– Про все! Вернее, про всех. Ну? Кто у вас тут самый главный?
– Главный… это… Мафон. Он зарезать кого хошь может.
– Так-так. – Заложив руки за голову, Тихомиров с видом бывалого зэка развалился на нарах. – Зарезать, говоришь… Ну, зарезать и я кого хочешь могу – не веришь? Еще кто, кроме Мафона этого, в главных?
– Стрига с Баксом еще мазу держат. Но они при Мафоне. Правда, не в шестерках, шестерить есть кому.
– Так. Еще?
– Еще десятники, ну, звеньевые, но они особо на рожон не прут. Мафон, кстати, тоже… Это Стрига с Баксом отмороженные, а все остальные так, погулять вышли.
– Понятненько… Кто из взрослых блатных за порядком смотрит?
– Да никто. Сами по себе мы.
– Ясно… Этот ваш главный… Мафон, он что, тоже на работах?
– Да, мы все работаем, – ухмыльнулся дневальный. – Не зона, отдыхать никому не дают. Правда, у Мафона работа не то что у нас – тачки-то не таскает, при кухне грузчиком трудится. Они все здесь – при кухне.
– Понятно… Мафон, значит, тут у вас самый умный?
Собеседник неожиданно рассмеялся:
– Скажете тоже – умный! Но хитрющий – точно!
– Ладно, – пробормотал про себя Макс. – Посмотрим, какой он хитрющий…
Прохлаждаться до вечера ему, конечно, не дали – едва Тихомиров завалился поспать, как прибежал запыхавшийся мальчишка… Точнее, не совсем так – Максим, когда увидал в окошко, что кто-то бежит, тогда и завалился.
– Кто тут новенький?
Молодой человек даже ухом не повел и, уж тем более, не открыл глаз.
– Эй… – Посыльный ткнул его в бок. – А ну-ка, вставай, дядя!
Вместо ответа Макс с ходу залепил ему кулаком в лоб. Старался бить не сильно, – мальчишка-то чем виноват? – но вполне чувствительно.
– У-у-у… – Полетев на пол, посланец плаксиво скривился. – Вот я Стриге пожалуюсь…
– Жалуйся хоть отцу Аврааму! – вставая, грозно насупился молодой человек. – Я тебе, шпендель, не дядька, а Максим Андреевич, усек? Ну?!
Макс так рявкнул, что пацан аж пригнулся, и казалось, вот-вот бросится бежать. Даже дневальный бросил на время тряпку и с любопытством следил за развитием событий.
– Понял, спрашиваю? – Тихомиров грозно занес кулак, а парень Максим был не хилый, да и таскание тачек с песком его только закалило.
– П-понял, – испуганно закивал пацан. – Т-только я тут ни при чем, Максим Андреевич, меня ж послали…
– А теперь я тебя пошлю… нет, не туда, куда ты подумал. Мафона мне позови. Скажи: так и так, Максим Андреевич, мол, ждет. Он про меня знает.
– Понятно. – Посланец быстро вскочил на ноги. – Так я, Максим Андреевич, пойду?
– Рысью давай! Нет, постой! Сигареты мне принеси.
Пацаненок плаксиво сморщился:
– Так нет у меня…
– Ах нету? – Тихомиров снова насупился. – Это, значит, я по твоей милости без курева тут торчать должен? Как фамилия?!
– Микушкин он, – изогнувшись, угодливо подсказал дневальный. – Второй месяц только у нас.
Пацан, похоже, совсем сомлел. Затрясся даже:
– Я-я-я…. Я сейчас… принесу… можно?
– Рысью давай! И Мафона позвать не забудь. – Максим повернулся к дневальному: – Ну? А ты что тут грязь размазываешь? Совсем охренел? Нормально полы мыть разучился? Я смотрю, распустились вы тут все без пригляду!
Дневальный – как его там зовут, Тихомиров и не старался запомнить – принялся остервенело драить пол. Минуты через три в барак снова заглянул Микушкин – принес сигареты:
– Пожалуйста, Максим Андреевич, курите на здоровье!
Скосив глаза, Макс углядел, на улице, у дверей, чьи-то любопытные рожицы и, поспешно спрятав усмешку, крикнул:
– Все! Теперь Мафона ко мне приведи! Да скажи, чтоб поторапливался.
Микушкин – и любопытные – исчезли.
Тихомиров рассеянно потянулся и вновь завалился на нары…
Надо сказать, всесильный владыка барака, конечно же, не явился уже через пять минут, не пришел и через десять, а вот через полчаса заглянул. Скользкий такой хитроглазый типчик лет двадцати – остроносый, чернявый, с редкими усиками. Пришел не один, в сопровождении двух похожих друг на друга бугаев – коротко стриженных, коренастых, с кулаками-арбузами и лицами, напрочь лишенными даже намека на какое-то подобие интеллекта.
– А, Мафон Мафоныч! – Доброжелательно улыбаясь, поднялся навстречу Максим. – Ну, проходи, дорогой, садись, кури вот… – Он бросил на топчан сигареты. – Наконец-то я тебя дождался.
– Я что-то не очень пойму, – скривился юноша. – Кто кого сюда приглашать должен?
– Садись, садись, давай уж без церемоний.
Демонстрируя все свое радушие, Тихомиров едва не обнял Мафона, тот, правда, вовремя отстранился.
– Да! – расставив ноги, ухмыльнулся Максим. – Таким вот я тебя и представлял, по рассказам. Орел! Привет тебе от Генки Мохнатого, Котьки Кирпичева, Ваньки Каинова…
– Не знаю никаких Генок.
– Зато они тебя знают, милок, ох как знают. Вот и мне проведать тебя наказали. Посмотреть, что тут да как. – Тихомиров смачно плюнул на чисто вымытый пол. – Корешки твои пусть на улице подождут… базар есть.
– Подождите. – Махнув рукой телохранителям, юноша озадаченно хмыкнул.
– Ну, вот, – удовлетворенно кивнул Максим. – Теперь мы с тобой спокойно поговорить можем.
– Подожди… – Мафон едва скосил глаза на дневального, как того уже не было! Вылетел за дверь пробкой, едва об порог не запнулся!
Оба – хозяин и гость – уселись на нары друг против друга. Мафон вытащил зажигалку, щелкнул… закурили.
– Так, значит, авторитетные господа все же решили нас под контроль взять, – плоским, безо всякого выражения голосом произнес хозяин барака – непонятно было, то ли утверждал, то ли спрашивал.
Максим хохотнул:
– Так пора бы уже!
– А не боятся? Извини, не то сказал, – быстро поправился парень. – Тут ведь не обычная зона, порядков старых нет.
– Вот это и плохо, что нет, – с истинной печалью тюремного сидельца вздохнул молодой человек. – Беспредел… он никому не выгоден.
– Так я ж говорю: здесь не зона! – Мафон, кажется, начинал нервничать. – Вы там, на воле… ну, те, кто тебя послал, уважаемый, совсем ничего про здешние дела не понимаете.
– Вот я и пришел. Прояснить.
– Прояснишь, – сухо кивнул юноша. – Поможем. Но… Как ты сюда попал, я уже знаю – ничего не скажешь, ловко. Вот только одного не могу понять, уважаемый, как ты обратно-то выбираться будешь? Охрана здесь, знаешь, трехглазые, а их не подкупишь!
– И на трехглазых есть управа… Ну, ты давай, давай, рассказывай…
– Расскажу, сказал уже… – Мафон недоверчиво прищурился, отчего узкое, словно припорошенное известковой пылью лицо его стало походить на бесстрастную физиономию китайца. – Сначала спрошу?
– Спроси. – Тихомиров пожал плечами. – За спрос денег не возьму.
– Ты, уважаемый, к нам надолго?
– Как пойдет! Ну, думаю, недели за две-три управлюсь.
Юноша явно обрадовался, но быстро опустил глаза и удивленно хмыкнул:
– Свалишь? Прямо вот так – на волю?
– Хм… на волю… На воле сейчас, сам знаешь, та же зона!
– Это уж точно…
– Ты, если помочь надо, с хозяином, там что уладить, не стесняйся – обращайся, чем смогу – помогу, – бессовестно блефовал Максим.
Три недели – это он такой крайний срок выбрал, памятуя, что дольше здесь никто из взрослых не задерживался… точнее, не заживался.
– Может быть, и обращусь, уважаемый, – кивнул Мафон.
Выглядел он сейчас более-менее довольным – неожиданный гость уже не представлял собой непонятку.
– Ты мне на эти пару недель «крышу» сделай, – немного помолчав, попросил Максим. – Ну, здесь ведь, наверное, пахать надо, а я не пахарь! Пусть мужики пашут.
– Сделаем, – заверил хозяин барака. – Об этом не беспокойся.
– А ты обо мне не тревожься – в твои дела я не собираюсь лезть. Вот если что непонятно будет – спрошу.
– Спрашивай, – неожиданно улыбнулся Мафон. – Ответим.
Вечером, уже после отбоя, в честь важного гостя накрыли стол – рыбные консервы: сайра, лещ, кильки в томатном соусе, не черствый еще хлеб, огурцы… разведенный водой спирт!
– Угощайся, уважаемый, – усмехаясь, потчевал хозяин молодежной бригады. – Уж извини, чем богаты, тем и рады.
– Ну, ну, не скромничайте! На воле сейчас редко кто так пирует.
– Вот то-то и оно.
Спущенные с составленных в два этажа нар военные ворсистые одеяла закрывали получившуюся уютную полянку от чужих глаз. Впрочем, чужих в бараке не было, все свои – сидельцы, точнее, работнички, еще точнее, рабы.
О делах за столом не говорили – так, шутили, рассказывали всякие байки. Кроме Мафона и Тихомирова, на ужине присутствовали двое охранников – Стрига с Баксом и еще один молодой человек, совсем юный, лет, может, шестнадцати или того меньше – светленький, с умным спокойным лицом и невидимыми за чуть затемненными стеклами модных очков глазами. Сей скромный юноша – звали его Николай (именно так – Николай, а не, допустим, Коля) – вообще ничего не говорил, а только слушал, время от времени кивая. И постоянно косился на Макса – словно хотел его на чем-то подловить. Неприятное было чувство.
– Ты, уважаемый, у нас на дальнем складе якобы работать будешь, – негромко произнес Мафон в конце ужина. – Там учет особый, но мы тебе шестерок найдем – Николай устроит. Стукачи наши – мы тут их всех давно вычислили – хозяевам доносить будут то, что мы скажем. Мол, гнобят тут тебя со страшной силой… ну, Николай придумает что-нибудь, верно?
– Да, придумаю, – коротко отозвался Николай.
Еще немного посидев, все потихоньку покинули закуток – первым ушел Николай, за ним, чуть погодя, подчиняясь едва заметному кивку хозяина барака, – Стрига с Баксом.
– Уважаемый, – наконец, прощаясь, поднялся и Мафон. – Ты отсюда не уходи сейчас, ладно? Я сюрприз приготовил – пользуйся. Со всем нашим радушием!
Проводив парня взглядом, Тихомиров насторожился: что еще за сюрприз? Не любил Макс никаких сюрпризов, в последнее время если таковые и появлялись, то, как правило, поганые.