Крэйзик стонет, но все равно продолжает садиться все ниже и ниже.
Видно, как Вовкин член скрывается в дырке мальчика. Ее края при движении обхватывают массивный ствол, как будто не хотят выпускать его обратно.
Потом, в какой-то момент, Крэйзик начинает прыгать на Вовке. Он немного наклоняется к нему, тихо стонет, держась за плечи товарища и продолжая «скачку». Иногда рука Крэйзика отрывается от Вовкиного плеча, в эти моменты, «наездник» успевает дрочить и себе.
Движения становятся плавными. Крэйзик опускается на поршень хрипло стонущего Вовчика, теперь уже целиком заглатывая свою добычу, потом взлетает на ладонях партнера на всю длину, и снова падает вниз.
Максим сумасшедшими глазами смотрит на мальчиков. Такого он еще не видел. Его рука непроизвольно тянется к вновь вставшему другу и начинает оглаживать и мять его.
Слышится хлюпание. Крэйзик продолжает "скакать" на Вовке, но вскоре очко мальчика и скользящий в нём член становятся блестящими от спермы.
Крэйзик начинает бешенно работать рукой и, забившись на Вовке, как пойманная рыбка на суше, выстреливает перламутровые потоки на грудь и лицо партнеру.
Вовка проводит рукой по животу и груди, будто втирая в себя массажный крем, потом притягивает Крэйзика к себе и впивается в него поцелуем.
То, что еще полминуты назад было огромным ятаганом, а ныне - нечто сморщенное и незначительное, наконец, освобождается из своего плена, становится видна дырка мальчика, красная по краям, с еще вытекающей спермой. Она огромна.
Максим вытирает ладнонь о матрас.
Он впервые в жизни кончил второй раз за день.
Он продолжает смотреть на Крэйзика.
Максим(за кадром). Тогда мы договорились встретиться завтра. Но назавтра никто не пришел. И на другой день тоже. И через два дня. А через неделю приехали рабочие с бульдозерами и снесли нафиг все, что оставалось от базы. И стали нарезать новые участки под коттеджи. Я часто ходил на пруд, зависал напротив детдома, но так не разу и не встретил не Вовку ни Крэйзика. Сначала думал, что-нибудь случилось…
ИНТЕРЬЕР - КВАРТИРА СЕРЁЖИ - ВЕЧЕР.
Пока Максим рассказывал свою историю, мальчики успели перебраться в комнату Серёжи, и теперь садящееся солнце освещаяет ее, простреливая навылет своими лучами. В закатных отблесках клавиши синтезатора кажутся ярко-красными, а полированная дека электроаккустической гитары словно сочится кровью. Максим во время повествования достаточно протрезвел.
Максим. А потом понял, они скорее всего просто передумали. Бывает же так, что человек что-то пообещал, а потом передумал? Тогда я перестал искать… Вот такая история. Я же говорил, оригинальная.
Серёжа долго молчит, смотрим в пол. Потом вскидывает голову (волосы разлетаются в стороны), зло смотрит на Максима.
Серёжа. Значит, ты всё знаешь, да?
Максим. Что?
Серёжа(глухо). Про голубых всё знаешь, про детдом, да?
Максим. Ты чего?
Серёжа. Нет, ты скажи. Посмотрел, значит, через забор и все понял?!
Максим. А ну-ка успокойся!
Серёжа. Да пошёл ты на хуй, козёл! Молчи!!! Что ты вообще, знаешь?! Ты ни хуя не знаешь! А когда тебя пять человек по очереди ебут, это ты знаешь что такое?! Рот тебе собственными трусами не разу не затыкали, чтоб не орал?! В подвале на собственном дерьме ты тоже не ночевал! Все это мне досталось! Поэтому заткнись, ты, понял?!
У Серёжи истерика. Его колотит злой, жёсткий, совсем не мальчишеский плач.
Серёжа. Суки… Суки все… Людей… нету… И стены… бля, ты не понимаешь, краска на два метра, а выше побелка… и так везде! Везде, ты понял, везде!.. Думаешь, я сбежал, ни хуя! Они тоже со мной сбежали!.. Ну ничего, сейчас я крутой, блядь!.. Вундеркинд, ебать твою! Танцы, блядь танцую, музыкe играю, песенки пою… А хочешь, я счас песенку спою, красивую такую!?
Серёжа подскакивает к инструментам. Его руки трясутся, когда он хватает электроаккустику. Он стучит по струнам, промахивается, трясет головой, так что слезинки брызгами слетают с ресниц, начинает бить жестокие аккорды. И хрипло петь, почти орать. Потом голос становится чище.
Серёжа:
Люди…
Ко мне подкрались незаметно,
За воротник схватили грубо
И запихнули меня в клетку!
В некрашенные стены:
Звери!
Со мной одни остались рядом,
Но у зверей свои законы
И выжить сложно, сложно, сложно!
Не став при этом гадом.
Поздно!
Сигать в окно и резать бритвой
Иглой подпорченные вены.
Расслабься мальчик, бесполезно!
Искать тут выход бесполезно!
Кругом одни лишь стены...
Ночью…
Смотрю на звёздное на небо,
В котором вечно тонут птицы
И в этой бездне закрутиться,
Скорей хотелось мне бы.
Кратким…
Скорей не сном, оцепененьем
Я забываюсь лишь под утро,
Вот-вот проснуться с диким криком
Мои собратья - звери.
Поздно!
Сигать в окно и резать бритвой
Иглой подпорченные вены.
Расслабься мальчик, бесполезно!
Искать тут выход бесполезно!
Кругом одни лишь стены, поздно,
Кругом одни лишь стены, поздно…
Докричав, Серёжа опускается на пол и сидит, иногда только нервно вздрагивает, коротко всхлипывая, как ребёнок, что успокаивается после плача. Да впрочем, так оно и есть. Гитара лежит рядом. Максим растерян.
Эта неожиданная истерика вдавила его в мягкую спинку кресла.
Он не знает, что делать...
Максим. Слушай... Я в шоке!!! Откуда ты такой взялся?
Серёжа. Ты еще не понял?!
Серёжа встаёт и поднимает с пола гитару. Резко дергает и отрывает нижний порожек со вскрикнувшими струнами. Нет больше струн.
Оперев инструмент о паркет, мальчик с треском ломает верхнюю деку, раскрывая полость.
На некрашенном дереве блестят облезшей хромировкой три стальных луча в круге - фирменный знак "Мерседес-Бенц".
Бывший медальон Максима.
Максим. Не может быть…
Серёжа. Может. Я думал, ты меня сразу узнаешь.
Максим. Крэйзик…
Рывком вскакивает с кресла, кидается к Серёже, снова и снова встряхивает его за плечи.
Максим(продолжает). Крэйзик… Серёжка…
Серёжа. Ты меня сейчас порвёшь.
Максим. Серёжа… Серый, ты прости меня, я мудак был, ну пожалуйста прости!!!
Серёжа. За что?
Максим. Да за то, что весь этот блядский поселок не перерыл тогда!
Серёжа. Ты бы все равно меня не нашел, меня там уже не было. Слушай, может все-таки отпустишь руку-то? Я никуда не денусь.
Максим. Вот уж фиг. Теперь точно не отпущу… Крейзик, скажи… А всё-таки… ну, это точно ты?
Серёжа (улыбается). Точно я. Что, сильно изменился?
Максим. Да вообще не то слово. Так не бывает! Как это все вышло-то?
Серёжа. Да так и вышло. Мамаша, когда у нее этот появился, в детдом меня спровадила. Ну типа, чтобы не быть как мать одиночка. Все боялась, что золотая рыбка с крючка сорвется. "Потерпи, Серёженька, потерпи всего шесть месяцев, ах, там такая природа, такое питание": В гробу я видел это питание: Ну, а когда все устаканилось, она меня обратно забрала. И как раз тем летом. Совесть, наверно, замучила. Я, знаешь, что думаю? Хорошо что я снюхаться и скуриться не успел. А то вообще бы пиздец… Там все почти "пыхали"… Ну, а дальше ты знаешь как было. Жили в Волгограде. Я музыкой занялся. Мамка еще на танцы меня отдала, но мне вообще-то нравится. А недавно отчима сюда, в Семеновск перевели, дела тут какие то у его фирмы. Они и переехали. А я из-за фестиваля задержался. Вот и всё.
Максим. Да-а… Санта-Барбара, блин.
Серёжа. Точно. Но все равно хорошо.
Мальчики все еще сидят на полу. Они молчат. Серёжа чуть впереди, Максим сзади. Так получилось, что голова Серёжи находится на уровне груди Максима. Максим запускает пальцы в густую шевелюру Серёжи.
Максим. Отросли…
Серёжа. Угу.
Еще несклько секунд тишины.
Максим. Крэйзик, ты знаешь, я кажется…
Серёжа(мягко закрывая Максиму рот рукой). Не надо.
Максим чувствует ладошку Серёжи на своих губах, пробует её на вкус.
Рука мальчика ползет верх и до боли знакомым движением обвивает шею Максима, которому остается только одно - впечатать свои губы в Серёжкины.
В перекрестье армейского бинокля этот поцелуй выглядит неколько неожиданно. Бобёр, наблюдавший эту сцену из своего окна напротив, явно не готов к такому развитию событий. На его губах блуждает торжествующая улыбка. Он отомщён.
Мальчики все еще друг с другом.
Раздаётся телефонный звонок.
Максим(не отпуская Серёжу). Лучше не подходи.
Серёжа(высвобождаясь). Да нет, надо. А то мамка кипеж поднимет…
Подбегает к аппарату, хватает трубку.
Серёжа(продолжает). Да дома я, дома!.. Что? Кто это?!
Серёжа долго слушает, что ему говорят. На его лице проступает растерянность и страх. Наконец он медленно опускает трубку.
Серёжа(продолжает). Макс?
НАТУРА - ШКОЛЬНЫЙ ДВОР - ДЕНЬ.
Мопед притормаживает у школьной ограды. Максим привычно ставит его на подножку, приковывает замком к решетке и идет к зданию школы.