Граммофон замолчал и тишина, наступившая после бурных звуков джаза, казалась особенно звонкой. Только пузырьки от эликсира веселья всё ещё лениво всплывали к потолку, едва слышно лопаясь, как будто насмехаясь.
Она дышала, как после пробежки. Нет, не дышала, дышать стало слишком сложно. Её губы пылали, а сердце колотилось, будто хотело выскочить наружу. Она стояла, упрямо уставившись в сторону полок с зельями, как будто в каждой склянке срочно нуждалась в ее внимании.
Кай был ошеломлён не меньше. Его волосы растрепались сильнее, галстук сбился набок, а на лице отражалось что–то большее, чем просто растерянность. Он выпрямился, отступив на шаг, словно желая вернуть себе привычную дистанцию.
— Кажется… мне пора, — пробурчал он, хрипло, почти не своим голосом.
Он поправил галстук и также, как и Манон избегал ее взгляда.
Девушка коротко кивнула, всё ещё не поворачиваясь к нему лицом.
— Конечно, — Манон прикусила губу.
Саймон громко чихнул, не в силах больше терпеть напряжение, и выдал, как ни в чём не бывало:
— А поцелуй, кстати, на пятёрочку. Немного грубовато в начале, но финал, ммм… выразительный. Вы двое, может, сразу поженитесь, а?
Манон зашипела на него, а Кай поспешно направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, но замер, оглянулся через плечо… и будто хотел сказать, что–то важное. Его приоткрылись, он чуть наклонился, но, словно спохватившись, выпрямился. Вместо этого инспектор просто кивнул, почти незаметно, и вышел.
Глава 5
Кай Тарейн сидел у окна в купе магпоезда. Магический щит тишины изолировал его от звуков остальных пассажиров, но не от собственных мыслей.
Снаружи скользили размытые городские пейзажи: фонари, дома, вывески, затем чёрные поля и искристый сумрак между секторами. Поезд гудел низко и ровно, с механической уверенностью.
Всё мчалось мимо, а внутри… застыло. Застыло на том единственном мгновении, когда её губы прижались к его.
В поезде было тепло, но Кай будто не замечал. Лёгкое покалывание в пальцах, сжатая челюсть, ворот рубашки душил, как ошейник. Он ослабил галстук. Ткань прилипала к шее, будто пыталась напомнить, кем он должен быть, даже когда он разжал воротник, кожа под ним оставалась будто помеченной. Воздух не стал легче. В груди гудело, плотный, горячий ком, как нерастраченная магия.
На коленях лежала инспекционная папка. Привычным движением он расстегнул застёжку
ЖАЛОБА №407/п
Объект: Магическая лавка М. Обер
Инициатор обращения: Анонимный
Предмет: возможные нарушения норм хранения и варки, нестабильные эмоциональные фоны, подозрение на незаконные приворотные формулы…
Пальцы сжались на краях листа.
Он провёл ими по строкам, словно хотел нащупать суть, проконтролировать даже текст. Но суть была не здесь. Суть пахла смесью трав и очень сильно малиной, смеялась и смотрела на него с такой силой, что у него перехватывало дыхание.
Кай откинулся на сиденье. Кожа на шее горела от её взгляда. Он был инспектором. Профессионалом. А повёл себя как… нет, почти как дурак.
Он достал ручку. Он аккуратно подчеркнул фразу:
«Мастерица лавки не проявляет необходимой сдержанности»
Идеальным подчерком подписал на полях:
«Проявляет. Не в нужных местах, но вполне.»
Уголок его рта чуть дрогнул, слишком живо вспомнился её голос, когда она шептала что–то ехидное, стоя в дымке пара. Пахло жасмином, малиной и искушением.
Он пролистал дальше.
«…в результате взаимодействия с зельями возможны эмоциональные отклонения, потеря самоконтроля.»
Он замер, ручка застыла над листом. Он перечитывал строку снова и снова. Сердце ударилось о рёбра, как от неловко сработавшего портала. Кай резко выдохнул, как от холодной воды, и зачеркнул:
Кай резко выдохнул, как будто его окатило ледяной водой. Он не привык к сбоям ни в магии, ни в себе, но сейчас внутри него что–то пошло не по схеме.
Он медленно, точно, почти злым нажимом зачеркнул фразу:
«в результате взаимодействия с зельями»
Рядом приписал:
«в результате взаимодействия с ней.»
Он провёл ладонью по волосам, привычным движением заправляя прядь. Внутри папки лежал дубликат акта. Строго оформленный, идеально выровненный:
«Проверка завершена. Объект нестабилен. Вынесено предупреждение.»
Кай медленно отвёл взгляд в окно. Поезд пересекал очередной сектор. За стеклом вспыхнули огненные кольца портала, окрасив небо янтарным. Магический импульс прошёл сквозь вагон, и у Кая на мгновение заложило уши.
Он отвернулся от окна, как будто пейзаж выдал его чувства.
В акте он зачеркнул формулировку «нестабильность» и, ниже, приписал:
'Нестабильность: не критическая.
Реакция: немедленная, эмоциональная.
Угроза: не подтверждена'.
Поезд входил в новый туннель. Магическое освещение за окном сменилось пульсацией сине–золотых колец. Короткие вспышки света проносились мимо, отбрасывая на его лицо полосы.
В вагоне было тихо. Только ритм поезда и его собственное сердце, которое билось так, будто на груди продолжала лежать её ладонь.
Может, она сделала это специально? Знала, где и как надавить, как разжечь напряжение в нужный момент и это, чёрт возьми, сработало куда сильнее любого приворота.
Надо прийти к ней еще раз.
Глава 6
Утро наступило как ни в чём не бывало с запахом свежего хлеба с соседней булочной и щебетом городских воробьёв. Манон надела привычный передник, расставила флаконы по полкам, разложила свежие травы… И работала, как будто вчерашнего не было, как будто не было жара его ладони. Не было поцелуя, от которого коленки подгибались, как будто не вспоминала каждую секунду, не просыпалась ночью, трогая губы, и не чувствовала, как всё в ней натянуто, как струна.
Напевала себе под нос, пока смешивала новое зелье, только вот голос дрожал, а ступка всё время выскальзывала из рук.
Ромашка вместо успокоительного настоя вдруг вспенилась ярко–зелёной лавой.
Она выругалась сквозь зубы и чуть не обожглась. Всё из рук валилось. Зелья чувствовали её, как дети чувствуют мамину тревогу. Манон схватила тряпку и принялась убирать бардак.
Она попыталась сосредоточиться. Составить список заказов, проверить журнал продаж, переставить флаконы по цвету и назначению, пересчитать корни валерианы… но всё сыпалось, как из пробитого мешка. В голове засел сплошной Кай, его глаза, руки, дыхание. Этот идиотский поцелуй, от которого всё внутри начало жить какой–то другой жизнью.
«Думай о чём–нибудь другом», — велела она себе. — О налогах, о заклинаниях категории Д.'
Но мысли не слушалась. Всё время возвращалась к тому, как наглый инспектеришка на неё смотрел.
Манон поджала губы и кинула слишком щедрую порцию календулы, зелье зашипело, как недовольная змейка, и вздулось пузырём. В груди клокотало то ли раздражение, то ли тоска, то ли просто слишком сильное желание дать себе по лбу.
— Ты ведьма, а не школьница. Ты не вздыхаешь в сторону мужчин с отпадными татуировками. Ты — хозяйка лавки и своим гормонам тоже, — твёрдо произнесла она вслух и тут же чихнула от чёрного перца.
Саймон лениво наблюдал за происходящим, устроившись на полке между банками с сушёным шалфеем и зверобоем.
— Ты хоть бы зеркало протёрла, — промурлыкал он. — У тебя на шее до сих пор отпечаток бюрократической страсти.
— Молчи, — шикнула Манон, бросив на него взгляд, который в другой день мог бы поджечь фитиль динамита.
Саймон ухмыльнулся, явно не собираясь отступать, но в этот момент над дверью звякнул колокольчик. Сердце Манон подпрыгнуло к горлу, Руки застыли на мгновение. Внутри всё сорвалось с тормозов, часть надеялась, что это он, другая умоляла, чтобы нет. Этот дурацкий человек, с его подтяжками, татуировками и глазами, в которых теперь она видела не только лёд, но зашла молодая пара покупателей, а не тот, о ком она подумала…
Манон шумно выдохнула, будто пыталась вытолкнуть из груди разом и облегчение, и разочарование. Она улыбнулась, как учили в Академии, вежливо, тепло, но на полшага отстранённо, только внутри всё продолжало дрожать, как поверхность котла под неправильной температурой. Лицо её сделалось безупречно вежливым, но пальцы с силой вцепились в жестяную банку, когда она полезла за нужным сбором.
— Вам полпорции «Успокаивающего на сон» или «От тревог»? — уточнила она.
— Второе, пожалуй, — сказала женщина. — Муж много работает, не спит. Я волнуюсь.
— Конечно, — кивнула Манон и так зло щёлкнула по латунным весам, отвешивая сбор, что те со звоном наклонились и чуть не опрокинулись. Смесь с надписью «Укротитель внутренних бурь» чуть не просыпалась на прилавок.
Пара вежливо распрощалась и ушла.
— Я на задний двор, мята кончилась, — сказала Манон быстрее, чем Саймон начал свой спектакль иронии.
— Конечно, — сладко потянулся кот, — надеюсь, инспектора там нет в кустах, а то снова его язык случайно окажется у тебя во рту.
На заднем дворе пахло землёй, мятой и свободой. Манон вдохнула поглубже, но ком в горле не исчез.
Она выдернула пару веточек и пробормотала себе под нос:
— Всё хорошо. Я справляюсь. Это просто поцелуй, просто глупость. Просто…
— Просто он был шикарен, — донеслось из лавки ехидство Саймона.
Почему — то после слов фамильяра Манон вспомнился Тео. Он был старшекурсником и в его глазах отражались звезды даже днем.
Однажды в библиотеки Тео помог ей достать книгу и на миг их руки соприкоснулись. С тех пор она стала ловить его внимательные взгляды на себе и даже однажды она нашла в своем учебнику записку от него.
«Я не могу без тебя дышать»
Тогда она решила, что это влюблённость, но сразу после это куратор вызвала её вечером в кабинет.
— У тебя активировался родовой дар, — сказала она спокойно. — Ты вызываешь в людях симпатию, но некоторые излишне восприимчивы. Тебе нужно быть осторожнее и стараться контролировать своим эмоции.