В конце декабря 1920 года начинается планомерный вывод крупных войсковых частей с территории Острогожского, Богучарского и Павловского уездов. Красные полки, разбившие Колесникова, теперь перебрасываются на мятежную Тамбовщину и в неспокойную Донскую область. Небольшие воинские подразделения остаются лишь в крупных уездных центрах: Острогожске, Павловске, Богучаре и слободе Россошь[123]. С уходом красноармейцев из сёл и слобод южных уездов все мероприятия по укреплению советской власти и по борьбе с колесниковщиной целиком легли на плечи местных коммунистов. Нужно отметить, что в этом плане ими было сделано уже немало. Во многих сёлах вновь заработали советы. Их безопасность обеспечивали восстановленные ревкомы. В некоторых районах в помощь ревкомам из местных жителей были сформированы отряды из местных жителей, насчитывавшие несколько десятков человек и вооружённые отбитыми у колесниковцев обрезами и винтовками[124].
В целях борьбы с колесниковцами и дезертирами ревкомы устанавливают жёсткий режим регистрации. Теперь количество прибывших в село и убывших из него строго учитывалось. За нарушение режима регистрации служащие советов подвергались аресту. Помимо этого, в домах подозрительных лиц (родственников дезертиров или колесниковцев, кулаков) периодически стали проводится обыски, в ходе которых нередко находили оружие[125]. Обычным делом становятся и лесные облавы, когда под руководством коммунистов всё взрослое население в поисках скрывающихся колесниковцев и дезертиров прочёсывало близлежащие леса[126].
Но, несмотря на принимаемые меры, советская власть по-прежнему чувствовала себя неуверенно на юге Воронежской губернии. К концу 1920 года ещё во многих сёлах Богучарского, Острогожского, Павловского уездов не было воссоздано постоянных органов власти. По воронежским лесам продолжали скрываться сотни колесниковцев и дезертиров, вооружённые винтовками, револьверами и гранатами. По ночам лесные шайки посещают наведываться в сёла, наводя ужас на местные советы и ревкомы[127]. Вооружённые отряды при волревкомах до того малочисленны (в среднем по 6-10 человек), что не могут оказать достойного сопротивления «ночным гостям». Некоторые председатели сельсоветов просят свои волвоенревкомы о предоставлении их сёлам дополнительных вооружённых отрядов, грозя в противном случае сложить с себя все полномочия[128]. Всю призрачность советской власти в южных уездах Воронежской губернии наглядно показали события 20–23 декабря в Новобелой волости Богучарского уезда.
20 декабря в 6 часов утра отрядом под общим командованием Ивана Колесникова, Демьяна Стрешнева и Емельяна Варравы, численностью около 500 человек, внезапно была занята слобода Кривоносово Новобелой волости, где в руки колесниковцев попали почти все местные советские работники. 21 декабря в 3 часа утра этот же отряд уже занял слободу Новобелую. Появление повстанческого отряда в Новобелой было полной неожиданностью для всех совслужащих волости. Ещё 19 декабря Колесников со своими близкими соратниками был в слободе Ольховатка, прибыв туда из Старобельского уезда Харьковской губернии[129]. В ночь с 19 на 20 декабря колесниковцы предприняли кавалерийский бросок в 60 вёрст и наутро оказались в Новобелой волости. В Новобелой повстанцы отпустили на свободу всех захваченных совслужащих, за исключением особоуполномоченного от волревкома Лыбеева и секретного агента раймилиции, скрывающегося под фамилией Шувалов. Вскоре колесниковцами был собран сход всех граждан слободы, на котором повстанцы выясняли, «хороши ли арестованые». После настойчивой просьбы слободчан освободить двух пленников повстанцы потребовали, чтобы сход разошёлся. 22 декабря Лыбеев и Шувалов были расстреляны колесниковцами по пути в Новобелую. 23 декабря Колесников выехал из Новобелой по направлению на слободу Осипову Старобельского уезда. За время пребывания в Новобелой волости колесниковцы мобилизовали у сельчан для своих нужд лучших лошадей, забрали 20 % фуражного и зернового хлеба из государственной развёрстки[130].
Только 25 декабря разбежавшийся состав Новобелянского ревкома возвратился на свои рабочие места. Но уже 26-го им пришлось вновь эвакуироваться, так как возник ложный слух о повторном появлении повстанцев в пределах волости. И только 28 декабря служащие ревкома окончательно вернулись в Новобелую и приступили к исполнению своих обязанностей[131].
Новобелянские события наглядно показали, что Иван Колесников за несколько недель своего отсутствия на территории Воронежской губернии смог полностью оправиться от нанесенного им поражения под Твердохлебово и Лофицкой и снова перейти к активной повстанческой деятельности. Его появление на юге Воронежской губернии придаёт местной антикоммунистической повстанческой борьбе новый подъём. В считаные дни ряды отряда Колесникова увеличиваются практически вдвое и составляют около тысячи конных и пеших бойцов. Всюду, по деревням и сёлам, где появляется Иван Колесников, устраивают митинги, на которых командующий воронежских повстанцев и его товарищи призывают местное население к новому восстанию, истреблению коммунистов и советских работников, проводящих продразвёрстку. Там же колесниковцы разбивают ссыпные пункты и склады и собранный хлеб раздают местному населению[132].
Одновременно Новобелянский рейд Колесникова показал всю беззащитность и уязвимость советской власти в южных уездах Воронежской губернии. Для предотвращения подобных инцидентов в будущем, ревкомы привлекают всё население «неспокойных» районов к охране своих сёл. Так, например, Погореловский сельревком Богучарского уезда издал приказ, согласно которому все мужчины села, от мала до велика, обязаны были по условному знаку – удару в большой колокол – вооружиться чем возможно и собраться к зданию сельсовета для организации отпора «бандитам». Также, следуя этому приказу, с сельского общества бралось обязательство, что оно целиком отвечает за появление в селе хотя бы одного бандита или дезертира. В подкрепление этого обязательства с каждой сотни сельчан бралось по пять заложников, которые в случае нарушения приказа должны были быть расстреляны. Кроме этого, жителям села было приказано в течение одних суток сдать всё имеющиеся у них оружие. По истечении этих суток все лица, у которых обнаруживалось оружие, предавались суду ревтрибунала[133].
А жители павловских сёл Пузево и Чернавки были предупреждены местными ревкомами в том, что если они и дальше будут снабжать лесные шайки продовольствием, то у них поголовно будет конфисковано всё имущество[134]. Но деятельность сельских и волостных ревкомов в конце декабря 1920 – начале января 1921 гг. отнюдь не ограничивалась запугиванием местного населения. Регулярно эти органы власти проводят в сёлах облавы на колесниковцев и дезертиров, обыски домов подозрительных лиц. Часть задержанных в ходе облав людей отправляется на разбирательство в райревкомы или в уездные политбюро, другая часть как «злостные бандиты» тут же расстреливается[135]. Изъятое у населения оружие часто идёт на вооружение совслужащих и отрядов при ревкомах. Особенно опасным и рискованным делом для служащих ревкомов в это время являлась «зачистка» лесов от дезертиров и колесниковцев. Нередко лесные облавы превращались в настоящие операции по ликвидации антисоветских отрядов. В ходе вооружённых стычек потери несли обе стороны. Нередко из «зачисток» ревкомовцы возвращались с трофеями в виде продуктов, лошадей и оружия[136].
Действия ревкомов в борьбе с дезертирством и колесниковщиной были бы более эффективны, если бы не вопиющая малочисленность их штатов. Большую часть времени ревкомы были заняты делами милицейского и военного характера: облавами, обысками, допросами, разведкой местности, перестрелками. Для подобной работы требовались хорошо вооружённые отряды в несколько десятков человек. Между тем численность штатов некоторых ревкомов составляла 4 человека. От нехватки нужных кадров в ряде сёл к охране общественного порядка стали привлекаться даже дети и старики[137]. Естественно, что при таких условиях были нередки случаи, когда ревкомовцы обращались за военной помощью в уездный центр, не имея достаточных сил самостоятельно справиться с немногочисленными отрядами колесниковцев и дезертиров[138].
В начале января 1921 года воронежское губпродсовещание, решив, что восстание Колесникова подавлено, в южных уездах губернии проводит самые энергичные мероприятия по выполнению плана продразверсток, чуть не сорванного крестьянским восстанием. Из некогда мятежных волостей выводятся продотряды из центральных районов РСФСР. На их место прибывают воронежские продармейцы и продагенты. Воронежские продотряды насчитывают по 30-100 человек, они хорошо вооружены[139]. С прибытием новых продотрядов в ряде южных волостей принимаются чрезвычайные документы. Так, например, в бывшие мятежные сёла Старокалитвенской волости направляется приказ № 5. В данном документе старокалитвенский райревком приказывал местным сельревкомам «безотлагательно принять все меры по выплнению развёрсток государственного наряда». Согласно основным положениям приказа, волревкомы и сельревкомы должны были: 1) проводить в своих селениях с местными жителями частые митинги и собеседования, 2) наладить самую тесную связь с районом и окружающими селениями; 3) организовать гражданские посты и караулы, 4) проводить самую решительную борьбу с бандитизмом и дезертирством, всех задержанных направлять в райревком или в Остро