Пришлось пользоваться теми, что есть.
Ланс увернулся от первого удара, второй ему пришлось принять на меч, и его клинок, верно послуживший на протяжении всего пути наверх, переломился почти у самого основания, оставив только пару дюймов лезвия у самого эфеса. Меч уже летел ему в голову. Ланс присел, пропуская лезвие над собой, а потом резко выпрыгнул, в один миг оказавшись на площадке в окружении четырех врагов. Но теперь они мешали друг другу, их длинным мечам негде было развернуться, в то время, как Ланс, орудуя кинжалом и коротким обломком меча, принялся уравнивать счет.
Одного стражника Ланс скинул с площадки мощным ударом ноги, второго ударил кинжалом в лицо. Кинжал застрял. Времени ковыряться с ним уже не было, свободной рукой Ланс перехватил руку стражника с мечом, а в следующее мгновение всадил ему в горло обломок меча.
Несколько секунд тело стражника балансировало на краю, потом полетело вниз.
Ланс и последний стражник остались вдвоем. Стражник оскалился из-под шлема. Его меч был цел и длиннее оружия Ланса на целое лезвие.
Ланс нехорошо улыбнулся, бросил обломок на пол, повел в воздухе правой ладонью, и в ней оказался новый меч с лезвием черным, как сердце сборщика налогов.
Стражник попятился, и это была ошибка. Он стоял на самом краю площадки, и уже на третьем шаге его ноги не нащупали под собой опоры. Взмахнув руками, стражник полетел вниз, но упал он не на землю, рядом со своими неудачливыми коллегами, а на лестницу. Кубарем прокатившись с десяток ступенек, стражник замер, привалившись спиной к стене.
Ланс выждал некоторое время, но стражник не только не выказал никакого желания подниматься и продолжать бой, он вообще не подавал признаков жизни. Ланс пожал плечами и повернулся лицом к двери, которая вела на вершину башни.
Дверь оказалась закрыта с другой стороны. Потратив несколько взмахов меча, Ланс вырубил замок и оказался в небольшом помещении. Новых стражников за ним не было. Алого Ястреба, впрочем, тоже.
Небольшая комната была пустой. В ней не было даже мебели, только небольшая лестница и люк на смотровую площадку. Либо чертов карлик наврал, либо колдун предпочитал вершить свои дела на свежем воздухе.
Пять ступенек — сущая ерунда по сравнению с предыдущим испытанием. Ланс высунул голову в люк и понял, что Ринальдо его не обманул.
Смотровая площадка Небесной башни не была обнесена даже символическими перилами. Алый Ястреб стоял спиной к Лансу, в центре начертанной им пентаграммы. Пламя факелов, обозначавших углы пентаграммы, рвалось на ветру.
Мятежный чародей в своих тяжелых боевых доспехах более походил на воина, чем на мага. Его голова и руки были воздеты к небесам, с губ срывались заунывные литания команд. Над башней стремительно сгущались тучи.
Ланс деликатно кашлянул, стремясь привлечь к себе внимание. Чародей никак на его кашель не отреагировал, и тогда Ланс выбил ногой один из факелов, сбросил его с башни и принялся стирать пентаграмму.
Это подействовало. Когда чародей обернулся, Ланс отметил, что седины в его бороде куда больше, чем ржавчины, а в глазах полыхает гнев.
— Чисто из любопытства, — сказал Ланс, указывая пальцем в небо. — А что это должно было быть? Цепная молния, кислотный дождь или что-то более изысканное?
— Ты кто такой? — вопросил Алый Ястреб.
— Мне кажется, в данном контексте это не так уж важно, — сказал Ланс. — Главное, что тебе стоит обо мне знать, так это то, что я отношу себя к старой школе истинных джентльменов, а потому дам тебе право сделать первый ход.
Алый Ястреб наклонился, поднимая длинный меч, лежавший за пределами пентаграммы.
— Даже так? — несколько разочарованно пробормотал Ланс. — Признаться, я ожидал не этого…
Чародей атаковал яростно и умело, а броня позволяла какое-то время не думать о защите. Черный клинок Ланса трижды упирался в его панцирь и оставлял глубокие царапины на лакированном металле, но Алый Ястреб не терял задора. Он был тяжелее и мощнее, но Ланс, не скованный весом доспехов, превосходил его в маневренности. Дважды он уходил из-под удара, балансируя на самом краю башни.
Вскоре Ястреб начал выдыхаться. Он был уже не молод, и вряд ли прыжки с мечом в руках входили в список его ежедневных упражнений. Удары стали слабее, паузы между ними — больше. Ланс легко парировал очередной выпад, сделал финт и выбил оружие из рук чародея. Меч описал дугу по воздуху и скрылся из поля зрения, Ланс и чародей проводили его взглядами.
— Я слышал о тебе, — сказал Алый Ястреб. — Ты убил Смеющегося на Золотом лугу.
— Я тоже о тебе слышал, — сказал Ланс. — Но похоже, что по большей части это были пустые слухи.
— Полагаю, нет ни одного шанса отговорить тебя от того, зачем ты сюда пришел?
Ланс покачал головой.
— Ты можешь попробовать остановить меня с помощью своей магии.
Чародей окинул взглядом наполовину стертую пентаграмму. Из пяти факелов продолжали гореть только два.
Алый Ястреб выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Ланса. Тот легко ушел в сторону и рубанул чародея по ногам. Удар не пробил красных доспехов, но чародей окончательно потерял равновесие и полетел вниз, навстречу камням внутреннего двора.
Ланс подошел к краю и посмотрел. Чародей явно был мертв, вокруг его головы уже растекалась небольшая лужица крови.
Алый Ястреб так и не научился летать.
Глава перваяКрепость на берегу
Двое всадников ехали по пустынной дороге. Издалека их можно было принять за отца и сына, но вблизи становилось видно, что это не так. Они выглядели, как ровесники, а существенная разница в габаритах объяснялась тем фактом, что один из мужчин был карликом.
— Жарко, — пожаловался Ринальдо.
— Попей воды.
— У меня кончилась вода.
Ланс протянул ему свою флягу.
— Седло натерло мне задницу.
— Вот тут я тебе точно ничем не могу помочь.
— Я не предназначен для верховой езды.
— Может быть, тебе следовало остаться шутом, — сказал Ланс. — Но когда король Леонард предложил тебе место при дворе, ты ясно дал понять, что эта карьера тебя больше не прельщает.
— Я был пьян и плохо соображал.
— И кто в этом виноват?
— Лично я склонен во всем винить тебя, — сказал Ринальдо. — Ведь именно ты стал причиной больших перемен в моей жизни.
— Я спас тебе жизнь.
— Когда я думаю о своей натертой заднице, я уже почти жалею об этом. И зачем нам нужно было отрываться от обоза?
— Я люблю путешествовать налегке, — сказал Ланс. — А ты сам изъявил желание меня сопровождать.
— Мне показалось, что так безопаснее. Твои люди не особенно любят карликов.
— Они и меня не особенно любят, — сказал Ланс.
— Но если бы мы ехали в обозе, то могли бы ночевать с куда большим комфортом.
— Обоз тащиться слишком медленно, — сказал Ланс. — Если нам повезет, то сегодня вечером мы уже будем ночевать в моем новом замке.
— Наверняка какая-нибудь жалкая груда камней на задворках королевства, — фыркнул Ринальдо. — После того, как ты фактически выиграл для молодого короля эту войну, ты мог бы попросить и что-нибудь получше.
— Мне нравятся жалкие груды камней, — сказал Ланс. — А еще больше мне нравятся задворки.
— Ты — самый странный человек из всех, кого я когда-либо видел, — сказал Ринальдо. — А я служил шутом у чародея, так что насмотрелся на очень странных людей.
— Кто-то из них даже смеялся твоим шуткам?
— Ты ставишь под сомнение мой профессионализм?
— Только не начинай шутить, ладно?
— Боюсь, что все мои шутки устарели, — сказал Ринальдо. — Политическая ситуация в стране поменялась слишком быстро.
— А ты шутил только о политике?
— Вряд ли тебя позабавят истории о пастушках и свинопасах.
— Говорят, что можно смешно рассказать любую историю.
— И кто же это так говорит?
— Люди.
— Люди часто болтают всякую ерунду.
— Тоже верно.
— И вообще, у меня нет настроения рассказывать смешные истории, — сказал Ринальдо. — Моя задница вопиет о пощаде.
— Сейчас полдень, — сказал Ланс. — Если нам не соврали те крестьяне, которых мы встретили утром, часа через три мы будем на месте.
— Я бы не стал верить крестьянам, — сказал Ринальдо. — Как можно доверять людям, которые всю жизнь копаются в земле?
— У шутов есть свои привилегии, — сказал Ланс. — Но тебе стоит помнить, что неприкосновенность со стороны объектов твоих шуток кончается за пределами пиршественной залы, и в реальной жизни тебе стоит быть сдержаннее. Если тебя услышат те же крестьяне, они могут не оценить твоего юмора, а физические параметры у тебя совсем не такие, с которыми хорошо драться или убегать.
— Я карлик, а не идиот, — сказал Ринальдо. — Я бы не стал так шутить при крестьянах. Все знают, что с чувством юмора у них еще хуже, чем у чародеев.
— Чуть что, хватаются за топоры и вилы?
— И еще за эти страхолюдные молотилки, — сказал Ринальдо. — Тебе не кажется подозрительным, что практически любой инструмент, предназначенный для крестьянского труда, с легкостью превращается в смертельное оружие?
— Нет.
— Но ведь это на самом деле подозрительно, — сказал Ринальдо. — Вот если взять рыцаря — человека с мечом. Понятно, для чего ему меч, понятно, что от такого человека стоит держаться подальше. А крестьянин? Как понять, что у него на уме? Сегодня он этой штуковиной зерно обрабатывает, а завтра ей же тебе голову и проломит.
— А ты не провоцируй, — посоветовал Ланс.
— Да как понять, что именно его спровоцировать может? Не то сказал, не так посмотрел, не о том промолчал…
— Я вижу, ты не очень часто выезжал из замка.
— Разве что в город, — согласился Ринальдо. — Люди должны жить в городах. Или хотя бы в замках.
— И вокруг обязательно должны быть высокие стены?
— А как еще понять, что ты в безопасности? Если стен нет?
— Алому Ястребу стены не помогли.
— Это потому что на каждого Алого Ястреба всегда найдется свой сэр Ланселот, — сказал Ринальдо. — Но я-то человек маленький во всех смыслах, вряд ли кто-то будет охотиться за мной персонально. От всех же других опасностей высокие стены спасают лучше, чем… чем вообще никаких стен. Кстати, если бы ты не сбросил с башни моего господина, еще не факт, что наш замок был бы взят. Если бы народ не повалил со стен, штурм бы захлебнулся…