Вхождение Ивана IV во взятый Полоцк было оформлено как крестный ход. Сам государь слез с коня у острожного рва. Далее в город «по погорелому посаду» пошел ход во главе с коломенским епископом Варлаамом, архимандритом Чудовского монастыря Левкием, игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря Леонидом. Впереди процессии несли икону Донской Божьей Матери, за крестами и образами шел сам царь, князь Владимир Андреевич, новокрещеные татарские царевичи. В городских воротах их встречал с крестами и священниками Софийский протопоп Феофан.
Торжественную службу в Св. Софии отслужил коломенский епископ Варлаам. Помимо пафоса возвращения царской отчины и многолетия государя, поздравлений с победой на службе отчетливо звучали антипротестансткие мотивы[131]. Победа воспринималась как дарованная Богородицей и святыми Земли русской. Торжественные молебны «со звоном» было приказано организовать в Великом Новгороде, Пскове, Юрьеве Ливонском, Феллине, Нарве, Ракоборе и других ливонских городах[132].
Таким образом, взятие Полоцка 1563 г. в идеологическом плане должно быть поставлено в один ряд с «Казанским взятием 1552 г.». Его изображение в источниках было насыщено символикой, которую по аналогии с западноевропейской историей можно было бы назвать крестоносной. Во всяком случае, параллелей с крестовыми походами много. Религиозные чистки, которые приписывались Ивану Грозному во взятом Полоцке (убийства монахов-бернадинов и полоцких евреев), вписываются в эту картину. Полоцк был в русском сознании древнерусской вотчиной Рюриковичей, и его присоединение в 1563 г. — актом Божественной и исторической справедливости.
Глава 3Поход Ивана Грозного в 1562–1563 гг.
Разведку боем в направлении Полоцка русские провели весной 1562 г. Видимо, в марте состоялся набег на полоцкие земли, сопровождавшийся сжиганием сел и уводом большого полона. Оборона ВКЛ не сработала никак. Лишь задним числом, 2 апреля, рассылались грамоты по украинным рубежам, чтобы войска в замках были «в осторожности», и о сборах средств на содержание этих войск[133]. 6 апреля король приказал нанести ответные удары по российским приграничным землям, используя казаков и местную шляхту[134].
Основной проблемой ВКЛ продолжало оставаться финансовое обеспечение армии. Вступив в 1561 г. в войну с Россией за Ливонию, княжество крайне нуждалось в постоянных воинских контингентах. Дворянское ополчение могло быть использовано в больших походах (если его удавалось собрать) и для обороны местностей, в которых дворянство проживало и имело земли. Для пограничных территорий это означало наличие шляхетских отрядов для частичной обороны рубежей и краткосрочных рейдов (набегов) на территорию противника. Этого, вместе с небольшими наемными контингентами в городских гарнизонах, в обычное время было вполне достаточно. В условиях большой войны с Россией ресурсов явно не хватало: граница фактически не была защищена (что и доказывают вольготные рейды русских по территории ВКЛ), а города чувствовали себя спокойно только в случае, если под их стенами не появится большое русское войско с артиллерией.
Память о потере Смоленска оптимизма не внушала.
В 1562 г. Корона предпринимает много усилий, чтобы собирать деньги на войско. Вводится целый ряд новых пошлин и поборов (с продаж, посевов, ремесленных изделий), которые должны идти на военные нужды[135]. Однако слабость взаимодействия центральных и местных административных структур ВКЛ приводила к слабой собираемости податей: судя по многочисленным грамотам, рассылаемым в 1562 г. от имени Сигизмунда II Августа и местных администраций, обеспечить сбор средств на нужном уровне никак не удавалось. Введение многочисленных мелких дробных поборов еще больше запутывало систему.
Прибывшие в Полоцк летом 1562 г. польские роты жаловались на дороговизну, что они не могут обеспечить провиантом ни себя, ни лошадей. Был послан специальный чиновник, Баркулаб Корсак, который должен был следить за «справедливостью» в отношении поляков, чтобы их не обижали и давали «справедливую цену»[136].
Властями ВКЛ в 1562 г. предпринимались меры по усилению военного потенциала приграничных областей. Проводился наем казаков, посылались наемные польские роты, в Полоцк было приказано перебросить артиллерию («стрельбу»)[137]. Но в принципе правильные распоряжения исполнялись из рук вон плохо. В декабре 1562 г., когда войско Ивана Грозного уже двигалось к Полоцку, для охраны рубежей не была выслана сторожевая служба: в Мстиславль и Оршу ее должен был послать (но послал ли?) могилевский наместник, а в Полоцк и Озерище «мело было послано, але не послано»[138]. На 19 декабря (Никола зимний) в Минске намечался сбор «рушения», дворянского ополчения, который полностью провалился: к январю 1563 г. «многие еще до его милости на том до Менъска не приехали и в домах своих позоставалися»[139].
Как можно оценить оборонительные возможности самого Полоцка? А. Н. Янушкевич называет его «одной из наиболее укрепленных крепостей на территории Восточной Беларуси»[140], что, наверное, может быть принято, только если считать положение в других крепостях еще более худшим. Городская и замковая артиллерия, как показано в предыдущей главе, была слабой, устаревшей, малокалиберной и серьезных неприятностей осаждавшим доставить не могла. Полочане в общей сложности могли выставить 23 орудия разного качества и калибра, 4 мортиры и 87 гаковниц[141]. Чтобы отразить штурм многотысячной армии, этого было недостаточно. Деревянная крепость над Западной Двиной могла выдержать долгую осаду не очень многочисленного войска без крупнокалиберной артиллерии (что, собственно, уже бывало — в первой половине XVI в. Полоцк выдерживал не одно русское нападение). Но беспрерывный штурм многочисленного воинства с тяжелой осадной артиллерией не оставлял городу никаких шансов. Наиболее боеспособными частями гарнизона были наемные польские роты, но они насчитывали несколько сот человек. Дворянское ополчение в городе в момент осады оказалось немногочисленным — это видно из того, что в вылазке, которую пытались организовать полочане, участвовало всего около 800 человек.
А. Л. Хорошкевич приводит данные иностранных источников, что в момент осады в Полоцке было 6000 воинов, из них 750 конных и 700 пеших поляков, остальные — из ВКЛ[142]. На наш взгляд, эти сведения преувеличены (получается, что воины, взрослые мужчины, составляли чуть ли не половину населения Полоцка, что нереально). Более правильными кажутся данные, что к моменту начала осады в наличии было всего около 1600–2000 воинов ВКЛ и 400–500 поляков[143]. В любом случае защитников Полоцка было в разы меньше, чем нападавших. Город был обречен.
Основные сведения о составе русской армии в Полоцком походе мы черпаем из так называемой «Книги Полоцкого похода» (далее — КПП), составленной одновременно с событиями или чуть позже (бумага, на которой написана КПП, датируется 1560-ми гг.)[144]. Правда, остается открытым вопрос о том, в какой мере «Книга Полоцкого похода» может считаться надежным источником. Впервые рукопись была опубликована в 1885 г. А. П. Сапуновым[145], затем издана К. В. Петровым[146] и К. В. Барановым[147].
Исследователями неоднократно отмечались пропуски и явные ошибки в тексте[148]. Как справедливо отметил В. М. Воробьев, «… обнаружился ряд существенных вопросов к числовым данным текста публикации»[149]. Следует согласиться с К.В. Петровым, что «книга представляет собой вторичный документ, составленный на основе первичных черновых материалов, которыми, скорее всего, были столбовые росписи»[150]. Полемику между В. М. Воробьевым и К. В. Петровым о том, нужно ли считать КПП официальным документом, мы здесь рассматривать не будем[151].
В КПП много пропусков: не описан «наряд» (есть только роспись отряда сопровождения «наряда»), нет росписи стрельцов (которые несомненно участвовали в походе). Мало того, цифры, приведенные в тексте, явно не всегда достоверны. Попытки пересчитать данные вслед за дьяками Ивана Грозного выявили, что с математикой у них было неважно: в целом ряде случаев сумма приведенной численности отдельных отрядов не совпадает с итоговой цифрой, которую вывел дьяк. Государевы дьяки могли бы подходить к подсчетам более ответственно (см. Приложение 2, Таблицу 2).
Но проблема не только в этом. 60 % приводимых в источнике данных о количестве воинов в тех или иных отрядах кратны 10 и 5 (117 из 195, причем с преобладанием кратности 10). Когда 60 % показателей численности войска составляют круглые цифры, в них стоит усомниться — перед нами явно не реальные подсчеты, а скорее разнарядка: сколько должно было бы быть. Ведь по КПП мы знаем, что войска расписывались по полкам как минимум четырежды: после 22 сентября 1562 г. в Москве (предварительный расклад), 7 декабря 1562 г. в Можайске (судя по тексту, именно эту росп