Рыжий кот хотел было высунуться из переноски, чтобы продемонстрировать Барсуку Старшему встопорщенный загривок, но его человек быстро захлопнул дверцу, перекинул ремень переноски через плечо и направился к выходу.
— Пожалуй, мне пора, — сообщил рыжий из переноски. — Заговорился я тут с вами, а у меня ещё масса дел. Я принял решение отправиться домой сию же секунду.
— Всего вам доброго, — кивнул Барсук Старший.
Он стоял один посреди актового зала, а холодный ветер из распахнутого окна гнал по полу и по столам синтетические ошмётки из подушечки, на которой сидела Маркиза, и помятые программки с кличками участников конкурса красоты. Барсук Старший подобрал одну программку, сунул в карман и вышел на улицу.
Барсукот сидел ссутулившись под дождём на нижней ступеньке Дома культуры. Он насквозь промок, шерсть прилипла к телу, и от этого он вдруг показался Барсуку Старшему маленьким и беспомощным — как тогда, много лет назад, когда он нашёл его, трясущегося и мокрого, в отсыревшей корзине.
— Мы найдём её. — Барсук Старший похлопал Барсукота по плечу.
Барсукот не пошевелился. Мокрый хвост его безвольно свешивался со ступеньки в лужу. Тут же, в луже, плавали размякшие подснежники.
Барсук Старший посмотрел вверх, в свинцовое дождливое небо, и увидел, как из тучи вынырнул и спикировал на крышу Дома культуры Гриф Стервятник. Барсук Старший приветственно махнул ему лапой. Гриф Стервятник сдержанно кивнул, перелетел с крыши на подоконник и важно шагнул в актовый зал через раскрытое окно.
— Не падай духом, сынок. — Барсук Старший ещё раз неловко хлопнул Барсукота по спине. — Не надо отчаиваться. Гриф Стервятник сейчас проведёт экспертизу, может быть, он обнаружит какую-нибудь …
— Это всё не имеет смысла. — Барсукот вяло шлёпнул хвостом по луже. — Экспертиза … Кому нужна экспертиза? Мы ведь даже не знаем, жива ли она. Ты же видел кровь Маркизы там, на столе. И на выключателе … Как я буду жить без неё?
— Если бы ты, сынок, контролировал свои эмоции и не смешивал личную жизнь и работу, — мягко сказал Барсук, — ты бы дал себе труд изучить эти так называемые «следы крови». И тогда бы ты обнаружил, что это не кровь, а клюква.
— Что ты сказал?! — Барсукот ударил хвостом по луже, окатив и себя, и Барсука Старшего фонтаном брызг.
— Я сказал, что если бы ты не смешивал работу и личную …
— Я не про это! Не кровь, а — что? Повтори ещё раз.
— Не кровь, а клюква.
— Клюква?
— Когда ты в последний раз проверял слух, сынок? — забеспокоился Барсук Старший.
— Мой слух — идеальный. — Барсукот вскочил и отряхнулся. — Мне просто доставляет удовольствие это слышать. Не кровь — а клюква! Она жива! Моя Маркиза — жива! И я найду её! Из-под земли достану Песца — и спасу её!
— Аф-вот и нет! — протявкал кто-то из-за колонны. — Это мы найдём её, и мы спасём её!
— Кто это — мы? — поинтересовался Барсук Старший.
— Мы — собачья свора Охоток. Во главе со мной. — Подрощенный щенок охотничьей породы вышел из-за колонны и спустился к ним по ступенькам, неуклюже шлёпая непропорционально большими мокрыми лапами. — Мар-р-ркиза — сельская кошка, искать и спасать её — дело сельских собак, а не каких-то лесных бар-рсуков и котокр-ротов.
— Я Барсукот! — Барсукот попытался раздуться в огромный грозный шар, но шерсть его, намокшая под дождём, только слегка встопорщилась слипшимися пучками. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса. И я не советую говорить со мной в таком тоне. Особенно когда речь идёт о Маркизе.
— А я Граф. — Подрощенный наморщил нос. — Я новый начальник охотничьей своры. Полиция Дальнего Леса мне не указ. Пр-р-р-реступление совер-р-р-ршено на тер-р-р-ритор-р-рии Охоток, и р-р-раследовать его будут собаки Охоток под моим р-р-руководством. Эй, р-р-ребята! Чужаки на тер-р-ритор-р-рии!
Охотничьи псы появились одновременно с шести разных сторон. Морща носы и утробно рыча, они окружили Барсукота и Барсука Старшего. В одном из них Барсук Старший узнал Полкана — бывшего начальника охотничьей своры, совершившего осенью зверское преступление в курятнике.
— А вам, звер-р-ри, — продолжил Граф, — советую убир-р-раться отсюда подальше в Дальний Лес, если вам не нужны пр-р-роблемы.
— Вообще-то, есть договор между Дальним Лесом и Охотками о совместной борьбе со зверской преступностью, — спокойно сказал Барсук. — И в этом договоре чётко сказано: в случае, если совершено не одно преступление, а серия преступлений на обеих территориях, следствие ведётся совместно, а возглавляет его тот, на чьей территории произошло первое преступление. В данном случае первое преступление произошло на территории Дальнего Леса. Значит, следствие возглавляю я.
— Что за бр-р-ред? — Граф наклонил голову набок, пытаясь осмыслить услышанное. — Какой ещё договор-р-р? Какая сер-р-рия? Каких пр-р-реступлений?
— Есть такой договор, — хрипло сказал Полкан. — Ты, видимо, его не читал, щенок. Ты вообще ничего не читал. Слишком торопился занять моё место и возглавить свору.
— Как ты смеешь р-р-разговаривать с начальником? — Граф оскалил молодые, острые, белые зубы.
Полкан в ответ оскалил свои — кривые и пожелтевшие.
— Ребята, не ссорьтесь, — сказал Барсук Старший.
— Какие мы тебе р-р-ребята? — хором взвыли Граф и Полкан.
— Не ссорьтесь, начальники охотничьей своры, — вежливо исправился Барсук.
— Начальник свор-р-ры — один, и это я! — грозно зарычал Граф, но на слове «один» голос его предательски сорвался в жалкое щенячье тявканье.
— Ты, ты начальник, дитятко, только не плачь, — ухмыльнулся Полкан.
Несколько псов сдержанно хохотнули.
— А я тебя, Барсук Полиции, помню. — Полкан слегка наморщил нос. — И тебя, Котохомяк. Это же вы из меня прошлой осенью сделали преступника.
— Ты сам из себя сделал преступника, — возразил Барсук Старший. — Мы просто раскрыли твоё преступление. Но я рад, что Нина Пална тебя простила.
— Я тоже р-рад. Ладно, я зла не держу. Так что у нас за серия преступлений? Что случилось в Дальнем Лесу?
— В Дальнем Лесу вчера были похищены ценные произведения искусства.
— Ну и что? — Полкан наклонил голову набок. — С чего ты взял, что эти похищения между собой как-то связаны?
— Тот же почерк, — ответил Барсук Старший. — Преступник совершает преступление в темноте. И оставляет на месте преступления характерную отметину — следы когтей.
— Тоже мне — почерк, — недоверчиво буркнул Полкан. — Может быть, это разные следы. Разных когтей. Разных преступников.
— Это Песец! — встрял Барсукот. — Ежу понятно, что преступник — Песец!
— Не преступник, а подозреваемый, — поправил его Барсук.
— Какой ещё Песец? — хором спросили Полкан и Граф.
— Песец — наш главный подозреваемый, — сказал Барсук. — Не исключено, что это именно он похищает то, что ему нравится, и оставляет росчерк когтей … А вот и наш эксперт, Гриф Стервятник.
Собаки дружно задрали головы: омываемый струями дождя, эксперт горделиво парил в воздухе.
— Что вы можете сказать о следах когтей на месте преступления, Гриф?
— Вне всякого сомнения, следы когтей на месте вчерашнего преступления на подземной выставке и на месте сегодняшнего преступления на выставке кошек идентичны.
— Иди … что? — переспросил Граф.
— Идентичны, то есть одинаковы. — Эксперт приземлился на верхнюю ступеньку лестницы Дома культуры. — То есть оставлены одним и тем же Песцом.
— Одним и тем же преступником, — сказал Барсук Старший Грифу.
— Ну вот я и говорю: «оставлены одним и тем же преступником Песцом».
— А нужно говорить просто: «одним и тем же преступником». Без Песца. Вина Песца пока ещё не доказана.
— Как вам будет угодно, — оскорбился эксперт. — Я могу вообще молчать и ничего не говорить. Оставить при себе все свои выводы.
— Нет уж, выводы вы нам, будьте добры, сообщите, — потребовал Барсук.
— Что ж. — Гриф горделиво вознёсся в воздух. — Невинная жертва, простодушная сельская кошка персидской породы, белого окраса, была похищена алчным и злобным Песц … простите, преступником около двух часов назад из Дома культуры. На месте преступления найдена шерсть котов различных пород, а также недошерсть людей.
— А шерсть Песца? — быстро спросил Барсук Старший.
— Шерсть преступника, вы хотели сказать? — уточнил Гриф.
— Я хотел сказать, Песца, — устало повторил Барсук Старший.
— А, то есть вам можно называть Песца, а мне нельзя, так, что ли?
— Да нет же, дело не в …
— Извольте, — оскорблённо перебил Гриф. — Шерсть обозначенного вами зверя я не нашёл. Однако отсутствие шерсти вовсе не значит, что Пес … то есть, извините, преступник — не преступник. Преступник просто был осторожен, перед совершением преступления он, например, вычесал весь подшёрсток и не разбрасывал свою шерсть. Смею заметить, что при осмотре вчерашнего места преступления на подземной выставке искусства я также не обнаружил шерсть преступника, хотя мы с вами прекрасно знаем, что преступник присутствовал на выставке.
— Вы имеете в виду, что не обнаружили на выставке шерсть Песца? — уточнил Барсук Старший.
— Этого зверя, да, — кивнул Гриф. — Просто вы ведь не разрешаете мне его называть.
— Да называйте вы его на здоровье, когда говорите именно и конкретно о Песце.
— Но я всё время говорю конкретно и именно о Песце! — сказал Гриф. — Итак, продолжим. В актовом зале Песец оставил отпечатки своих …
— Преступник, — поправил Барсук. — Преступник оставил отпечатки. Вина Песца не доказана.
— Тысяча сычей! — Стервятник так возмутился, что ненадолго перестал парить и чуть не свалился в лужу. — Значит, я всё-таки не могу называть вещи своими именами?! Превосходно! Как вам будет угодно! Итак, преступник оставил отпечатки своих якобы кровавых когтей на выставочном столе и на выключателе. Я, однако же, установил, что красная субстанция на столе и на выключателе не является кровью. В целях устрашения преступник применил клюквенный сок. И, что особенно любопытно, это сок клюквы, использованной в произведении «Красное на зелёном». Напомню, что произведение было похищено вчера с подземной выставки искусства Дальнего Л