Всегда найдутся такие люди, которые будут соблюдать закон только тогда, когда их принуждают к этому силой. Суды, милиция, тюрьмы… сейчас в городе ничего этого не было, не было и закона, а было много желающих делать то, что хочется в данный момент.
Как раз в данный момент тройка подростков-переростков явно хотела Нику! Максим видел, как, выбежав из-за угла, двое парней схватили ее за руки, потащили в скверик, третий, воровато оглянувшись, подался за ними, шикнув на какого-то подвернувшегося под ноги старичка.
Они не очень и прятались – еще издалека слышен был раздающийся из беседки гогот и крик:
– Смотри, Вован, какая соска! Я ж говорил клеевая… Ого, титьки какие… кле-евые. Давай-ка, снимем с нее штанишки… Ух ты, какая лапочка… Ам!
Девушка закричала, дико, страшно и, самое главное, безнадежно… Зачем было так одеваться-то?
– Я… я первый!
– А че ты-то? Я, между прочим, ее первым заприметил. Сморю – трется у подъезда такая киса…
Вероника снова вскрикнула.
– Эй, парни! – Максим подкинул на руке монтировку. – Отвалили бы по-хорошему, а?
– Слышь, Вован, там какой-то недоносок…
Высунувший наглую морду переросток тут же получил по сусалам. Правда, не монтировкой, Макс его пожалел, ударил кулаком, но сильно, так, что поганец отлетел к дальнему парапету беседки да так там и остался лежать, постанывая и запрокинув голову.
Опа! У второго сверкнул в руке нож… Макс не сомневался и не тратил времени на уговоры – ударил монтировкой по руке, так что подросток – длинный прыщавый парень с большим, похожим на лягушачий, ртом, этакий Гуинплен, – завыл, словно оборотень, и, выронив нож, опрометью бросился прочь, прижимая к груди правую руку.
Тот, что остался, тотчас же забился в угол, испуганно закрывая руками голову:
– Дяденька, не бейте… Я малолетка!
– А мне плевать, что ты малолетка.
Заскочив в беседку, Тихомиров двинул паскудника ногой. Тот завыл.
– А ну, давай вали отсюда…
Не говоря ни слова, сопленосец убег, бросив на произвол судьбы своего стонущего дружка.
– Привет, Ника. – Наклонившись, Максим галантно подал девушке руку. – Что же ты так одеваешься-то, ма шери?
– Как это – так? – Вероника быстро застегнула шортики, прикрыла грудь задранной кверху майкой. – Обычно одеваюсь, как и всегда.
– Вот именно.
Девчонка, кстати, почему-то не выглядела особо испуганной. Или просто быстро пришла в себя, увидев Макса.
– Я вообще-то к тебе намылилась. Дай, думаю, зайду, давненько не виделись… К подъезду подошла, а тут эти… Вовремя ты подбежал, спасибо.
– Да не за что. – Максим подхватил девушку под руку. – Ты вообще где хоть обреталась-то?
– Да везде. – Ника махнула рукою. – У родоков, у подружек зависала. Эдик, с работы, сказал, что можно не ходить. Случайно с ним встретилась…
– Понятно. Ну что, идем тогда? Угостимся чем сможем. У меня брусники немного есть, водка… Кстати, ты грибы жарить умеешь?
– А что там уметь-то? Масла на сковородку плеснул… Ой, Макс, давай в магазин зайдем, вина купим… того, французского.
– Если есть, – хохотнул Тихомиров.
Вообще-то вино в магазинах еще было, как и водка, и пиво – спиртное не расхватывали так, как муку и соль. Хотя, конечно, находились некоторые господа-товарищи – били витрины, грабили…
Взяв вина, они поднялись к Максу.
– Ой, а у тебя ничего и не изменилось! – скинув сапожки, воскликнула гостья. – Ну, где твои грибы?
Грибами угостила та женщина, Валентина, как и брусникой, – Максим довез ее с сыном до самой Калиновки.
– Давай сначала отварить поставим. Спички где у тебя? А, у меня у самой зажигалка…
Ах, с какой сексуальностью Вероника возилась у плиты! Слава богу, газ еще был… интересно, надолго ли его хватит?
– Ах!
Не выдержав, Максим подкрался к гостье сзади и ухватил за талию:
– Ага, попалась!
Засыпав в кипящую воду грибы, девушка обернулась, подставила губы… Макс тут же принялся целовать их с таким жаром, будто не видел женщины по крайней мере два года!
– Подожди… – оторвалась Ника. – Посолить надо.
Снова повернулась к плите, потянулась к солонке…
Молодой человек, не тратя времени даром, живо стянул с девчонки шортики заодно с бельем… Погладил рукой животик и ниже… Задрал маечку…
Вероника довольно выгнулась… задергалась, застонала…
А на плите, из кастрюли, вдруг повалил дым, запахло паленым!
– Черт! Грибы упустили!
Со смехом они переложили грибы на сковородку, к картошке…
– Сливочного маслица хорошо бы добавить, – погладив девушку по спине, предложил Макс. – Так вкуснее будет.
Ника повела плечом:
– Знаю. У тебя электричество есть?
– Как когда… – Тихомиров пощелкал выключателем. – Сейчас вот, видишь, нету. Ничего, при свечках посидим – первый раз что ли?
Девушка повернулась:
– Вино-то открой!
– О, да, а, ма шери… умм… – Макс присосался к девичьей груди, лаская языком упругий сосок.
– Ой, что ты делаешь, нахалюга? Грибы-то кто будет жа… Ах… Ладно… помешаем потом… Ух, какой у тебя диван мягкий… Я раньше не замечала… не замечала… не…
Они угомонились, наверное, минут через двадцать, а то и много больше – грибы, кстати, не сгорели, а, наоборот, хорошо так поджарились, а картошка покрылась аппетитной корочкой.
– Ну? Выпьем же, наконец!
Вероника лично наполнила бокалы рубиновым искристым вином.
А Тихомиров в данный момент предпочел бы водку – после всего, сегодня случившегося, неплохо было б расслабиться… не вином же?
– Выпьем за любовь! – Ника подняла бокал и тут же поставила обратно на придвинутый к дивану журнальный столик. – Ты хлеба-то принеси… ну, в смысле – галеты.
Галеты… конечно, галеты – свежего хлеба в городе давно уже не было.
Максим поднялся:
– Сейчас…
Заодно с галетами захватил и водку, початую бутылку «Хлебной»… Не хотелось бы ее с вином-то мешать – от такого коктейля у Макса всегда были сильные головные боли. А не выпить вина неудобно… разве что пригубить… А лучше – девчонку отвлечь.
Молодой человек так и сделал – вбежал, растрепанный, в комнату, округлил глаза:
– Ой, Ника! Там, у магазина, такое! Выйди на балкон, посмотри.
Вероника всегда была девушкой любопытной. Вот и сейчас вскочила…
– Эй-эй! – Макс тут же поднял бокал. – Чин-чин!
Чокнулись.
Прихватив бокал с собой, Ника убежала:
– Ну, где там что? Что-то ничего такого этакого не вижу.
– Лучше смотри!
Тихомиров быстро выплеснул вино в давно подаренную по какому-то случаю вазу. Вышел на балкон – довольный. Зевнул:
– Видать, кончилось все уже… Пошли в комнату. Слышь, Ника. А можно я все-таки водку буду? Ну, под картошку вино – как-то…
– Да пей ты чего хочешь. Тебе спать, кстати, не хочется?
– Да часок вздремнул бы… А ты?
– А я пока посуду помою… Уж не сомневайся, ровно через час разбужу! – Вероника хищно ухмыльнулась.
Максим вытянулся на диване, накрывшись пледом, и действительно вскоре задремал – сказывалось полученное за день напряжение. Ничего конкретно ему не снилось – одна сплошная тьма, сияющая каким-то пошлыми красными звездами.
А проснулся он сам… Ника не разбудила.
Темно уже было… и по квартире явно кто-то ходил, подсвечивая фонариками. Макс хотел было тут же вскочить, но повременил, услыхав вдруг негромкий голос:
– Ничка, где у этого хмыря бабки-то?
– В тумбочке под теликом посмотрите.
– Да смотрели уже – нет ничего.
– Тогда в книгах.
Вероника! Одетая, она стояла на пороге и деловито руководила каким-то непонятными личностями, поигрывая на ладони… Максовой золотой цепочкой! Сука! Вытащила, видать, из кружки!
– В диване еще обычно прячут, – голос был подростковый, ломкий.
Ника усмехнулась:
– Так проверьте!
– А этот?
– А выкиньте! Нет, осторожненько переложите на пол.
– А не проснется?
– Ха! Я ему три таблетки всыпала. До утра будет храпеть, а то и больше.
– Ну ты молодец, Ничка!
Тихомиров похолодел: он сразу все понял. Ах, вот как, значит?
И как только незваные гости ухватили его за ноги, намереваясь стянуть с дивана, от всей души заехал одному пяткой в глаз…
– Уй-а-а-а! – завопил тот…
Свет выпавшего фонарика выхватил из темноты большой лягушачий рот… Ага! Знакомая компания!
Вскочив, Максим ударил кулаком в зубы одному, второй убежал на кухню… А Ника?
А Ники в квартире уже не было! Лишь в распахнутую дверь тянуло с лестничной клетки холодом и затхлой мочой.
– А ну стоять, гоблины!
Ага, будут они дожидаться, как же! Один кинулся под ноги – сообразил, черт, – Максим споткнулся… Пока вставал, двое уже успели убежать… Но последнего он все-таки прихватил, прижал в дверях:
– Ну, говори, сука! Убью!
– А что говорить-то, дяденька? Все скажу, только отпустите.
В общем, он рассказал, что знал, и Тихомиров его отпустил – и в самом-то деле, не убивать же?
Не первая это была квартирка. А бандой руководила Вероника – ушлой оказалась девочка, мигом сообразила, что в смутные времена не грех и поживиться, пошарить, где что плохо лежит. С работы почти всех обнесла – это уже потом Максим узнал, да вообще многих своих знакомых. Не просто так в квартирки проникала – с выдумкой. Вот как тут, во дворе, – здорово разыграла, артистка.
Что ж, вот она, оказывается, какая любовь-то бывает, а в общем-то – и была ли? Скорее уж– нет, чем да. Потому и переживать нечего, а цепочку золотую… да черт с ней, с цепочкой. В крайнем случае, если затянется все до зимы, найдется еще, что продать.
Ну Ника!!!
Глава 4Осень
…Глазам не уследить за множеством козявок,
За всполохом людей в кореньях цепких сосен.
Осень в этом году выдалась дождливой, а солнышко из-за проклятого тумана не светило в полную силу и не могло высушить грязь. Народ помаленьку приспосабливался к сложившейся ситуации, однако многие отчаялись – кто-то вешался, кто-то умирал с голоду, а кто-то грабил, выметая из магазинов и складов остатки продуктов – муку, макароны, тушенку. Отбившаяся от рук молодежь начинала сколачивала лихие банды, экспроприировавшие продукты у «куркулей» – так они именовали хозяев огородиков и частных домишек. Бензин повсеместно закончился – машины начинали менять на велосипеды, пока давали одну за три, но пропорция имела явную тенденцию к увеличению. Магазинная торговля давно замерла, зато несказанно оживилась рыночная, опять таки меновая, бартерная.