Я обнимаюсь с ватманом.
– Может, мне уйти? – спрашивает Саша.
Мотаю головой. Ещё чего! Мне Саша достаётся пару раз в неделю, потому что он сам постоянно чем-то занят, и хоть сын его большой, он тоже требует внимания. А тут пришёл. И сразу уходить?
– Я быстро!
Не замечаю, когда Егор выключил свет.
Он спит, вывернув одеяло, поперёк кровати. Я привязываю ватман к его рюкзаку.
– А я совсем не умею рисовать, – вздыхает Саша.
Он честно всё это время отсидел рядом, давая ценные указания.
– Пойдём спать. Всё хорошо.
И мы пошли. А вернее, побежали. Давно очень Саши не было.
И вдруг:
– Мама! Мама! Ты где?
Саша просыпается раньше меня, касается плеча. Странное утро… никак не могу глаза открыть. Или ещё не утро?
– Мама!
– Сейчас!
Я всё роняю на своем пути. Я спотыкаюсь о тапочки и путаюсь в брошенной одежде.
– Что болит?
В комнате у Егора душно. Надо открыть окно.
– Мне холодно.
Тянет жалобно, на одной ноте.
– Сон плохой приснился?
Егор кивает и закапывается щекой в подушку.
Сны… дурацкий наворот дневных переживаний. Скандал на физкультуре, мой приезд, стенгазета.
Я поправляю наклонившийся рулон и вспоминаю, что надо ещё уточнить про доклад. Спутники. О какой планете делать будем? Может, о Земле? Тут всё просто – один спутник, но большой. Хорошо изученный. Океан Бурь и море Дождей, через залив Радуги можно попасть в море Изобилия и немного поболтаться в море Ясности. А в море Спокойствия – нет, мы туда не пойдём. Потому что какое уж тут спокойствие? А ещё там есть озеро Печали и озеро Осени. И залив Суровости.
О Луне есть что написать.
– Я пойду!
Чёрт! Уснула в кровати Егора. Надо мной стоит Саша. Сквозь шторы льётся утренний сумрак.
– Сколько времени?
– Половина восьмого. Мне на работу пора. Скоро увидимся!
– Мне через два дня… Ой…
Глупо как-то получилось. Сползаю с кровати, бреду в коридор. Саша улыбается. У него короткие волосы. Рука проскальзывает по голове, ухватиться не за что. И очень внимательные глаза. Серые. Сейчас вижу, что серые.
– Я помню про вампира.
– Сама возвращайся.
– Извини.
– Всё нормально.
Он вынимает руку из кармана куртки и что-то вкладывает мне в ладонь. Я успеваю удивиться, а дверь уже закрывается.
Шахматная фигура – чёрная пешка. Потёртая, побывавшая в боях.
– Привет!
Егор сияет. Его волосы стоят дыбом, сквозь них пробивается свет из комнаты. Круглое лицо с сонной складкой на щеке. Он делает шаг и вдруг обнимает меня:
– Спасибо за стенгазету!
Я немею. За последнюю пару лет Егор никогда сам не подходил, чтобы обнять меня. Всё больше я его мучила. С криками «Обнимашки!» начинала его тискать.
– Ага, – глупо киваю я. Моё желание наорать на него растворяется в мягком утре. – Пошли завтракать.
И мы завтракаем, за успех стенгазеты чокаемся чашками с чаем. Я завожу Егора в школу и мчусь на работу. Что-то там было с Луной. Озеро Вечности. Озеро Весны. Озеро Забвения. Забыла! Мне же нужны спутники! И договориться с сестрой, чтобы она пожила у нас, пока меня не будет. Три дня!
Вампир, чупакабра и…
– Отчёт!
Третье желание.
Сегодня шеф не в духе:
– Не забудьте подготовить мне отчёт. На следующий же день, как вернётесь. И доделайте вчерашнюю работу. Сегодня, надеюсь, вы на весь день?
Я тоже надеюсь. Не отвлекаюсь на моря и проливы, даже спутники Деймос и Фобос меня не занимают.
Почему у меня опять открыта страничка «Крем от загара»? Щёлкаю обратно – Расовая сегрегация, Роберт Хайнлайн, Премия «Прометей», Бредбери, «Марсианские хроники», Марс. Понятно, опять думаю о спутниках. Может, никуда не ехать? Егор будет только счастлив. А то ведь непременно что-нибудь выкинет – животом занеможет или откажется делать уроки. Он же упрямый.
– Татьяна Петровна! У вас всё хорошо?
– Да!
Я успеваю свернуть Википедию до того, как шеф склонится над моим столом. Шеф? А что он здесь делает?
– Вы не отвечаете на телефон!
Я машинально провожу рукой по карману. Телефон… Что-то я его не нахожу.
– Да, к поездке всё почти готово. Никаких проблем.
Глазами шарю по столу, сдерживаюсь, чтобы не заглянуть под столешницу.
– Тогда зайдите в бухгалтерию. Татьяна Петровна! Вы уверены, что всё хорошо? Я уже не могу отменить поездку и послать вместо вас другого специалиста. Вы это понимаете?
Я всё понимаю, киваю, пытаюсь вспомнить сегодняшнее утро. Что за чем было? Ушёл Саша. Сделала кофе. Смотрела на телефоне почту. Егор ел хрустики с молоком. Я в оставшееся молоко сыпала мюсли. Долго искали шапку. Перчатка оказалась на батарее. Машин было немного, не опоздали.
Мобильный наверняка остался на кухне. Хорошо бы позвонить, пускай тараканы ответят.
Глаза прилипли к стационарному телефону на столе.
– Конечно, понимаю.
Я вообще много что понимаю, кроме телефона. Зачем он так со мной поступил? Куда теперь будет звонить Егор?
Забыли! Никуда он не будет звонить. У него всё хорошо.
И вдруг меня поразило: Дездемона, Офелия… А если Саша позвонит, чтобы сказать, что у него закончилось терпение?
Не о том думаю!
Нет, ну какой Егор!
Оставшиеся два дня сын молчит и ведёт себя примерно. Ничего у него не болит. За стенгазету получил пятёрку.
– Ну, ты звони! Звони каждые пять минут.
Сестра смотрит просительно. Ей не хочется оставаться с Егором. Ей не хочется отпускать меня. А вдруг что-то случится? Ей хочется всех посадить рядом с собой и не отпускать. Так надёжней. Но я улечу. Просто потому, что движение – жизнь.
– Как сядешь в самолёт, позвони, – наставляет сестра. – И как приземлитесь – тоже звони. И ничего не покупай, не трать деньги!
– Будет ночь.
Егор тянет ко мне планшет. Там вулкан. Летят во все стороны огненные искры, раскалённая лава льётся в море. Сумерки. Наверное, это красиво, если рядом не стоять.
– Это Кракатау. Помнишь, твой Саша рассказывал.
– Ты всё ещё с этим убогим? – тут же комментирует сестра.
Я беру планшет. Красиво. И страшно.
– Это когда он так?
На другой фотографии земля чёрная от пепла, жерло вулкана дымится чернотой. Остался маленький островок с деревьями, а когда-то ведь был большой. Теперь даже остров по-другому называется. Саша рассказывал.
– В 2008‑м. Но это было несильное извержение.
Я положила в чемодан тёплую куртку.
– Молодец, что нашёл, – шепчу.
– Это мне Саша вчера прислал.
Я замираю с курткой в обнимку. Вот так спишь, ешь, гуляешь, а жизнь проходит мимо. Это когда мои мужики успели скорефаниться?
Не спрашиваю. Это лучше узнать у другой стороны контакта.
– Сидела бы дома, а то ездят они, – ворчит сестра. – Самолёты падают!
– Мой самолёт долго летит. Ему будет некогда падать.
Вот тебе и море Спокойствия.
Я представляю Кубу. В России февраль, в России морозы, снег по пояс и ветродуй, а на Кубе плюс двадцать пять, ярко-зелёные пальмы, танцующие сальсу негритянки, много солнца и голубая вода Мексиканского залива.
Звонок настигает, когда мы с Сашей едем в машине. На пронзительную трель он чуть дёргает уголком рта.
– Он упал! – орёт сестра.
Я представляю кровать. Последнее время Егор часто с неё падает.
– У него сотрясение!
– Откуда упал?
Честно говоря, как только за мной закрылась дверь, мысленным взором я уже видела пальмы, голубой залив и обожжённые солнцем форты. И совсем не могу представить, как нужно упасть с низкой кровати, чтобы заработать сотрясение.
– На улице. На льду! Мы едем в травмпункт.
Я резко подаюсь вперёд:
– На каком льду?
Пальмы. Песок. Сальса. Бьёт волна в набережную Варадео. И я тону. Тону безвозвратно.
– Из школы шёл! Я не уследила!
Сестра воет. Она напугана.
– Что?
Саша не тормозит. Наоборот, прибавляет газу и обгоняет.
– Упал, – бормочу, бессмысленно глядя в гаснущий экран телефона. – Ударился. Сотрясение.
В голове всё мешается.
– Надо возвращаться. Они в травмпункте.
Саша смотрит на дорогу. Темнеет. Падает снег.
– Позвони Егору.
– Зачем? Если сейчас развернёмся, то скоро будем дома.
Мы развернёмся. Обратно дорога свободна. Мы очень быстро домчим. Я знаю, где этот травмпункт. Только бы не положили в больницу, только бы всё обошлось. Как хорошо, что рядом Саша. Он поможет.
За спиной взлетает самолёт до Гаваны.
Егор бледен. Его отправляют на обследование и рекомендуют пару дней провести в стационаре. Надо наблюдать.
Там, в стационаре, меня настигает звонок шефа:
– Татьяна Петровна, вы понимаете, что вы натворили?
Я вряд ли что-то говорю. Потому что ничего сейчас не понимаю. Какие контракты? Какое выгодное сотрудничество? Кто на кого обиделся?
– Пишите заявление по собственному желанию. Это сейчас для вас лучший вариант.
Обошлось. Сотрясения нет. В Сашиных глазах грусть. Я ищу работу.
– Почему ты не можешь мне это купить? – обиженно кричит Егор.
Чирикает попугай Желтухин.
Я ни о чём не жалею, так получилось. Я почему-то всегда всем должна. Был бы рядом Саша, всё бы разрешилось… Но его больше нет. А в голове всё крутятся названия спутников Урана – Дездемона, Джульетта, Офелия, Корделия, Розалинда… Впрочем, что за Джульетта без Ромео?
– Позвони Егору! Не сестре, а Егору!
Саша прибавляет скорости. Мотор зло порыкивает. Мы проносимся мимо поворота.
– Алло, – успеваю я сказать в трубку.
– Мама! – Выдых, больше ничего. Жалость. Кружится голова. И по краю сознания – убью.
Саша забирает трубку:
– Привет, Егор! Кракатау! Хорошие картинки, правда?
Что-то Егор отвечает.
– Я тебе говорил. – Слушает. – Точно так же. И в жизни тоже.
Егор отвечает. И голос совсем не жалобный, а вполне нормальный. Чуть сбивается, говорит вновь.
– Всё правильно, – соглашается Саша и передаёт мне трубку.