство.
– И вы при этом не помнили, чтобы ударялись. А это ваша печень посылала сигналы о болезни. Вам следовало сразу же показаться врачу. Также мы связались с вашим врачом в Лос-Анджелесе, доктором Стайлзом.
– Быстро вы.
– Вы поступили несколько часов назад, у нас было время.
– Я рад, что вы с ним на связи, я доверяю Стайлзу, знаю его всю жизнь, он лечит нашу семью. Я и медсестре уже сказал…
– Он переслал нам вашу медкарту, – перебил врач, – и там указано, что в молодости у вас были проблемы с ЛСД.
– Да это же было лет двадцать назад! Какое отношение…
– Вам диагностировали психоз на почве приема ЛСД и прочего…
– Мать вашу, я говорю же вам, это было два десятка лет назад! Я с тех пор наркотиков ни разу не употреблял.
– Алкоголь тоже наркотик.
– Ну вы же меня поняли, не надо к словам цепляться. Нет у меня ни психоза, ни психических заболеваний.
– Я и не говорю, что есть. Я вас ради вашего же спокойствия информирую, что причины галлюцинаций, от которых вы страдали в последние недели, могли быть самые разные, но они все излечимы. Первая причина – отравление монооксидом углерода. Вторая – возвращение старого психоза, вызванного наркотической зависимостью в молодости. Конечно, это редкость, чтобы после стольких лет он снова всплыл, но бывает и такое.
– Да как такое возможно?!
– У психиатров-наркологов для этого имеется специальный термин, “флешбэк”. Может, вы снова встретились с кем-то, кто в вашем сознании ассоциировался с прошлым, и у вас ожили воспоминания, которые вы до этого блокировали. Запах, пейзаж…
– Ладно, ладно, я понял, но какой, к черту, “флешбэк”… Крыша-то у меня на месте?
– На мой взгляд, на месте. Но кто знает…
Доктор неожиданно улыбнулся и ушел.
Оставшись один, Грин оценил свое положение. Может, еще не поздно взяться за ум, перестать тратить время почем зря? Заняться здоровьем, бросить пить. Рассказал ли он всю правду этому неприятному врачу? Это как посмотреть. Не выпивал ли он сверх своей “нормы” еще и джин-тоник после обеда? А бокал-другой белого утром, чтобы лучше писалось? Чтобы расслабиться?
А Джейн? Всего лишь плод воображения? Но еще сегодня утром она казалась такой настоящей… Все-таки это он сам не закрыл дверь дома, допив последний бокал, но дьявола-то помогла ему найти она. Найти его собственное отражение. Увидев себя в зеркале, он вдруг осознал, что все плохое и хорошее, что случалось в его жизни, исходило только от него самого. Не может быть никаких оправданий. Увидев в старинном зеркале свое отражение, он понял, что все уходит корнями внутрь него самого. Все наши черты, которыми мы гордимся и которых стыдимся, мы сами в себе и взращиваем. Сами принимаем решения, сами выбираем дорогу… Можно сколько угодно обманываться, но в какой-то момент ударит молния, озарит все вокруг, тут-то мы и увидим, что мы сами – всего лишь сумма бликов, сумма собственных отражений в зеркале.
Это не Лена виновата, что он изувечил ногу. Не Мередит его бросила. Он сам нырнул в глубины одиночества, задыхаясь, но упорно отворачиваясь от всех, словно капризный ребенок. Мередит упрекала его, что он снова перебирает с выпивкой. Что ж, теперь он точно станет лучше – ради нее, попытается снова завоевать ее сердце. Но все же, наверное, что-то в словах доктора есть. Вернувшись в Суансес, он снова увидел эти луга и прибрежные скалы, великолепные пляжи, и возвращение разбередило в нем давно забытые воспоминания. Проблема была не в наркотиках. Просто его сердце оказалось слишком трусливым, оно многие годы пряталось за алкогольной завесой от постоянного чувства вины.
Но Джейн?
Он никак не мог выкинуть ее из головы. Неужели она всего лишь плод его воображения? Продукт угарного газа? “Флешбэк” старого наркомана? Неужели наркотики даже спустя столько лет все еще властны над ним? Но погодите. Мюриэль. Она повторяла “за себя, за себя, за себя”. Откуда она могла знать? Ах да, он же сам рассказал, как они на этом проклятом чердаке играли в прятки. Сам же ее туда привел. Какой ребенок не играл в прятки и не приговаривал “за себя и за друзей”? Опять совпадение, да? А может, это ее мозг произвольно выдергивает из подсознания слова и подгоняет их под чужую историю? Бывает же, что человек буквально зафиксирован на каком-то числе и оно ему повсюду мерещится…
В дверь постучали:
– Можно?
Валентина Редондо заглянула в палату. Ее разноцветные глаза видели его насквозь и словно читали мысли. Из-за плеча лейтенанта выглядывал Оливер Гордон. Пришли навестить его, исключительно как друзья. Уже через несколько минут Карлос Грин узнал, что сегодня задержана убийца домработницы, которая к тому же косвенно повинна в смерти садовника. А Оливер отыскал книгу Коперника, в существовании которой Карлос Грин уже готов был усомниться, если бы не видел историю банковских операций своей бабушки.
– Спасибо, что зашел проведать меня утром, Оливер. Если бы не ты, меня бы тут не было.
– Пустяки, – отмахнулся англичанин и покосился на Валентину: – Видишь? Я же говорил, что он не станет подавать на меня в суд за незаконное проникновение.
Все трое рассмеялись, но Карлосу Грину это далось с трудом. Столкнувшись с правдой лицом к лицу, он испытал облегчение: да, он слишком много пьет, а призраков не существует. Но хорошо, что убийцу поймали. Карлос Грин вдруг остро ощутил свое одиночество. От него словно оторвали кусок, который, казалось, был давно крепко-накрепко пришит к нему. Так моряк, сойдя с палубы корабля, еще долго пошатывается, потому что тело его никак не привыкнет к твердой земле. Что ждет его впереди? Сама жизнь заставляет его начать все заново… Но откуда же тогда эта тоска? Потому что Джейн так внезапно исчезла из его жизни? Она показала ему, кто дьявол, она была рядом, пока он бредил. Наверное, его подсознание, обернувшись голливудской актрисой, привело его на чердак, к зеркалу, и показало ему все как есть. Но Джейн, сотканная из тумана и фантазии, была реальней кого угодно. Он не хотел отпускать ее. Карлос Грин подумал, что иногда остается лишь вспоминать о ком-то, надеясь, что этот неведомый кто-то однажды вернется.