— Мне нужно зелье, — тихо произнёс он, — чтобы… повлиять на волю. Тонко, почти незаметно, чтобы человек делал, что ему говорят и думал, что сам выбрал.
Манон прищурилась.
— Вы не по адресу, — холодно произнесла она. — Я специализируюсь на чарах любви, а вы просите запрещенные товары.
Незнакомец не ответил, но дыхание у него стало слышнее, словно он напрягся. В этот момент над дверью звякнул колокольчик.
На пороге снова появился инспектор.
Клиент постоял ещё мгновение, затем повернулся и бесшумно вышел, словно растворился в запахе лавандового порошка.
Манон только тогда позволила себе выдохнуть, когда за спиной вновь прозвучал знакомый, слишком размеренный шаг.
— Инспектор, — протянула она, даже не оборачиваясь. — Вы, как всегда… совершенно не кстати. Что на этот раз вас ко мне привело?
— Остался последний этап проверки, — кашлянув, ответил Кай с привычной, чуть вымученной деловитостью.
Манон повернулась к нему, облокотившись о прилавок с таким видом, будто только что услышала приглашение на дуэль.
— Очаровательно. И в чём же заключается этот «последний этап»?
Саймон, до этого мирно дремавший, приоткрыл один глаз. Его усы дернулись, уши настороженно повернулись в сторону инспектора, но кот по–прежнему изображал спящего.
— Мне необходимо оценить и официально подтвердить вашу квалификацию в области зельеварения, — отчеканил Кай, будто читая протокол.
— Конечно, как же, — прищурилась она. — Хотите, чтобы я ещё и устраивала вам демонстрацию мастерства?
— Таковы правила, — сухо заметил он, но в голосе проскользнула тень извинения.
Манон вздохнула, резко щёлкнув по краю бутылочки с настойкой вербены, отчего та жалобно звякнула.
— Отлично. Только перед тем, как я начну творить чудеса, объясните мне, Бюро оплатит мне три дня простоя по вашей милости? Или мне выставить вам личный счёт?
Кай отвёл взгляд, будто решал уравнение в уме.
— Я… уточню в отделе финансов.
Саймон громко фыркнул.
— Вот и уточняйте, — с усмешкой сказала Манон. — А пока вы тут будете всё оценивать и подтверждать, постарайтесь не мешать. Некоторые зелья взрываются от слишком строгих взглядов.
Манон отвернулась, не глядя на него. Кай отступил на шаг.
Тишину разрезал шорох бумаги, и она едва заметно вздрогнула. Кожа на затылке отозвалась тонким напряжением, как будто воздух за спиной стал плотнее.
— О, я только что провёл анализ, — с невозмутимой важностью сообщил Саймон, скользнув с полки и извлекая из–под хвоста потрёпанный номер «Магической Астрологии: спешл выпуск. Год Огненного Грифа». — Совместимость по дате рождения. Ведьма с луной в Скорпионе и инспектор с солнцем в Козероге. Говорят, это взрывная смесь. Особенно для котлов и постельного белья.
Он аккуратно ткнул лапой в открытую страницу.
— «Рекомендуется избегать совместного зельеварения в полнолуние. Возможны непредсказуемые алхимические реакции. Плюс сильное физическое притяжение. Минус оба упрямы, как ослы на совещании.»
Манон зарылась лицом в ладони, выдохнув сдержанный смех. Кай уставился на кота так, будто впервые его увидел.
— Саймон, — сказала она с вымученной нежностью, — если ты ещё раз влезешь в мои зелья и мою личную жизнь одновременно…
— Ладно–ладно. Но я всё равно сохраню гороскоп, вдруг понадобится для досье.
Глава 9
Гром прокатился, где–то далеко, едва слышно, словно природа ещё только собиралась вступить в спор с миром, но через пару мгновений небо над городом почернело, и дождь начал накрапывать мелкими, хлёсткими каплями по витражным окнам лавки. В подвале, где стены хранили тепло зельеварения и запах тысяч настоек, Манон стояла у варочного стола с намеренно прямой спиной.
Кай молча наблюдал из угла, а тень от его фигуры ложилась на пол аккуратной геометрией. Это бесило сильнее, чем всё Бюро вместе взятое.
— Вы уж извините, если не всё сразу сверкает образцовым блеском, — пробурчала она, бросая в котёл щепоть фиолетовой травы и размешивая по часовой стрелке. — Мне, знаете ли, не каждый день дышат в затылок.
— По регламенту, мастерство должно быть подтверждено в присутствии инспектора, — напомнил Кай, не отводя взгляда. Его голос был ровным, но в глазах мерцала неофициальная искра.
Гроза наконец добралась до города. Раздался раскат грома, и Манон вздрогнула. Пара капель розового масла упали в зелье и в ту же секунду в котле что–то зашипело. Пламя под котлом вспыхнуло на миг, не по правилам, и из глубины варева вырвался первый клуб пара.
Он был густой, сладкий, с тёплым, тягучим ароматом, от которого захотелось сделать шаг ближе и одновременно выйти под холодный дождь.
Манон напряглась.
— Это… не то. Должен был получиться эликсир бодрости.
Кай поднял бровь.
— А получилcя?
Манон уставилась на бурлящий котёл. Пар ложился на пол, поднимался к потолку, окутывая всё тонкой вуалью соблазна. Воздух стал плотным, тяжёлым.
— По запаху… — Кай подошёл ближе, как будто невольно, — … это зелье страсти.
Манон, покраснев, отбросила волосы со лба.
— Возможно, эмоциональный фон повлиял на формулу или вы, ваши… глаза.
Он шагнул ближе, медленно, но без колебаний.
— Я просто наблюдал, — его голос был низким, с хрипотцой, как будто гроза уже прокатилась по его горлу.
— В таком случае, инспектор, — Манон выпрямилась, тщательно отводя локон за ухо, — позвольте вам напомнить, наблюдение — это процесс пассивный. А вы вели себя, как участник эксперимента.
— Согласен, — сухо сказал Кай. — Но для объективной оценки результата требуется включённость. И… внимательность к деталям.
Он сделал ещё полшага ближе, и теперь его голос звучал ровно у неё над ухом.
— К примеру, мне нужно зафиксировать, каким образом отклонение в эмоциональном фоне мастера может повлиять на формулу.
— Эмоциональный фон, — повторила она. — Внешне не выражен. Уровень стресса в пределах нормы. Наблюдаются единичные соматические реакции. Причины — бюрократическое давление и… близость субъекта контроля.
Она посмотрела на него в упор. Голос был чуть хрипловат, но безупречно вежливый.
— Вы утверждаете, что я оказываю воздействие на состав зелья?
— Я утверждаю, — медленно произнесла Манон, — что вы оказываетесь слишком близко к зоне варки, не соблюдая минимальное безопасное расстояние между телами.
Он кивнул, будто отмечал в уме каждый её ответ.
— Тогда я обязан уточнить, вы признаёте, что испытываете физиологическую реакцию в результате этой близости?
— Я признаю, — голос её стал тише, медленнее, — что зелье ошиблось не в сторону бодрости .
Манон судорожно сглотнула, отступая на полшага. В груди у неё колотилось не сердце, а бешеная птица. Всё в ней хотело его, но разум, цепляясь за последние остатки хладнокровия, отчаянно шептал:
Это просто пар. Просто побочный эффект. Просто зелье. Конечно, зелье.
— Эмоциональная реакция… нормальна в условиях испарения, — пробормотала она вслух, будто читала учебник. — Эффекты кратковременны. Не стоит принимать их за подлинные импульсы.
Она почти убедила себя. Почти и тогда Манон встретилась с его мягким взглядом. Все пошло прахом.
Она выдохнула, будто из неё вырвали воздух.
Какой идиот верит, что это зелье? Это он. Он и есть зелье.
На секунду повисла тишина, густая, как сироп. Из глубины котла поднимались клубы пара с пряным шлейфом желания. В нем было слишком много того, что нельзя.
— В таком случае, — Кай слегка склонил голову, и их лбы почти соприкоснулись, — мне следует продолжить наблюдение. В рамках должностных обязанностей, разумеется.
Они оба замерли, не двигаясь. Молчание между ними было таким плотным, что казалось, если пошевелиться, оно хрустнет. Манон ощущала, как взгляд Кая касается её, скользит по линии ключиц, по лицу, по пальцам, которые всё ещё держали ложку, сжимаемую так, будто это единственная преграда между ними.
Он был близко. Настолько близко, что она чувствовала тепло его тела, ещё не касаясь.
Она быстро опустила глаза, будто обожглась. Манон дергано сделала шаг вбок и мизинцем коснулась его руки, почти случайно, но этого касания хватило, чтобы по коже побежали мурашки, а живот сжался, как будто она выпила свое же зелье.
Саймон, до этого молчавший, кашлянул выразительно и протянуто:
— Ох, давайте, конечно, притворимся, что никто не хочет никого поцеловать… Ммм, как «профессионально»…
Манон зыркнула на кота, не выдержав, и тут же снова встретилась с глазами Кая. Он, кажется, хотел отвести взгляд, но не смог. Мгновение длилось вечно.
Пар, насыщенный ароматами лепестков розы, ванили и капельками амбры, обволакивал её, ласкал щёки, скользил по шее и исчезал, где–то под вырезом платья. Волна жара прошла по телу, от ключиц к животу, словно кто–то внутри щёлкнул включателем желания.
Гром ударил громче и сварливое варево зашипело, будто насмехалось.
— Манон…? — его голос стал тише, мягче, почти неуверенным.
— Кай… — её пальцы всё ещё были сжаты на ложке, но движения остановились.
— Манон, — он шагнул еще ближе.
Она чувствовала, как её пальцы подрагивают, как будто зелье вливалось в кровь напрямую. Всё в ней знало, что сейчас он слишком близко, что не должно быть этой тяги, этого жара, но стоило ему сказать её имя, как разум снова стал ватным, а сопротивление расплавилось, как сахар на огне.
— Кай, — прошептала она.
Он притянул её к себе быстро и резко, будто всё тело среагировало раньше сознания.
Поцелуй был не осторожным и не вежливым. Он был голодным . Его ладони обхватили её талию, вжимая в себя так, будто он наконец нашёл то, что искал среди бесконечных инструкций. Она потянулась вверх, вцепившись в лацканы, а потом, без раздумий, зарылась в волосы на его затылке.
Манон не забыла его прошлый внезапный поцелуй тогда. И вот снова, то же место, тот же человек, но теперь в воздухе было больше…