Связываемся с ЦУП[34] авиакомпании, объясняем намерение выполнить посадку на дозаправку в Новосибирске. ЦУП не против, вскоре мы получаем новый план полета. С ним наше путешествие затянется часа на два, которые потребуются для посадки в Новосибирске, на организацию дозаправки и на вылет. Но так спокойнее. И безопаснее!
В полете в Новосибирск пилотирует Юра. Перелет проходит спокойно, однако на заходе ощутимо болтает и трясет. Юра педалирует руками и ногами, удерживая самолет в глиссаде[35] в разумном положении. Наконец мы выполняем посадку.
В Новосибирске я чувствую себя практически дома – я родом из Барнаула, что в 250 километрах от Новосибирска. Меня многое связывает с этим городом, да и авиакомпания наша начало свое взяла в Новосибирске и до сих пор юридически к нему приписана.
Дозаправляемся. Теперь осталось всего ничего.
Долететь из Новосибирска до Москвы было делом техники. Домодедовский диспетчер привычно поставил нас в зону ожидания, но запас топлива грел душу, и мы полетали столько, сколько диспетчер посчитал необходимым для того, чтобы мы сполна почувствовали любовь Родины.
Наконец с очевидным сожалением он отпустил наш лайнер на волю, и через несколько минут я приземлил «фокса» на бетонную твердь ВПП аэропорта Домодедово.
Все!
Эпопея закончилась.
Вместо эпилога
Эти путешествия стали для меня знаковыми, разделив карьеру на «до» и «после». За два месяца до того момента, как «фокс» вернулся на базу, когда все еще только начиналось, я осознал, что задача слетать в Сингапур – это мое испытание на «готовность».
Так и получилось. После Сингапура новые рейсы и новые, не менее сложные задачи я принимал и выполнял намного спокойнее, без лишнего волнения – появилась уверенность, что я могу.
Я вдруг осознал, что период авиационного юношества остался позади, я вступил в пору зрелого пилота. Много интересного случалось в моей карьере впоследствии, однако эпопея с «фоксом» стоит в моем послужном списке на особом почетном месте.
Сложно переоценить то доверие, которое мне оказали в авиакомпании – ведь к моменту самого путешествия я всего-то чуть больше года работал командиром и был одним из самых молодых как по опыту, так и по возрасту пилотов S7 Airlines.
Впереди меня ждали новые «челленджи» – вызовы, порой не менее захватывающие, чем перегон раненого самолета в Сингапур.
Вызовы делают нашу и без того нескучную работу еще более захватывающей, после них есть что вспомнить… и рассказать другим.
В 2008 году S7 начала вывод «пятисоток». В марте организовалась авиакомпания «Глобус», в которую ушли «Боинги-737-400». «Фоксик» был одним из последних «Боингов-737-500», кто покинул зеленые ряды. Возможно, даже самым последним – точно уже не вспомню.
Романтика прошедших лет
Если ваш отец – пилот…
…То у вас, вероятно, не будет иного варианта, кроме как продолжить летную династию.
На самом деле я хочу рассказать не о муках отсутствия выбора. Фраза родилась, пока я ломал голову над заголовком (для меня придумать заголовок к рассказу – всегда мука). Безусловно, выбор есть всегда, особенно если в голове у человека не опилки, и при этом увлечений и интересов хватит на две жизни. Но все же в один прекрасный момент любому из нас приходится выбирать. Я сделал выбор осознанно и ни разу не пожалел.
Я хочу рассказать о другом.
Часто мне приходится слышать рассуждения вроде:
– Пилот? Хорошая профессия, однако каково семье – его постоянно нет дома. Как же, должно быть, детям плохо – они отца не видят!
Знаю не понаслышке. Я сын пилота гражданской авиации. Но плохо ли мне было?
– Папа, я так не хочу идти в школу!.. – Мне лет семь или восемь. Я собираюсь в школу, а мой отец – в аэропорт, заступать в очередной резерв. – Скорей бы уже стать взрослым, папа! Чтобы не ходить в школу, а летать на самолетах, как ты! Вот тебе-то хорошо…
Отец смеется:
– Дениска, я бы с радостью поменялся с тобой местами! Знал бы ты, как мне не хочется в аэропорт ехать!
Столько лет прошло, а разговор с отцом в старой нашей двушке на четвертом этаже желтого панельного дома на улице Шукшина в Барнауле все еще жив в моей памяти, словно это было вчера. И я уже сейчас гораздо старше, чем был тогда мой отец, и мне уже пришлось говорить те же слова своим сыновьям… и старшему, и среднему. А скоро буду говорить и младшему.
И точно так же мне хочется поменяться с ними местами, а еще больше я хочу того, чтобы через 30 лет они с такой же теплотой вспоминали свое детство и меня в нем.
Отец улетал.
Рейсы были разными: дневными и ночными, короткими и длинными. Он мог вернуться вечером или на следующее утро, а мог – через два дня, через неделю, а то и через несколько месяцев: переучивание на новый тип самолетов занимало в те годы очень долгое время и проводилось не в Барнауле.
Я безумно скучал, однако если кто-то скажет, что это отдаляло меня от отца и мне не хватало его внимания, то очень сильно ошибется! Наоборот, каждая встреча превращалась в большой праздник – я бежал со всех ног, чтобы броситься отцу на шею, изо всех сил обнять своими ручонками, мешая поставить на пол сетку с очередной огромной ароматной ташкентской дыней.
Бывает ли столько радости у ребенка, чей отец всегда рядом? Наверное, да, бывает, но я – сын «пилота-которого-постоянно-нет-дома» – как сейчас помню это всепоглощающее чувство счастья после звонка отца в дверь.
– Мама, мама! Папа прилетел!
И застучали пяточки по полу.
Нет! Все же расставания и расстояния… сближают! Я это знаю.
Отец рос на аэродроме. Домик, где он жил с родителями и старшим братом, был совсем рядом с аэродромом города Рубцовска, что в Алтайском крае. Мои дедушка и бабушка работали в аэропорту в наземных службах. Учитывая дух и идеалы 50—60-х годов прошлого столетия, сложно было представить, чтобы маленький Сережа мечтал о чем-либо ином, кроме авиации.
Мне повезло. В своем детстве я тоже имел это счастье – бегать по аэродрому… тому же небольшому аэродромчику Рубцовска с грунтовой полосой и гремящим «пазиком», который привозил меня с бабушкой и дедушкой. Они шли работать, а я – сновать между самолетами, сидеть в кабине, вдыхать горячие запахи, мешаться у техников под ногами. К слову, они меня никогда от самолетов не прогоняли. Наоборот, разрешали трогать даже то, что трогать нельзя.
В общем, жил я счастливой жизнью мальчугана без интернета и ютуба.
Путь в небо у отца продолжился в местном аэроклубе, кои были практически в каждом городе, давая шанс молодежи прикоснуться к небу. Чего бы сейчас ни говорили, но все же было в те годы что-то хорошее, чего, увы, сейчас не осталось.
У отца есть очень близкий друг детства. Они вместе учились в школе, вместе росли, вместе мечтали о небе, и их мечты осуществились – отец стал пилотом гражданской авиации, а Виктор Трошин – военным летчиком.
В 1970 году отец поступил в Бугурусланское летное училище. Куда через 26 лет приду учиться и я. Правда, мои и его впечатления об учебе в Бугуруслане сильно разнятся – в его годы это было училище, а в мои… разруха и беспредел. Выпуск 1972 года составил более 600 человек! Мой выпуск 1998 года – человек 50, из примерно 75 поступивших. По профессии работают лишь единицы.
Курсанты носили форму армейского кроя: в те годы военная подготовка была обязательным элементом обучения. Да и по правде говоря, обучение в гражданском летном училище мало чем отличалось от оного в военном. Те же отряды, роты, казармы, наряды, построения и увольнительные. Я это застал уже на излете, в дикие 90-е, когда отцам-командирам на нас, курсантов, было откровенно наплевать. Но построения все еще были.
Признаюсь, во время учебы я завидовал тем, кто учился в то серьезное время. Мне бы хотелось с теплотой вспоминать о годах, проведенных в летном училище, но… Увы! Теплоты нет – это было безрадостное время бандитов и гопников. Они были везде, и летные училища не являлись исключением.
В свои 18–20 лет мне казалось, что 18-летние ребята на курсантских снимках отца выглядели намного старше, чем мы в том же возрасте. А сейчас я понимаю, что эти «дядьки» – такие же пацаны, какими были и мы.
Конечно же, самой главной составляющей летного обучения была… картошка! Уборка картошки – святое дело каждого пилота! Отец «запатентовал» следующий курсантский эпос, сочинив его для выступления в местном КВН:
Один курсант из БЛУ Гэ А
Заменяет два плуга.
А если в руки дать лопату,
Он заменит экскаватор!
Отец говорит, что прекрасное изображение глаз девушки (см. вклейку) знакомо всем бугурусланцам. Я его увидел благодаря отцу. В Бугуруслане подобного творчества уже не застал. По-моему, гениально. И ведь фотошопа тогда не было!
В сентябре 2019 года я побывал в музее Сасовского летного училища и узнал имя автора данного фотоколлажа. Им оказался выпускник Кировоградского высшего летного училища гражданской авиации Русанов Олег Борисович, штурман.
Наконец начались долгожданные полеты. Отец гордится тем, что в первый самостоятельный полет он вылетел вторым – сразу после старшины.
После окончания летного училища отец по распределению попал на малую родину, в Рубцовск. А еще через год с небольшим пришивал к кителю командирские погоны – летали на Ан-2 в те годы не просто много, а очень много! Опыт и налет набирался скоро. Впоследствии нормы уменьшили, и такого быстрого ввода уже не было.
В 1975 году отец, будучи в Барнауле, заприметил симпатичную стюардессу Галю Стукову. Судьба свела их в парикмахерской, и уже через две недели отец сделал ей предложение. Самым необычным способом: мама пригласила его домой, мол, встречаемся уже две недели, пора бы и с родителями познакомиться, а отец прямо с порога доложил моему деду (подполковнику советской милиции, очень педантичному, во всем ценившему строгость и порядок): «Здравствуйте, меня зовут Сергей, я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться!».