– Ну, ты молодец, – уже в машине похвал Макс. – Прямо как настоящая графтерша… или граффитерша – не знаю, как правильно.
– А я и есть настоящая, – на полном серьезе отозвалась девушка. – Правда, давно уже так не баловалась. А вот года три назад бывало… Ух, и отрывались же!
– Это когда весь город-то исчиркали?
– Не исчиркали, а изрисовали.
– Ну ладно. Поехали дальше.
Максим и не пытался скрыть свое удивление – вот ведь как, оказывается, в жизни бывает: думаешь, что знаешь о человеке все, ан нет! Вон Вероника с какой неожиданной стороны раскрылась… И не подумал бы никогда!
Не попадаясь никому на глаза, они раскрасили еще один магазин и пару офисов. Может быть, вошедшая во вкус Ника отметилась бы по всему городу, если бы не начавшаяся вдруг гроза. Впрочем, не вдруг – целый день парило.
Громыхнуло так, что Макс в машине подпрыгнул… шваркнуло ветвистой молнией где-то совсем близко, потом еще и еще… А затем хлынул ливень, даже не хлынул – просто встал сплошной стеной.
– Уф! – Запрыгнув в салон, мокрая, но довольная Вероника чмокнула Максима в губы. – Блин, классно! Прямо молодость вспомнила.
– Ну-ну, старушка…
И снова громыхнуло, на этот раз уж где-то совсем близко, будто над самой головой.
– Ой, Макс, давай уже поедем. – Девушка с опаской смотрела в небо. – Ты посмотри, что делается-то! Вот это гроза! Я такой в жизни своей не видела… Ты только посмотри, какие молнии-то! Желтые, синие, оранжевые… А вон зеленая! Бабах!
– Да уж…
Покачав головой, Макс осторожно выехал на Советскую. Весь город был залит разноцветными сполохами молний, тугие капли дождя разбивались о лобовое стекло, отскакивали от мокрого асфальта тяжелыми цветными брызгами, как и молнии – синими, зелеными, желтыми…
– Красиво как! – шепотом восхищалась Ника. – Красиво… и страшно!
Они подъехали к дому Макса, а дождь так и не прекратился, наоборот, хлынул с новой силой. Грозовая канонада перекликалась с визгом и улюлюканьем автосигнализаций…
– Да уж. – Максим покачал головой. – Сегодняшней ночкой точно не уснешь…
Вероника обняла его за плечи и, поцеловав, улыбнулась:
– Так зачем же нам спать-то? Чем-нибудь поинтересней займемся… Ну, пошли уже, вылезай!
– Подожди… может, стихнет еще.
– У! Да он до утра не стихнет!
– Фонарь… – вдруг тихо произнес Максим.
– Что – фонарь? – не поняла Ника.
– Вон, над подъездом… Не горит. А всегда горел. И вон там – горели…
– Так гроза же! Вот электричество и выключили…
– Или само отключилось…
– Да… или само…
Они все же промокли – еще бы! – хватило и нескольких секунд, поднялись пешком на пятый этаж – лифт тоже не работал.
Войдя в прихожую, Максим по привычке щелкнул выключателем… тщетно… махнул рукой, засмеялся:
– Теперь мы здесь с тобой как дикари будем.
– Не только мы…
Ника улыбнулась, побежала в ванную:
– Опа! Горячая вода есть!
Для городка это было действительно нечто. Горячая вода – летом! Что и говорить – повезло.
Не отличавшаяся излишней стеснительностью Вероника сбросила с себя бесформенную мокрую хламиду с капюшоном – что-то молодежное. Макс, хоть и не считал себя стариком, предпочитал более классический стиль. Хламида полетела на пол, туда же – топик… затем и джинсы, трусики…
– Макс, у тебя свечки-то есть?
– Да найдем…
– Кажется, где-то здесь…
Максим нагнулся к шкафу… И почувствовал, как Ника подкралась сзади, набросилась, словно пантера, покрывая поцелуями шею…
Ну почему бы и нет? В конце концов – за этим сюда и приехали, ну, еще поспать… так завтра выходной, выспаться можно… и не только выспаться…
…Ника изгибалась, стонала с такой недюжинной страстью, что Макс всерьез опасался за уши соседей. Бедняги… Видно, не придется им сегодня поспать.
Гибкое тело девушки казалось таким горячим, что можно было обжечься, небольшая тугая грудь с твердыми коричневыми сосками напоминала бутон лотоса, на плоском животике, рядом с пупком, была сделана цветная татуировка – распустившая крылья бабочка, что-то подобное имелось и на левой ягодице, и между лопатками.
– Ах, милый… – Вероника блаженно закатывала глаза. – Здорово, что сегодня электричество вырубили, правда?
– Ну… не знаю…
– Так даже интереснее! Так ты нашел свечки?
– Ах да… да…
Максим протянул руку с дивана, поднял с пола коробку:
– Вот!
– Вау! Красивые какие. Вот эту мне зажги и ту… зеленую… Представляешь, как здорово бы было, если б у них еще и пламя было такое же цветное?
– Да у нас и так тут… – Макс кивнул на улицу. – Ты только взгляни – настоящая цветомузыка!
За окнами по-прежнему взрывались разноцветные молнии, их блики – зеленые, синие, красные – пробегали по потолку и обнаженным телам любовников, окрашивая их, словно цирковое трико.
– Посмотри, – смеялась Ника. – Ты сейчас – ярко-зеленый… а вот теперь – голубой! Ну, не обижайся, я ведь не в том смысле…
– Ты мыться-то пойдешь, ма шери?
– Да, да… А ты музыку мне включи!
– Ага… музыку. Электричества-то нету!
– Что ж, придется самой петь… Или, лучше, тебе! Хотя у тебя слуха нет…
– Это почему же нет? – обиделся Макс. – Я, между прочим, в детстве еще в хоре пел. Покуда не выгнали. Так что спою… Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, никого теперь не жаль…
– Что это ты такое поешь? – Вероника пустила в ванную воду.
– Вертинский…
– Макс, а где у тебя пена… ну, или соль?
– Соль на кухне… принести?
– Угу…
Макс торопливо пошарил в столе, отыскал солонку…
– На, ма шери…
– Максим… Давно хотела спросить… Ты почему меня все время Машей называешь? Так твою бывшую девушку звали, да?
– При чем тут Маша? – подавая солонку, обескураженно переспросил молодой человек. – Не было у меня никогда никаких Маш, Наташ… А! Ма шери – так я тебя называю. Это по-французски – моя дорогая.
– Ты что принес? – Погрузившаяся в ванну девушка неожиданно расхохоталась. – Вот это вот что? Это…
– Соль. – Максим пожал плечами. – Ты ведь сама просила.
– Для ванны соль я просила! Для ванны! Знаешь, есть такие… Эх… ладно уж… не уходи – спинку потрешь…
А вот его прежняя подружка, Олеся, с которой все было серьезно… уж куда серьезнее… почему-то терпеть не могла мокрого секса – в той же ванной, как сейчас с Никой, или в душе… До или после – пожалуйста, за-ради бога, а вот там… Ну не нравилось ей…
– Милый, ты чего такой вялый? Задумался о чем-то? Девушку свою прошлую вспомнил?
Вот зараза! Что она, мысли читает?
Ох, изогнулась, как кошка… водой плеснула, хитро так улыбнулась, прищурилась:
– Милый, а ты меня завтра вечером в Питер отвезешь? Ну, помнишь, я позавчера отпрашивалась, к подружкам?
По-правде говоря, Максим ничего подобного не помнил, но на всякий случай кивнул. Может, и отпрашивалась, да пусть себе съездит, все равно – не сезон пока что. Хотя… а почему он-то ее должен возить? Что, и в самом деле обещал?
– Обещал, обещал. – Выбираясь из ванны, Вероника едва не опрокинула горящую свечку. – Ну, когда мы это… в офисе на столе прямо… Ну, еще телефон упал!
– А-а-а…
Секс на столе Макс помнил. А вот чтобы что-то там обещал…
– Душно как! – Девушка обняла себя за плечи. – А давай балкон откроем.
– Так дождь же!
– И что? Он же теплый.
Пожав плечами, Максим распахнул балконную дверь, впуская в квартиру – съемную однокомнатную хату, правда, с евроремонтом – влажный грозовой воздух.
Ника, как была, голышом выскочила на балкон, ухватилась за парапет руками, обернулась призывно:
– Ну? Что ты там встал-то? Не хочешь?
Макс лишь хмыкнул: никак нельзя было сказать, что нет.
Бедные соседи…
Впрочем, может быть, им, наоборот, интересно. Может, они эти, как их… вуайеры…
Какая она все-таки стройненькая, эта Ника… Хотя в ее-то годы…
Пока то-се… ванная да балкон этот – и не заметили, как начало светать. Гроза кончилась, громовых раскатов уже не было слышно, перестал и дождь, хотя чуть-чуть еще капало… А может, это просто ветер срывал тяжелые капли с проводов и деревьев. И плотные желтовато-серые облака затянули все небо. Ни одного просвета!
– У тебя вино-то есть еще? – зевнув, потянулась Ника.
– Сейчас посмотрю… Кончилось – так купим, магазин рядом.
– Там у меня, в сумке… вон, на кресле, мобильник… Кинь, если не трудно.
– Лови!
Максим прошел на кухню, к холодильнику, принес бутылку бордо, настоящего бордо, а не той бурды, что продают повсеместно. Поставил два граненых стакана на серебристый поднос – в холостяцком обиталище Макса, окромя стопок да большой, с отбитой ручкой, чашки, больше никакой подходящей посуды не водилось. Открыл банку фаршированных оливок, порезал яблоки, сыр… Вошел, галантно поклонился и, поставив поднос на табуретку, продекламировал:
Пей, моя девочка,
Пей, моя милая,
Это плохое вино…
Вероника аж поперхнулась, услышав такое.
Оба мы нищие,
Оба унылые,
Счастия нам не дано!
– Спасибо за хорошие стихи, Максим! Небось опять Вертинский?
– Именно!
– Черт… что связи-то нет? Беда просто – не дозвониться ни до кого! Так ты не забыл – вечером меня в Питер отвозишь!
Вот пристала! Теперь уж ни за что не отвяжется. Легче отвезти, чем потом выслушивать всякое… Или друзей попросить – наверняка кто-нибудь после выходных в Питер рванет. Прямо сейчас вот и позвонить… Ага! Позвонил… связи-то нету! Вообще сети нет! Что за дела? Наверное, с грозой все это как-то связано.
Электричество так и не появилось, и Макс с Вероникой, допив вино, тупо улеглись спать – умаялись.
А проснулись, когда часы на стенке показывали почти полшестого вечера. Точнее, первой проснулась Ника.