– Вы – Скотт Беннет? – спросил у него офицер.
Скотт кивнул, слишком нервничая, чтобы говорить.
– Сэр, мы должны сообщить вам, что Кейт Беннет найдена живой в Риттсберге, штат Монтана, – объявил второй полицейский.
Скотт, запнувшись, качнулся назад, словно пьяный. Я усадила его на скамью, стоявшую у стены возле входной двери.
– Наклонитесь вперед и опустите голову между колен, – скомандовал офицер тоном, не терпящим возражений, как разговаривают все люди в погонах.
Лицо Скотта утратило свой цвет. Побелело. Посерело. Его натужное дыхание меня крайне встревожило. Он наклонился вперед и засунул голову между колен. Я принялась растирать ему спину, пытаясь как-то расслабить его плечи. Несколько минут спустя его дыхание наконец выровнялось.
– Я же говорил – это помогает, – отметил офицер, хотя Скотт не сказал ему ни слова.
Должно быть, этот полицейский успел перебывать во многих подобных ситуациях, раз выработал такую безучастность. Нужно ли проходить специальное обучение, прежде чем тебе доверят крушить человеческие жизни? Хоть полицейский и сообщил нам о том, что Кейт жива, я буквально физически ощущала, как ударной волной этой новости смывает весь наш привычный уклад. С этого момента нашей жизни предстояло навеки разделиться на «до» и «после».
Вопросы возникали у меня в голове беспрерывно, один сменяя другой. Я никак не могла этому воспрепятствовать. Измученная их нескончаемой круговертью, я помассировала лоб, а потом принялась поворачивать голову из стороны в сторону, пытаясь таким образом ослабить напряжение, нараставшее с самого утра.
– Как ты себя чувствуешь? – шепотом спросила я у Скотта, на тот случай, если Эбби в самом деле спала.
Он пожал плечами.
Кивком указав на Эбби, я беззвучно выдохнула:
– Как она?
Скотт снова пожал плечами.
– Хочешь, включим музыку?
– Конечно, – отозвался он. Голос Скотта звучал хрипло и надсадно, как если бы он всю ночь не спал или болел за любимую команду на бейсбольном матче. В его лице все еще не было ни кровинки.
Телефон нужен был мне для того, чтобы следить за картой, поэтому я включила радио. На всех домашних частотах царили помехи, поэтому пришлось потратить какое-то время, чтобы отыскать чистый звук. Классический рок наполнил салон машины. Скотт отрицательно покачал головой. На следующей радиостанции играла кантри-музыка, а уж кантри Скотт просто ненавидел.
– Прости, – сказала я, и, пытаясь поскорее переключиться, вместо этого случайно прибавила звук. Эбби мгновенно встрепенулась от сна.
– Господи Иисусе, – произнесла она.
Обычно кто-то из нас отреагировал бы на то, что она поминает имя Господне всуе, но этот день не был обычным.
– Поискать какую-нибудь приличную частоту? Может, я найду какую-нибудь передачу, ток-шоу. Или дай мне свой телефон с навигатором, а мой поставь на зарядку – твой же не работает с адаптером. Я…
Положив руку мне на бедро, Скотт оборвал меня на полуслове.
– Милая, я тебя люблю. Но сейчас можно нам просто побыть в тишине?
Глава 3
Эбби
Сейчас
Я злобно уставилась на закрытую дверь, изо всех сил сдерживая желание забарабанить по ней кулаками, чтобы меня впустили. Это же моя мама, и я заслуживала быть там, вместе с ними. Но какая-то женщина в официальной одежде, ожидавшая нас у входа в отделение неотложной помощи, стремительно провела нас по больничным коридорам, даже не потрудившись представиться. Затолкав меня в какой-то коридорчик, она захлопнула дверь прямо у меня перед носом, не дав мне ни единого шанса воспротивиться. Папа велел бы ей не обращаться со мной как с ребенком, не будь он в таком шоке. Несправедливо, что Мередит было позволено находиться там, рядом с ним, а мне – нет. Я ведь считала мили до Монтаны и совершенно не была готова к тому, что меня вот так запрут.
Меня бесило, что меня считают ребенком, когда речь заходит о маме. За своей закрытой дверью они не могли обсуждать ничего, о чем я не успела бы подумать. Вполне возможно, даже не единожды. Я проиграла в голове все возможные ужасные сценарии произошедшего с мамой за эти годы, так что ничего из сказанного ими не могло бы меня удивить, но теперь было слишком поздно. Я была заперта.
У меня крутило живот. Прошлой ночью я ужасно спала – я всегда плохо сплю в отелях – а за весь сегодняшний день съела только банан. Мне не хотелось есть, но папа заставил. Он тоже ничего не ел со вчерашнего дня, так что я согласилась съесть один, если папа тоже съест. Хоть меня и взбесило то, что Мередит попала туда, куда мне хода не было, по крайней мере, там она была рядом с папой и поддерживала его. Потому что сам он был просто раздавлен.
В моем кармане зажужжал телефон. Он вибрировал без остановки с тех пор, как я снова его включила. Прошлой ночью мне пришлось его вырубить, потому что Меган, моя лучшая подруга, постоянно мне написывала, допытываясь, как у меня дела и что у нас происходит, пока меня это не достало. Можно было бы оставить его выключенным, но мне хотелось, чтобы у папы была возможность написать мне из-за этой двери.
Мама там, с ними? Наверное, нет. Или да? С тех пор как нам сообщили о маме, папа в основном общался со следователем по имени Маркос, и тот пояснил, что маму с ребенком госпитализировали из-за ран, а помещение за закрытой дверью не было похоже на больничную палату. Больше всего эта комната смахивала на стандартный офис. Но мама была где-то в этом же здании. Мы совершенно точно дышали одним и тем же воздухом.
Я давно о ней не вспоминала. Месяцы. Может, даже год. Меня охватило чувство вины. Во втором классе я решила, что мамины похитители убьют ее, если я не буду думать о ней каждый час – словно где бы на всем белом свете они ее ни держали, ее жизнь зависела от моих мыслей. Я была буквально одержима этой мыслью и заводила будильник, чтобы каждый час просыпаться по ночам. У меня развилась редкая форма ОКР, из-за чего мне пришлось вновь вернуться к занятиям с психологом, которого я совсем недавно перестала посещать. Теперь я испытывала пугающе похожие ощущения. Мне казалось, что, если я все время не буду думать о ней, она снова исчезнет.
Я окинула взглядом двери, ведущие в другие части больницы. Если бы мы столкнулись в коридоре, она бы сразу узнала меня? Или это было бы больше похоже на странное притяжение, причину которого она не смогла бы объяснить? Когда она пропала, я какое-то время требовала стричь мне волосы каждые несколько недель, чтобы они оставались той же длины, – я боялась, что мама не узнает меня, если я стану выглядеть иначе.
Как она теперь выглядела? Папе никто об этом не сказал ни слова. Эти люди вообще практически ничего не говорили. Все, что Маркос нам рассказал: мама появилась на заправке на севере Монтаны с ребенком на руках, криками взывая о помощи, и затем их госпитализировали. Маркос обещал ответить на все папины вопросы при личной встрече. Я вновь уперлась взглядом в запертую дверь. Они были там уже целую вечность.
И почему никто не заметил слона?
Что должна подумать мама, обнаружив, что папа снова женился? Не его вина, что пришлось двигаться дальше. Была бы его воля, он до сих пор писал бы по утрам маме письма, а по вечерам выкладывал бы на кровать с маминой стороны ее ночную рубашку. Он ждал бы ее вечно. Папа всегда говорил, что такая любовь, какая была между ними, бывает в жизни лишь раз.
Глава 4
Мередит
Сейчас
Под столом я сжала ладонь Скотта. Мы сидели на белых пластиковых стульях во главе стола, будто на каком-то странном торжественном ужине, где мы были важными гостями. Резкое флуоресцентное освещение придавало голубовато-зеленый оттенок всему в этом убогом помещении, а за моей спиной вспучилось, отклеившись от стены, полотнище не менявшихся с восьмидесятых обоев в цветочек. Главный следователь Маркос сидел справа. По обеим сторонам от него расположились его напарник и еще один офицер полиции. Оставшийся свободным стул заняла какая-то важная больничная шишка, а доктора выстроились вдоль стен. Вокруг собралось слишком много людей, из-за чего небольшое помещение стало казаться и вовсе крошечным.
– Я никак не могу взять в толк, по какой причине вы не отвечаете на мои вопросы.
Я никогда не слышала, чтобы Скотт разговаривал с такой злостью. Он уставился на Маркоса, сверкая глазами. Вынырнув из состояния шока и ступора, едва за нами захлопнулась дверь, Скотт моментально принялся сыпать вопросами. «Где она была?» «Кто ее похитил?» «Как она добралась до заправки?» «Почему она оказалась в Монтане?» Маркос вскинул руки, пытаясь остановить этот поток, – с тех пор, как мы оказались здесь, он так делал почти постоянно.
– Я же вам говорил – она серьезно травмирована. Мы не станем давить на нее, не будем требовать от нее ответов ни на какие вопросы, пока главный врач не даст свое положительное заключение. Но та, к несчастью, улетела на конференцию, ее рейс прибывает только после восьми часов вечера.
– Когда она прилетает?
Я мягко опустила ладонь на локоть Скотта.
– Он сказал, в восемь часов вечера, дорогой.
Мы все это обсуждали уже по третьему кругу. Скотт нуждался в отдыхе. Он утверждал, что смог поспать прошлой ночью, но я-то чувствовала, как он все время возился и ворочался рядом со мной. Где-то около трех часов ночи Скотт забрался в кресло под окном и в постель уже не вернулся. За весь день он едва ли хоть что-нибудь съел. Прошло немногим больше двадцати четырех часов, а Скотт уже выглядел похудевшим. Как хорошо, что утром Эбби удалось уговорить его съесть хотя бы банан.
– Какие меры предпринимаются сейчас, в ожидании главного врача? – спросил Скотт. Его взлохмаченные темные волосы торчали в разные стороны, оттого что он часто запускал руки в свою шевелюру.
Скотт всегда был уверен, что в деле Кейт с самого начала был допущен целый ряд ошибок и что полиция не выполнила свою работу, как следовало – начать хотя бы с того, что они отказывались заводить дело о пропаже человека, пока со времени ее исчезновения не прошло сорока восьми часов. Скотт говорил, они потеряли драгоценное время, вцепившись в него, когда нужно было разыскивать Кейт.