— Лишь на рассвете откроется ваша дверь. Именно ваша! Вы все равно не поверите, пока не убедитесь сами. Да, что вам известно о менгирах?
Странно, но Саймон обрадовался, что может ответить.
— Менгиры — это такие камни. В древности их устанавливали в круг, скажем, в Стоунхендже…
— Верно, иногда в круг. Но их использовали и по-другому! — доктор вдруг посуровел, словно всем своим видом требовал полного внимания к своим словам. — В древних легендах упоминаются магические камни. Один из них — Камень Фал, привезенный в Ирландию племенем богини Дану. Когда истинный король ступал на него, камень издавал громкий крик в знак приветствия. Это был коронационный камень, одно из трех великих сокровищ. А короли Англии разве не держат и поныне под своим троном Скунский Камень? Ну а в Корнуолле был свой магический камень и называли его Гиблое Место. Говорят, он мог оценить достоинства человека и отдать его на волю судьбы. И будто сам волшебник Мерлин открыл эту тайну королю Артуру, а тот поставил камень вместо одного из сидений за Круглым Столом. Шестеро рыцарей садились на этот камень — и все исчезли. Но двое других выдержали испытание и не пропали — то были Персиваль и Галаад.
— Что вы мелете! — Саймон был жестоко разочарован, тем более жестоко, что он уже начал на что-то надеяться. Петроний — псих, дело ясное, и значит, спасения нет. — Король Артур, Рыцари Круглого Стола — это сказки для маленьких детей! Вы говорите так, будто…
— Будто это подлинная история?! — подхватил Петроний. — Да кто же теперь скажет, что было, чего не было! Каждое слово, дошедшее до нас из древности, прошло через призму знания и предрассудков. История питается легендами, но что такое легенда, как не изустное предание? Все искажается даже на глазах одного поколения. Вот вы, к примеру, ложными показаниями совершенно исказили свою жизнь. А эти показания записаны и теперь принадлежат истории, и, согласитесь, абсолютно ложной истории! История вершится людьми и подвержена всем, присущим человеку, заблуждениям. В легендах есть крупицы истины, а в общепризнанной истории полным-полно лжи. Я знаю, что говорю, поскольку Гиблое Место существует!
Есть такие теории развития исторического процесса, которые радикально отличаются от всего, что нам вдалбливали в школе. Вы когда-нибудь слышали о ветвящихся мирах, которые расходятся в бифуркационных точках времени? Возможно, в одном из таких миров вы, Трегарт, не солгали той злополучной ночью в Берлине. А в другом — вы час назад не встретились со мной и отправились прямым ходом на свидание с Сэмми!
Петроний встал и начал раскачиваться на пятках. Саймон почувствовал, как энтузиазм доктора передается и ему.
— Какую же из теорий вы намерены проверить на мне?
Петроний рассмеялся:
— Имейте терпение выслушать меня до конца и не принимайте за сумасшедшего, я все объясню! — обернувшись, он посмотрел на большие стенные часы. — Время еще есть. А дело примерно вот в чем…
Доктор пустился в пространные объяснения, напоминавшие бред сивой кобылы, но Саймон покорно слушал. Тепло, выпивка и передышка — что еще надо?! Все равно рано или поздно придется уйти, и от свидания с Сэмми не отвертеться. Саймон отогнал эти мысли и попытался сосредоточиться на словах Петрония. Трижды раздавался мелодичный бой старинных часов, прежде чем доктор остановился. Трегарт глубоко вздохнул. Возможно, доктор просто болтун, но что, если все это правда? Репутация у Петрония безупречная… Саймон достал бумажник.
— Сакарзи и Вулверстайн после встречи с вами как сквозь землю провалились…
— Вот именно! Каждый из них шагнул в свою дверь и попал в мир, о котором втайне мечтал всю жизнь. Все как я вам рассказывал. Человек садится на камень — и перед ним открывается бытие, в котором его дух и разум, или, если угодно, душа, чувствуют себя как дома, то есть, человек отправляется навстречу своей судьбе.
— Почему же вы сами не воспользуетесь?
— Почему? — доктор опустил взгляд на свои пухлые руки. — Да потому, что оттуда нет возврата! Мосты сжигают только в безвыходном положении, ибо войдя туда, не пойдешь на попятный. Я много говорю, но все не подберу нужных слов. У Камня было немало хранителей, но редко кто пробовал его силу на себе. Возможно, в один прекрасный день… а пока у меня не хватает духу.
— Вы продаете свои услуги тому, кто хочет лечь на дно. Недурно! Вполне приличный способ делать деньги. Любопытно было бы взглянуть на список ваших клиентов.
— Да уж! Через мои руки прошли многие известные люди! Особенно в конце войны. Вы бы не поверили, обнаружив в нем имена тех, от кого тогда отвернулась фортуна.
— И то сказать, многих военных преступников недосчитались, — заметил Саймон. — Если ваши слова не выдумка, можно представить себе, в какие жуткие миры они перекочевали!
Саймон встал, потянулся, затем подошел к столу и стал отсчитывать деньги. Банкноты были большей частью старые, засаленные, словно грязные дела наложили на них свой отвратительный отпечаток. Когда у него осталась одна единственная монета, Трегарт подбросил ее, и она со звоном упала на полированный стол. Орел!
— Оставляю себе!
— На счастье? Берите-берите! — Доктор копошился с банкнотами, аккуратно укладывая их в стопку. — Удача вам не помешает. К сожалению, я вынужден поторопить дорогого гостя, ибо сила Камня ограничена во времени, мгновение решает здесь все. Пожалуйте сюда!
Саймон подумал, что подобным образом приглашают в кабинет к зубному врачу, и наверное поэтому, следуя за доктором, чувствовал себя полным идиотом.
Дождь кончился, но на задворках старого дома было еще темно. Петроний щелкнул выключателем, хлынул свет, и Трегарт увидел ворота, сложенные из трех камней. Прямо перед ними лежал четвертый камень — такой же бесформенный и грубо отесанный. За каменными воротами виднелись прогнившие доски некрашеного, покрытого копотью забора, до которого было метра три черной влажной земли.
Глядя на все это, Саймон проклинал себя за минутную слабость и излишнюю доверчивость. Конечно же, сейчас появится Сэмми — и Петроний получит честно заработанные деньги.
Однако, доктор решительно указал на камень.
— Перед вами Гиблое Место. Садитесь, полковник, пора.
Понимая всю нелепость своего поведения, Саймон криво улыбнулся, но, немного постояв под воротами, сел на камень, в котором обнаружил даже округлую выемку для сидения. Пошарив вокруг себя, он нашел еще два углубления для рук — и нисколько не удивился.
Ничего не произошло! Тот же забор, та же полоска мокрой земли. Саймон хотел уже встать…
— Время! — торжественно объявил Петроний.
В глазах все помутилось, расплылось…
Перед Саймоном лежало большое болото, над которым вставал серый рассвет. Свежий ветер трепал волосы, доносил незнакомый, будоражащий запах, вдруг пробудивший в Трегарте нечто, неодолимо зовущее найти источник этого запаха, заставляющее броситься вперед и нестись по болоту, подобно гончему псу.
— Ваш мир, полковник! Желаю удачи!
Саймон машинально кивнул, но человек, произнесший это, его больше не интересовал. Может, мир вокруг — только иллюзия, и все равно это было именно то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Не прощаясь, Саймон встал и шагнул в ворота.
В это мгновение им овладел дикий страх. Он даже представить себе не мог, что существует такой страх, страх, который невыносимее любой физической боли, когда кажется, будто мироздание грубо разрывается надвое и ввергает тебя в ужасное ничто. Саймон ничком упал в осоку.
2ТРАВЛЯ НА БОЛОТЕ
Светало, но из-за густого тумана не было видно солнца. Саймон встал, обернулся и увидел два грубо отесанных столба из красноватого камня, а за ними никакого двора, только серо-зеленое болото, уходящее далеко в туман. Петроний не обманул — это другой мир!
Саймон поежился: на нем был плащ, но шляпу он забыл у доктора, и холодные струйки текли с намокших волос за шиворот. Надо что-то делать, куда-то идти. Он осмотрелся по сторонам и решил идти прямо. Да не все ли равно куда, если вокруг, сколько видит глаз, болото?
Пока он пробирался через заросли осоки, небо посветлело, туман рассеялся, и характер местности начал понемногу меняться. Появились выходы красного камня, подъемы и спуски. На горизонте показалась какая-то гряда, наверное, горы, но Саймон не мог определить, насколько они далеко. Хотелось есть. Он сорвал лист с какого-то куста и пожевал — кисло и совсем невкусно. Вдруг откуда-то донеслись звуки охоты: несколько раз протрубил рог, послышался лай собак и какой-то приглушенный крик.
Ускорив шаг, Саймон вышел на край оврага, прислушался и понял, что звуки доносятся с противоположной стороны, и определенно приближаются к нему. Будучи в прошлом опытным десантником, он, не теряя времени, спрятался за двумя большими валунами.
Из зарослей на другой стороне оврага выскочила женщина. Она бежала легко и уверенно, но на краю оврага замешкалась и обернулась. Ее гибкое смуглое тело едва прикрывали какие-то лохмотья, и в рассветных лучах на фоне серо-зеленой растительности оно казалось пятнистым. Женщина нетерпеливо отбросила со лба прядь черных волос, провела рукой по лицу и принялась искать спуск.
Снова призывно зазвучал рог, и разнесся собачий лай. Женщина вздрогнула, и Саймон встал из своего укрытия, неожиданно поняв, что именно она является дичью в этой жуткой охоте.
Пока женщина пыталась отцепить колючую ветку терновника от своих лохмотьев, он снова присел. От резкого движения женщина поскользнулась, потеряла равновесие и сорвалась, но, даже падая, не вскрикнула. Ухватившись руками за куст, несчастная старалась найти опору для ног, и тут из зарослей выскочили собаки.
Тощие, белые, они двигались так, словно у них не было костей. На краю обрыва псы остановились и торжествующе завыли, устремив на женщину заостренные морды. А та продолжала отчаянно извиваться, пытаясь за что-нибудь зацепиться ногами, надеясь все-таки уйти от погони. Возможно, ей и удалось бы это, но появились охотники.