– Готов пойти сегодня в Церковь? – спросил Фильтр, когда мы вышли из гаража клуба, стоявшего на моей территории, и пошли по роще деревьев. Вид здесь был просто прекрасный.
– Ага, – пробурчал я. – Еще столько всего нужно сделать.
Уставившись на озеро Кэйстоун, я сложил руки на груди. Элли бы тут понравилось. Она не была городской девчонкой, в которую я ее превратил. Мне следовало поселиться с ней в Бомонте, а не уезжать в Хьюстон. Так много всего следовало сделать иначе...
– Все нормально, мужик? – спросил Фильтр, отвлекая меня от мыслей, уже готовых стать куда опаснее, если бы я им позволил. Достав из кармана пачку красных «Marlboro», он протянул ее мне. Я взял одну сигарету, засунул в рот и стал ждать, когда Фильтр мне прикурит. Он так и сделал, а я глубоко затянулся и лишь потом ответил.
– Превосходно, мать твою.
Он хмыкнул.
– Думаю, ты хотел сказать: «Эй, Фильтр, давай сбросим пар, чтобы я смог расслабиться».
– А Нэс будет бегать вокруг с мишенью? – спросил я, ухмыльнувшись, и снова затянулся, успокаивая свою проклятую душу – еще одна вредная привычка, которую я приобрел после той ночи.
– Почему бы тебе не спросить Стража, не возражает ли он?
Послышался хруст гравия, явно от колес тяжелого джипа брата, подъезжавшего к комплексу. Я построил его около пяти лет назад и перевел нас из дерьмовой дыры Талсы в Сэнд-Спрингс, здесь мы могли, мать вашу, свободно дышать.
Джип Стража – чертов король бездорожья – был золотым с хромированной отделкой. И брат разъезжал на нем так, словно являлся гребаным богом дорог. Когда Страж вылез из машины, мы с Фильтром направились к нему. Мой брат работал в ФБР уже больше двадцати лет, однако за последние десять его взгляды на правосудие сильно изменились. В тот вечер, когда двое ублюдков забрали у меня семью, я перестал быть Джаредом, а он – Джереми. Братья Койнаковы умерли в ту ночь, последовав за самыми милыми девочками на земле. Темой для разговоров за индейкой стала месть. А мы превратились в Койна и Стража.
– Где мой парень? – спросил брат с широкой улыбкой на лице, которая раньше была копией моей. Теперь же мое лицо покрывали шрамы, оставленные Гнилым.
– Чертов кандидат испортил мой байк, – проворчал я, сигарета во время этих слов пару раз подпрыгнула. – Забирай отсюда его бесполезную задницу.
Страж лишь рассмеялся в ответ, проведя рукой по своим черным волосам, которые не так давно немного поседели.
– Какой же ты засранец, Джаред. Ты же его дядя. Сделай ему поблажку.
– Ты же в курсе, что в случае, если он совсем слетит с катушек, я уже не смогу помочь? – спросил Фильтр, игриво хлопнув Стража по спине.
– Я поддразниваю брата с тех пор, как мне исполнилось четыре. Он уже привык, – Страж одарил меня заносчивой улыбкой, а его темные глаза насмешливо блеснули. – Ему даже нравится.
– А еще мне нравится резать глотки ублюдкам, которые слишком много болтают, – напомнил я, свирепо смотря на него. Бросив сигарету на землю, я затушил ее черным ботинком.
Страж засунул руки в карманы и посмотрел на ярко-желтый логотип ФБР на своей рабочей футболке с длинными рукавами под пиджаком в тон.
– Я обязан буду арестовать тебя в таком случае.
Мы обменялись понимающими взглядами. Он был моим чертовым братом, а кровь – превыше всего остального.
– Это, конечно, трогательный момент, – шутливо произнес Фильтр, – но давайте пойдем на полигон. Я сейчас на пике напряжения, поскольку у моей суки гребаный гормональный взрыв из-за месячных, а голову она давать не любит.
Я приподнял брови.
– У Сторми частые перепады настроения.
– Уж лучше так, чем если бы она залетела, черт возьми, – огрызнулся он.
Это действительно так. Я не мог потерять своего вице-президента из-за беременной суки, которая – был почти уверен – отдавалась доброй половине Королевских Ублюдков, пока Фильтр не видел. У них не было официальных отношений, потому он не сможет убить никого, кто к ней прикоснется, но Фильтр жил по какому-то моральному кодексу, которого не хватало большинству из нас. И если Сторми будет беременна, он станет отцом этого ребенка.
– Поехали, придурки.
Я услышал, как Бермуды – мой клубный казначей [3] и самый большой деревенщина в клубе – пытался объяснить Нэсу, как держать оружие. Фильтр чуть ранее отдал Нэсу небольшой глок, с которым должна была справиться даже его зеленая задница. Да, я знал, что этот ребенок только закончил старшую школу, но у нас это относилось к необходимым знаниям, черт возьми. Страж зря позволял Нэсу проводить так много времени с этой Кристой. Он стал трусом. Если я чему-нибудь и научился в этой жизни, так это тому, что если хочешь выжить, нельзя себя вести, как гребаная киска.
– Придешь сегодня в Церковь? – спросил я брата, заряжая патроны в магазин.
– Не, приятель, – проворчал он. – У меня нет нашивки. Не изменяй ради меня свои правила.
«Мои правила».
Конечно, я был президентом отделения мотоклуба «Королевские ублюдки» в Талсе, но все же придерживался собственных правил. И мои братья следовали им без колебаний. Может, они и не понимали, куда девался мой разум половину времени, но всегда были рядом. Верность для меня превыше всего. За это я награждал их деньгами, кисками и безграничными возможностями.
– Останься хоть на ужин. Сторми что-нибудь приготовит, – предложил я. – Можешь покормить своего малыша с ложечки.
Страж рассмеялся.
– Все еще поверить не могу, что ты назвал его Нэсом[4]. Это жестоко. Даже для тебя.
– Он ведет себя совсем не как племянник. Скорее похож на девчонку. Чертова племяшка. Лучше так, чем Мамин Сосунок. Я выбирал из этих двух прозвищ.
– Засранец, – с улыбкой отозвался Страж.
Фильтр и Дракон стали по очереди стрелять в одну мишень, словно два ребенка на школьном дворе. Нэс неловко стрелял из своего глока, а Бермуды наблюдал за ним, как гордый родитель.
Страж взял один из моих автоматов и заправил магазин. Захватив свой, я направился к дальнему участку. Мы с братом одновременно подняли оружие, встав бок о бок, и без колебаний стали стрелять по мишеням, привязанным к тюкам сена футах в пятидесяти от нас. Пока мы разгружали наши магазины, стоял оглушительный звук. Закончив, мы опустили автоматы, как опытные солдаты.
Некоторые называли это стрельбой по мишеням, я же – подготовкой.
Другие отделения «Королевских ублюдков» просто набирали себе членов клуба.
А я собирал чертову армию.
– Успокойтесь нахрен, – рявкнул мой войсковой сержант [5]. – Вам, придуркам, лучше не напиваться.
Гибсон и Биззи безуспешно пытались сдержать смех. У меня сегодня не было сил выносить, как они ломали комедию. Эти двое – наши главные шуты. Чертовы дети.
– Мы не пили, – заверил Гибсон Пэйна. – Слово скаута.
Пэйн скрипнул зубами. В его обязанности входило следить за порядком в Церкви, но иногда эти разбойники вели себя слишком безумно.
– Бермуды, дай краткую эсводку по финансам.
Это была моя любимая часть пятничных вечеров. Обсуждение сколько денег мы заработали. Одно время я был кормильцем своей семьи. Теперь я – лидер клуба неудачников, но чертовски умных и способных самостоятельно заработать на гребаный хлеб. Они приносили мне кучу денег. Грязных и гадких. Мы брали деньги у тех, кто их не заслуживал, и пускали на свои нужды.
Бермуды поправил очки на носу, став похожим на какую-то бабулю, и открыл ноутбук. Мы походили на остальные отделения тем, что наше братство было сильным и все время занималось каким-либо дерьмом. Но жили мы отнюдь не в захудалом клубе, пропахшем мочой и старым пивом. Может, выглядели мы и как байкеры, но под нашими кожаными жилетами, свирепым видом и рычанием скрывались опытные бизнесмены. Каждый из моих парней разъезжал на дорогом мотоцикле, имел внушительный банковский счет и принимал чертов душ ежедневно.
– Клянусь богом, я заклею вам рты гребаным скотчем, – предупредил Пэйн, рыкнув на Гибсона и Биззи, как бешеный волк. Они существовали ради того, чтобы его мучить. Если бы эти двое не были бы чертовски преданными и отличными стрелками, я бы уже давно вышвырнул их задницы. Они походили на двух долбаных щенков: иногда раздражали меня до чертиков, но всегда готовы лизать мне зад, если позволю. Они бы даже приняли на себя мою пулю, что было для меня очень важно.
Церковь нашего отделения представляла собой огромное помещение, оформленное в стиле конференц-зала, широкое окно выходило прямо на чащу деревьев. Тут был Wi-Fi, огромная кофе-машина и шестидесятидюймовый телевизор на стене. Мы всегда подходили к нашим встречам с полной серьезностью. Ну, большинство из нас.
Гибсон и Биззи продолжили хихикать, как две девчонки, но я стал их игнорировать, сосредоточившись на Бермудах. Откашлявшись, он застучал по клавишам компьютера, а потом улыбнулся нам. Ему было чуть больше тридцати, в прошлом Бермуды был работник ранчо в Далласе. Он вел бухгалтерию для одного ковбоя, но когда тот умер, а унаследовали все его дети, Бермуды лишился работы. Вскоре после его отъезда ранчо стало банкротом, и его умоляли вернуться. Однако к тому времени Бермуды уже получил от меня нашивку, и я дал ему признание, которого он заслуживал.
– Я проверял ту зацепку, которую дал нам Дрейк, – произнес Бермуды. – Вы же все знаете, как он ненавидит торговцев людьми, но даже будучи сумасшедшим ослом, Дрейк не может сам перебить их всех. Он озвучил мне несколько имен в Джорджии. Я проследил за денежными счетами. И выкачал кучу бабла с подставных аккаунтов трех идиотов.
– Ни хрена себе, – вырвалось у меня. Я склонился вперед на своем кресле. Когда-то я сидел в похожих залах заседания совета директоров, но только в костюме и с широкой улыбкой, помогавшей заключать сделки. Теперь же я улыбался лишь насмешливо или зловеще. Даже мстительно. Я перекатил сигарету между большим и указательным пальцами, отчаянно желая прикурить, однако по моим же собственным правилам в этом доме был запрет на табачный дым, мать вашу.