верцу.
Том соскальзывает с дивана.
– Моя дочка, это спасет ее?
Он не уверен, что Блэквуд слышит его за грохотом лавины, который раздается под лестницей. И вопрос вылетает из головы, когда старик появляется, держа древнее двуствольное ружье.
– Последнее средство.
– Погодите. Погодите.
– Боюсь, что мы приехали, друг мой. Это единственный шанс для вашей дочери. Я не могу начать изгнание, пока образ защищают печати. Его нужно принести сюда, прежде чем можно будет хотя бы начать весьма длительный процесс развеивания этой сущности. Но сначала вы должны разобраться с Мутами. Как вы видели, они сделают все, чтобы защитить источник своей силы.
– Я не могу.
– Вы должны. Должны действовать и заманить их в ловушку там, где они уязвимы, за пределами их святилища, прежде чем совершится трансформация. Я предлагаю вам разобраться с ними снаружи, когда они отправятся в курган. Сомневаюсь, что Муты дадут вам еще одну ночь. Почти наверняка сметут мою защиту и проникнут к вам еще до рассвета.
– Ого. Что вы мне предлагаете? Перестрелять их?
– С богомолом нужно сразиться в первую очередь. Со жрицей. Со свиньей! Она все контролирует. Заяц – всего лишь лакей и убийца. Бейте по ногам. Чтобы они не могли танцевать.
48
Том глядит в прицел древней двустволки Блэквуда, наводит ее на сложенные на кровати вещи. Гадая при этом, как же так жизнь его дочери стала зависеть от рулона клейкой ленты, ножниц, двух наволочек и четырех патронов для ружья.
Его совсем недавно беззаботная Грейси лежит в реанимации с инфекцией и ослепшая на один глаз, его брак разрушен, а пес мертв. Но даже после всего этого Тому трудно пережить момент, в котором он стоит в своей спальне с тяжелым, промасленным оружием и планирует вторжение.
Его соседи держат в плену бога.
Том опускает ствол и кладет ружье на кровать. Смотрит в зеркало на туалетном столике Фионы на себя, одетого во все черное. То ли наполовину военный, то ли грабитель из старых времен.
Несколько часов его мысли метались и плутали, нагнав усталость. Сумерки контрастируют со свежевыкрашенными стенами и ложатся тенями на зашкуренную дверь – ремонт теперь сродни воспоминаниям, отодвинутым и неуместным, призрачным и постыдным.
С тех пор как ближе к вечеру Том вернулся домой, его взгляд снова прикован к соседскому саду. Муты все это время оставались дома, на их участке темно. Лес за окном сгущается зловещими тенями. Если Блэквуд прав, соседи отправятся к кургану в полной темноте. До этого нужно занять позицию и устроить засаду. И если он не доберется до них первым, Муты через несколько часов окажутся вместе с ним внутри этого последнего бастиона. Если же они не выйдут, то нужно нанести им визит и либо вытащить из норы, либо стреножить прямо в доме. Прежде чем начинать копать.
Мысли Тома возвращаются к его недавним снам о пальцах, ломающихся в пасти голодной свиньи, о его теле, подвешенном на скотобойне среди деревьев. Вещие сны, его разум пропитан ужасными предзнаменованиями. Снаружи нет безопасного места, и он забился в эти несколько комнат. Однако по-прежнему сопротивляется чудовищному поступку, который ему поручено совершить. Привести в исполнение. Шаг, который он никогда не сможет повторить на пути, который скоро затеряется далеко позади.
Нападение. Тяжкие телесные повреждения. Использование незаконного огнестрельного оружия. Из-за всего этого он пойдет на дно. Надолго. Если Муты станут сопротивляться, будет еще хуже. Он действительно смог бы… Об этом невыносимо думать. Том не может представить, на-
сколько нелепо будут звучать в суде объяснения того, почему он убил двух старых бумеров.
Том откупоривает новую бутылку рома. По дороге из дома Блэквуда в больницу он закупил свежих припасов. А вот Фиону так и не увидел. Она в конце концов поддалась крайней усталости и уснула в семейной палате для родителей тяжелобольных детей. Инфекция Грейси обострилась, ее не удавалось остановить, чтобы позволить слабой иммунной системе дочки восстановиться и дать отпор. Врач с серьезным лицом посоветовал готовиться к худшему.
«Они являются каналом. Кто способен так поступить с ребенком? Но стоит ли удивляться? – спрашивает себя Том. – Каждый день в мире к детям проявляют такую же жестокость безо всякой магии».
Больше никаких замешательства и нерешительности. Соседи должны встать на колени перед двустволкой Блэквуда, позволить себя связать и надеть колпаки. Или он разрядит в них ружье и выведет из строя. Пальнет по старым ногам.
Размышляя о том, не вырвет ли его, Том краем глаза замечает какое-то движение.
Он выглядывает в окно, но ничего не видит. Вдали, над старым лесом, ему чудится, что над
кронами взмыл черный предмет. Вверх и в сторону.
«Птица. Наверное».
Том глотает ром. Садится на кровать. Закрывает глаза. Сжимает лицо в ладонях, которые теперь пахнут старым металлом. Мысли кружатся, повторяются, прорезают борозды. Несколько часов.
В конце концов он берет телефон и набирает Фиону.
К его удивлению, она отвечает после двух гудков.
– Фи.
Тишина.
– Фи. Я должен кое-что сделать сегодня вечером. – Он прочищает горло. – Что бы ты ни услышала, что бы тебе ни говорили, я сделал это ради Грейси. Ради нас. Я хочу, чтобы ты знала.
Тишина. У него нет ничего такого, что она хотела бы услышать или чему смогла бы поверить. И все же Том ждет ее сло́ва, как узнавания от старого друга.
– Нас? Если бы ты думал о нас, то сейчас был бы здесь. Со мной и Грейси. Ей осталось недолго.
– Не говори так. Пожалуйста. Боже. Не надо.
– Это из-за тебя. Это все из-за тебя. Всегда так было. – Голос Фионы срывается, и от ее страдания в груди Тома словно оползень сходит.
– Я хотел, чтобы у нас здесь было будущее, Фи. Правда. Я хотел этого больше, чем чего-либо когда-либо.
– Будущее? С тем, кем ты стал?
– Я был не в себе. Знаю. Но, как только с этим разберусь, с Грейси все будет в порядке. Клянусь, Фи. Я могу закончить это сегодня вечером. Сделать так, чтобы Грейси стало лучше. Я могу. Обещаю. Я могу.
На линии некоторое время висит тишина. Когда Фиона наконец заговаривает снова, ее голос звучит мягче, печальнее. Она говорит сама с собой и позволяет Тому слушать.
– Этот чертов дом. Мечта о нем свела тебя с ума. Я тоже была хороша, что поверила в то, что у нас может быть такая жизнь.
– Фи. У нас может…
– Ничего этого не должно было быть. Наш собственный дом в деревне? Какая грустная шутка. Времена для таких, как мы, прошли. Но, по крайней мере, мы были друг у друга. Даже в той дерьмовой квартирке. Но мы перевезли нашего ребенка, нашего ангела в это место. Где для нее было небезопасно. В место, которое сводило тебя с ума, потому что мы были чертовски нищими и отчаявшимися. А теперь мы потеряем и дочку.
Настойчивый писк неожиданно пронзает ухо Тома. Жужжание телефонных насекомых, на которых нужно обратить внимание. Он смотрит на экран. Еще один звонок: БЛЭКВУД.
Том колеблется. Затем переключается на входящий.
Голос, доносящийся из телефонной трубки, шокирует его даже больше, чем отчаяние жены.
– Они идут! За мной! Я чувствую их. Ружье. Привезите его. Приезжайте скорее!
Звонок обрывается.
Том глядит на экран. Фиона на удержании.
Он выключает телефон, кладет трубку в карман и тянется за ружьем.
49
Дом Блэквуда не освещен, на подъездной дорожке припаркована машина старика, входная дверь приоткрыта. Замок был взломан изнутри, дверной косяк раскололся.
Том достает телефон и набирает номер Блэквуда. Несколько секунд спустя слышит слабый сигнал в доме.
«Нехорошо. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо».
Отчаянно надеясь, что не увидит над собой длинноухий силуэт, Том сходит с крыльца и осматривает крышу, затем соседние. Никто не выскакивает. Том ныряет назад под прикрытие покосившегося крыльца.
Носком ботинка он толкает дверь, щель становится шире.
– Блэквуд? – шепчет Том. Затем громче: – Блэквуд. Это я. Том.
Тишина. Но, может, они ждут внутри, ухмыляясь над неподвижной фигурой Блэквуда?
Он пытается понять, с помощью какого сверхъестественного чувства или магической силы Блэквуд первым обнаружил передвижение Мутов. Затем задается вопросом, почему магических барьеров этого человека оказалось недостаточно для защиты дома.
Том снимает рюкзак, из которого торчат завернутые в газету стволы. Вес ружья тянет сумку вниз. Дрожащими пальцами Том расстегивает застежки. Вытащить громоздкое оружие непросто. Сорваться на сумке – значит, избавиться от выворачивающей кишки тревоги о том, что может притаиться и поджидать в этом темном доме.
Муты способны закончить войну прямо здесь и выйти сухими из воды. Том понятия не имеет, до каких пределов они меняются и как долго могут оставаться в зверином обличии. Блэквуд был уверен, что доведение их плоти до таких впечатляющих физических изменений черпало колоссальную силу из божественного источника. Но старый маг также был уверен, что процесс опасен и нестабилен и к нему следует прибегать только в редких случаях. Удар по телу и разуму колдунов иссушал, изнурял их.
Том сбрасывает рюкзак и распаковывает ружье. Вскоре становится виден блеск грязной стали. Потянув за собачки, Том взводит оба ствола. И шагает внутрь дома.
Взгляд на лестницу в тесной прихожей вознаграждается лишь темнотой. Прямо по курсу закрытая дверь в гостиную.
Том нажимает на все выключатели, оказывающиеся под рукой. В прихожей загорается свет, но наверху его нет – лампочка или перегорела, или разбита.
Как можно тише крадучись по половицам, которые слегка проступают под унылыми коврами, он приближается к гостиной. Справа на кухне царит обычный беспорядок. Но сквозь следующий дверной проем, зияющий в холле, видно повергающее в шок осквернение, которое постигло святилище Блэквуда.
Четыре подставки для свечей опрокинуты. Книги и бумаги разбросаны, будто их разметало вихрем.