Я фыркнула, складывая руки крест-накрест на груди, чем тут же привлекла к ней внимание. Однако продолжил он говорить уже с ядовитым сарказмом:
– А в твоей каюте я нахожусь, потому что имею право знать, кого мне звезды в пару послали. На том же основании исследую твои документы.
– И с какого перепугу я вдруг твоей парой стала? Только потому, что у меня вдруг титьки выросли? – таким же тоном ответила и поплатилась.
Он зарычал, оскалив клыки, а я ощутила ярость, ядовитой змеей поднимающую голову у него в душе. Стало не по себе.
– Нет, тсарек! Твои титьки здесь ни при чем, хотя не скрою – их наличие стало для меня не сказанной радостью и облегчением. Ты сама пробралась на наш корабль, обманула всех, в том числе и меня… Заставила всех думать, что я… – он даже высказать мысль, что хотел якобы мужчину, не смог – так противно это было его природе. Я незаметно сделала шаг назад, поближе к двери, а порядком разозленный мужчина подвел итог: – Теперь тебе придется задержаться здесь, со мной, и затем лететь на Илишту.
Я отрицательно мотнула головой и твердо ответила:
– Нет! Илишту в мои планы не входит, эсар Биана. За этот рейс я заработала приличное количество кредитов – хватит, чтобы добраться туда, где меня никто не найдет. А с вашим отношением к жизни и окружающим трудно представить женщину, которая сможет долго вас выдержать.
Он плавно, с едва уловимой грацией хищника, поднялся, напугав меня своими габаритами и сверкающими яростью глазами. Все-таки в маленьком пространстве каюты он выглядел еще более устрашающе.
– А я знаю, какой женщине придется терпеть меня всю оставшуюся жизнь. Это ты, Есения. За свою глупость и обман придется платить. И в мои планы не входит твой отъезд куда-либо, кроме как на Илишту и вместе со мной, – проскрежетал он обманчиво спокойным голосом.
Я вытянула руки по швам, сжимая ладони в кулаки, и прошипела:
– А вы не входите в мои планы. Я – наемный работник и согласно контракту и обещанию командора…
– О каком контракте идет речь, Есения Коба? – прервал Биана, зло хмыкнув и голосом выделяя мое имя. – О том, в котором стоят фальшивые фамилия и имя? Или о том, где ты злонамеренно указала несуществующие специальность и образование? Да ты даже с командором договаривалась как мужчина… И подумай, на чьей стороне будет командор? На стороне илишту, не раз спасавшего ему жизнь, друга детства, в конце концов, или на стороне лживой женщины, якобы скрывающейся от преследователей?.. Хочешь проверить?
Наверное, у меня на голове едва отросшие волосы зашевелились от ужаса и понимания, что он все провернет так, как сейчас пообещал. Отставив гнев и злость, я попыталась достучаться до него:
– Послушай, зачем я тебе нужна? Ведь я не люблю тебя, а ты явно не любишь меня… Да ты с трудом можешь терпеть меня! Отпусти меня, пожалуйста. Ты же сломаешь мне жизнь! Я работу искала, а не мужа.
Он снова зло и в то же время горько усмехнулся и выдал ответ, от которого волосы буквально вставали дыбом:
– А когда ты обманывала Шерана, чтобы пробраться к нам на корабль, ты ведь не думала, что сломаешь мою жизнь? Так? – Я лишь смогла кивнуть, а он продолжил добивать меня: – Как ты считаешь, почему мы ходим в защите от женщин? Думаешь, мы боимся их? Нет, мы боимся себя, своей слабости. Ненавидим себя за нее, но мы – илишту. Я мечтал о большой карьере, быстро шел к ее вершинам и, уверен, достиг бы всего задуманного. Но не теперь! Мне восемьдесят три года, Есения, еще полторы сотни лет я мог бы радоваться свободе, жить как хочу и делать что хочу… Но тут появилась ты! И сломала мою жизнь. Твоя ладонь в моей руке связала нас физически, теперь для меня не может быть никакой другой женщины, кроме тебя, и за это ты будешь делить со мной постель. Ты смогла увидеть мою душу, и я запечатлел тебя для себя. Обманом украла душу и теперь, если ты уйдешь или исчезнешь, я сойду с ума без тебя. У меня все болит, потому что ты далеко и я не могу вдохнуть твой запах, успокоиться, почувствовать тебя…
Каким-то неуловимым движением Тарий оказался совсем близко и рывком распахнул полы моей куртки. С болезненным наслаждением, непереносимым желанием залез черной лапой в вырез и сжал грудь. Я всеми фибрами души почувствовала, как он наслаждается этим прикосновением, упивается им… и явно хочет большего. Подхватив меня, пока я находилась в полнейшем ступоре, приподнял над полом, придерживая одной рукой. Прижимая к себе и уткнувшись носом в изгиб между плечом и шеей, мужчина глубоко вдыхал мой аромат, жадно сжимая мою грудь, беззастенчиво перебираясь от одной к другой…
Приподнял повыше, заставив меня снова удивиться его невероятной силе, и скользнул черным носом, так контрастно выделяющимся на фоне моей бледной кожи, в ложбинку между грудями.
Меня буквально оглушили его чувства и эмоции: злость, нечаянная радость, удовольствие, затухающая нужда, быстро превращающаяся во что-то более сильное и дикое, грозящее перерасти в лавину, которая снесет разум. А помимо этого неожиданно для себя я ощутила, как собственное тело предает меня, откликаясь на ласки Тария. Его губы скользили по моей тонкой, очень чувствительной коже, заставляя гореть эти участки, а внизу живота скапливалось томительное напряжение.
Как завороженная я посмотрела вниз на выпуклый лоб и темечко Бианы, на словно полированную черную кожу головы; отметила, что торчащие крупные уши немного просвечиваются на свету, чуть красноватым тоном обрисовывая раковинку уха изнутри. Такие забавные уши!
В первый момент, когда он поднял меня для своего удобства, я вцепилась руками в его широкие плечи, а сейчас, совершенно неожиданно для себя, под влиянием момента потрогала ухо, немного погладив снаружи и изнутри. В ответ Тарий со стоном удовольствия довольно ощутимо впечатал меня в дверь, а затем сильно укусил грудь. Я вскрикнула и дернулась от боли, но мужчина словно не слышал – начал еще сильнее мять грудь, грубо прижимая к двери своим телом, причиняя боль. От боли я замолотила руками по его плечам, одновременно изо всех сил начав брыкаться и сопротивляться:
– Мне больно! Ты слышишь?! Ты делаешь мне больно! Прекрати!
Давление на мою грудь уменьшилось, сменившись поглаживанием, а губы… показалось, что он поцеловал следы укусов на моей коже. Затем недовольно прорычал:
– Прости, я буду мягче. Просто отвык от на туралок, давно привык к роботам, а они, как тебе известно, боли не чувствуют.
Еще сильнее задергалась в его руках и, чуть не плача, заорала:
– Отпусти меня! Я не хочу, ты делаешь мне больно!
Мужчина замер и глубоко дышал, какое-то время его черный нос покоился в ложбинке между моими грудями. Я почувствовала, как он уже привычным усилием воли берет себя в руки, и оценила, чего ему это стоит при той буре, которая бушевала внутри. Наконец он медленно ослабил хватку, и я сползла по нему вниз, тут же ощутив, что над одной частью тела взять полный контроль ему не удалось. Кое-как запахнула куртку, морщась от боли. Уткнувшись взглядом в его грудь в светло-сером офицерском кителе с нашивками, которые я, пока сползала, тоже ощутила своей ранимой кожей, просто молчала и ждала, стараясь выровнять дыхание и не расплакаться. Ждала, что он дальше предпримет.
– Я ознакомился у эсара Джамы с вашей физиологией, Есения. Мы полностью совместимы и, в принципе, подходим друг другу в интимном плане идеально. Если уж потомство получить можем… то с остальным проблем возникнуть не должно…
По-прежнему глядя на китель, я устало и обессиленно ответила:
– Проблема не в этом, Тарий! Ты сделал мне больно…
Меня тут же гневно перебили:
– Я же пообещал тебе, что буду мягче и боли не причиню! Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе понравился этот процесс…
Вот теперь я задрала голову вверх и, тоже испытывая злость, завопила:
– Для тебя это всего лишь процесс, а для меня – таинство… слияние душ, сердец… Должны быть чувства, понимаешь?! А ты меня ненавидишь, презираешь… Я так не могу!
– Зато я могу и хочу! Знаешь, что твой запах со мной делает? – Мгновение помолчал, а потом прошипел с болью в душе и горечью: – Сводит с ума от желания, переворачивает все внутри…
– Так не дыши! Кто тебе мешает? – последовал мой резкий злобный совет.
– Ты! Ты мне мешаешь! – шипение перешло в рычание. – Ты мне нормально и спокойно жить мешаешь! Какая тебе разница, с каким мужиком спать или детей делать? Чем я хуже любого другого? Я буду заботиться о твоих нуждах, работать… У меня есть кредиты, много кредитов. Ты сможешь покупать себе тряпки, какие захочешь…
– Ты меня за робота из вашего «борделя» принимаешь? – я передразнила секскрасотку. – Как хозяин желает? Ртом, руками? Доставай хозяйство, помну… Так, да? Я – живая, понятно тебе?! И у меня тоже есть мечты, желания, есть свои слабости и вообще… Сначала меня рольф, считавшийся другом, хотел исследовать и на опыты пустить, чтобы себе жизнь продлить, следом папа погиб, а потом четверо убийц за мной по Вселенной гонялись. Да я бы никогда с вашим кошмарным старпомом контракт не подписала, если бы они в тот момент в зал ожидания на станции не вошли!..
И тут меня понесло, словно хуже уже быть не может, а возможно, так и есть – выплескивая всю усталость и события долгого-предолгого дня, наполненного смертью и горем и собственным унижением, наконец:
– А вы… вы всем экипажем меня ежедневно презирали, с трудом терпели, толкали, пинали… Все! И ты тоже терпеть не мог. И сейчас тоже… физиология вынуждает. Я не знала, что бывает… такая жуткая привязка мужчины к женщине. Я о любви мечтала, о сильном мужчине, который… нежный, заботливый и… как папа – от всего защитит. А что в итоге?.. Он погиб, погнавшись за очередной тайной, а я тут с тобой и твоей ненавистью… и больной фантазией…
Он молчал, хотя я чувствовала, как внезапно улеглись его ярость и злость и, вообще, исчез весь негатив. В нем родилось сожаление и странная иррациональная надежда… В такой ситуации?! Точно – ненормальный!