– Да, армия! А почему бы и нет? Напомню: нам не только бомжи противостоят, но и организованные молодежные группировки. Жалости они не знают… потому и мы к ним – тоже не будем. Стрелять, как бешеных псов!
Толпа одобрительно зашумела:
– Верно!
– Дельно говорит парень!
– А ружья? Ружья-то не у всех есть.
– В каждом патрульном отряде обязательно будут те, кто владеет огнестрельным оружием, – тут же заверил Егор. – Не меньше трех человек. Потом, со временем, думаю, вооружим всех. Ну а пока – уж у кого что есть. Кстати, я сейчас пущу список… У кого какое оружие – прошу не стесняться, записываться. Пожалуйста… Наташа, раздай карандаши и ручки…
Подумав, Тихомиров записал старое ружьецо и, скосив глаза, увидел, как сидевший рядом Артем, почесав затылок, внес в список свое табельное оружие – ПМ, пистолет Макарова, правда, в скобках указал: «без патронов».
Максим протянул руку:
– Дай-ка! Я тоже напишу, что заряжать нечем.
Тут же разбились на отряды и договорились о выходе на первое патрулирование. В пятницу, послезавтра, как раз оно и выпадало отряду, в котором оказались Макс с Артемом, – он назывался «Сьенфуэгос», по имени знаменитого кубинского революционера, а еще были «Фидель», «Рауль» ну, и «Че Гевара», конечно же.
В пятницу новоявленные дружинники собрались на углу, у сквера, – Максим с Артемом, угрюмый мужик-сосед, выбранный командиром отряда, и девушка Наташа – в качестве комиссара.
– Комиссар, – ухмыльнулся Макс. – Надо же – все по-взрослому.
На дворе стояли белые ночи – точнее, желтые, белыми они были раньше, до тумана, – а потому и сильной необходимости в фонарях не возникало.
Макс и угрюмый – звали его, кажется, Федором Иванычем или как-то так, Тихомиров не расслышал – имели на вооружении старенькие охотничьи ружья, кроме того, у Артема имелся табельный ПМ без патронов. Патронов ему, кстати, так пока и не выдали, а вот дроби и пороху для ружей Егор отсыпал щедро, правда, предупредил, чтоб заряды понапрасну не тратили, а только в случае крайней необходимости.
Таковая необходимость, впрочем, не замедлила появиться в первое же дежурство. Все началось с того, что один из патрульных – совсем еще сопливый парнишка лет семнадцати – предложил проверить сквер:
– Я там это… вроде дым видел… Может, бомжары картошку пекут? Они как бы это… ее вчера у бабки Мани, соседки, выкопали, гады… покрали. Она только посадила, а они сразу и выкопали.
– Ну да, ну да, – спрятал усмешку Макс. – Жрать-то хочется.
– Пойдем, – согласно кивнула Наташа. – Негоже всяким бомжам позволять у честных людей урожай красть!
Тихомиров хмыкнул: вообще-то говоря, до урожая еще далековато было.
Пошли. Не шумели, да особо и некому было – семь человек, вот и весь отрядец. Ближе к реке, среди разломанных скамеек и куч самого разнообразного мусора, действительно горел костерок, вокруг которого копошились колоритные личности, человек пять – не поймешь, мужчины или женщины. Двое в зимних пальто, вязаных шапочках-петушках и почему-то босые – Макс сразу окрестил их королями в изгнании, остальные выглядели менее экзотично – кто в куцем пиджачке, кто в затрапезной куртке, в старых рваных кроссовках, в сапогах резиновых. Бомжары – бомжары и есть.
– Точно – картошку пекут, гады! – понюхав принесенный порывом ветра дым, уверенно заявила Наташа. – Что ж, придется их проучить. Парни, дубины при вас?
Это она обратилась к, так сказать, молодому составу патруля, подросткам, которых угрюмый командир прозвал пионерами.
Он и сейчас ухмыльнулся:
– Эй, пионеры! Про дубины что – не вас спрашивают?
– Да взяли мы, взяли… что, не видно что ли?
И в самом-то деле, неужели не видно?
Видно… Но Наташа не так просто спросила, а для порядку. Показывала, кто здесь на самом деле главный, соплюшка.
– Так… Дядя Федор…
Это она – мужику, командиру.
– Думаю, нам надо разделиться. Вы со старшими с реки зайдите – шуганите их посильнее, ну а уж мы тут встретим.
Максим скривился: не очень-то ему улыбалось воевать с бомжами, тем более гнать их под «пионерские» дубинки. Хотя, с другой стороны, повальное воровство и выкапывание посадок достало уже вконец.
– Пошли. – Федор призывно махнул рукой. – Там спустимся, где беседка была… по краю.
Так и пошли, осторожненько, стараясь не угодить в многочисленные, видать, оставшиеся еще от растаявшего снега лужи. От реки поднимался туман.
Копошившиеся у костра бомжи, похоже, что-то почувствовали, заозирались, кто-то уже, словно заяц, кинулся прочь…
Угрюмый Федор ухмыльнулся и, засунув два пальца в рот, свистнул.
– Не свисти, дядя, денег не будет! – раздался внезапно чей-то спокойной голос.
Из-за беседки вышло трое парней – двое высоких, коротко стриженных, амбалистых, похожих, словно родные братья, и один низенький, коренастый, с круглым широкоскулым лицом и чуть приплюснутым носом боксера. Он, судя по всему, был тут за старшего.
– Ружьишки свои положили бы на травку, – закуривая, посоветовал коренастый. Он был в просторной рубашке с закатанными рукавами, руки его казались синими от наколок. – Ружьишки положите – и можете проваливать. Что не ясно, фраера?
Федор нехорошо усмехнулся.
И тут грянул выстрел. Из беседки, точнее, из-за ее полусожженных остатков. Высунувшийся оттуда парень в серой приплюснутой кепочке помахал карабином.
– Ну? – Коренастый выплюнул сигарету.
– Что ж. – Подмигнув Артему, Тихомиров пожал плечами и, сорвав с плеча ружье, медленно наклонился к земле… Шепнул: – Федор, бери того, что в беседке… Артем – к деревьям.
И, сделав кувырок вперед, ударил ногами склонившегося уголовника в шею! Тот отлетел в сторону и без звука повалился в бурьян.
Снова бабахнул выстрел – позади, рядом – это выпалил по беседке старшой. Бил прицельно – охотник что ли? Впрочем, откуда же иначе у него ружье?
Вскочив на ноги, Тихомиров нервно повел стволом:
– А ну…
Он не успел договорить – парни тоже оказались не лыком шиты. Один из них ловким ударом ноги выбил из рук Макса ружье, отлетевшее далеко в сторону, другой бросился на Артема. Завязалась драка…
Максим сразу же ударил подскочившего кулаком в скулу, тот увернулся и в свою очередь тоже нанес удар, и тоже справа, в скулу, – Тихомиров так и покатился кубарем по траве.
Ха-ароший удар, ничего не скажешь! Профессионал, видно по всему…
Оп!
Заметив мелькнувшую тень, Максим едва успел уклониться от удара ноги, поймал бившего за щиколотку, дернул на себя, крутанул… и тут снова прогремел выстрел.
На этот раз стреляли не из охотничьего ружья – били из пистолета, ПМ или ТТ…
– Атас, парни! – прокричал выбравшийся из бурьяна коренастый. – Сваливаем.
Ах, сволочи…
Понемножку приходя в себя, Тихомиров потрогал набухающую скулу.
– Сильно попало? – Подойдя ближе, Наташа как ни в чем не бывало сунула пистолет за пояс.
ПМ – успел заметить Максим. Откуда у этой соплюшки ствол? Откуда угодно. Егор дал или эти его, «комсомольцы». А у них… Могли выкрасть у кого-нибудь из сотрудников внутренних дел или просто спросить по-родственному, даже купить, точней, обменять, на рынке.
– А вы молодцы, хорошо держались!
Ну вот еще, не хватало славословий от этой… Хотя именно так, наверное, и должны бы вести себя комиссары… в пыльных шлемах, блин!
– Ты вообще как? – склонился Артем.
– Да ничего. – Тихомиров пожал плечами. – Скула вот только побаливает.
– Главное, не пристрелили, а скула – поболит да бросит.
– Это уж точно. Наташа, с бомжами-то справились?
– Не успели… Как услышали выстрел, так сразу к вам.
– Спасибо, успели вовремя.
Такое вот вышло дежурство, не сказать, чтобы тихое. Следующие, правда, были куда как спокойнее – уже без стрельбы, хотя побегать пришлось – погонять бомжей с чужих участков.
Уже в течение первой пары недель отряд «Сьенфуэгос» заслужил устное поощрение от лица командования, сиречь «нового комсомольца» Егора. Комиссар Наташа – та прямо сияла… «Как голый зад при луне» – так выразился вечно угрюмый командир Федор.
А Наташа смеялась:
– Ничего! Скоро закончим бомжей гонять. Скоро настоящее дело будет! Посчитаемся тут с одной бандой. Про поджигателей небось слыхали?
– Слыхали, как не слыхать!
Как видно, у «комсомольцев» был в банде свой человек, иначе как они узнали бы о намечавшемся поджоге? И даже о том, сколько именно гопников пойдут, так сказать, на дело. Егор заявил: три-четыре человека, не больше, самое главное, их не спугнуть и взять языка, хотя бы одного. Тихомиров так и не понял: зачем язык, когда и так все известно? Но спорить не стал – надо так надо.
Засаду организовали на краю сквера, почти в том же месте, на бережку, где не так давно разгоняли бомжей. Вечерело, но ночи стояли белые (желтые!), было нестерпимо душно – верно, дело шло к грозе.
– Ну, и где же они? – просидев за кустами примерно час, нетерпеливо поинтересовался Артем.
Наташа усмехнулась:
– Придут. Никуда не денутся. Ждите.
Тем не менее признаки нетерпения начали выказывать и другие члены группы – трое молодых парней, к которым Наташа явно благоволила, особенно сейчас, замещая командира отряда – вечно угрюмый Федор что-то приболел.
Максиму и самому тоже надоело ждать – сколько можно? И вообще, лучше бы, как обычно, прошлись по Красным Пилотам и Партизанской – больше бы пользы было.
– Может, они вообще сегодня не явятся? – снова подал голос опер.
– Явятся… – Девушка дернулась, пристально вглядываясь в желтую туманную мглу. – Тсс!!! Вот они!
И в самом деле, невдалеке, за сожженной беседкой, замаячили три размытые тени. Две высокие и одна – поменьше.
Тихомиров тихонько хмыкнул: интересно, откуда комиссару известно, что это – поджигатели? Может, просто бомжи? Что-то не видно при них ни факелов, ни канистр с бензином или еще какой-нибудь горючей дрянью, у одного только – сумка. Обычная такая, матерчатая, – чего в ней унесешь-то?