— Можно потрогать? — с каким-то неестественным придыханием просит Рафик.
— Да ладно вам. Раз отломилась – значит, не настоящая реликвия. Не может дерево за тысячелетия не окаменеть.
— Нехорошо, Александр, негодное ты совершил, — внезапно подал голос Боб.
Прозвучало как-то неожиданно напряженно, почти зловеще и пророчески.
— Ты бы сходи в церковь, покайся, батюшке исповедуйся, — неожиданно серьезно поддержал его Борис.
— Да ну вас. Щепка и щепка. И вообще, некрещеный я.
— Как так? — больше всех удивился Рафик, возвращая мне злополучную щепку после того, как она сделала круг по рукам.
— Не сложилось в свое время. Батя членом партии был, причем убежденным, поэтому запретил. В зрелом возрасте не до этого было. А сейчас, и вовсе смешно в лоно церкви проситься.
— Поумнел с возрастом – вот и надумал.
— И вообще, комсомолец я до сих пор формально – так и не вышел из него, по причине распада СССР, — попытался пошутить. Неудачно, честно говоря. — А для комсомольцев свой рай положен.
— Да будет так, — не понял, это что Вовка изрек?
Пытаюсь засунуть реликвию обратно в пакетик, но в этот момент машину в очередной раз подбрасывает на колдобине, и щепка больно, до крови, колет в ладонь.
Удар. Скрежет металла. Темнота.
Глава 1
— А музыка звучит, как разлуки стон.
Это старый вальс, осенний сон,
Сквозь года, даже сквозь года
Сердце обжигает грустью он.
— И какому … умнику пришла в голову идея с утра пораньше включить Софию Ротару. Никогда её особо не любил, а тут ещё с похмелья.
Открываю глаза, к слуховым ощущениям постепенно присоединяются зрительные. Солнце слепит в окно, пробиваясь сквозь тополиные ветви, листья качаются легким ветерком, отбрасывая причудливые узоры. Лепота.
— Стоп! Какие листья! Сейчас зима!
Медленно обозреваю комнату и с восторженным ужасом осознаю, что попал. Сколько книг перечитал на эту тему, что нисколько не удивлен – по моим прикидкам попаданцев в прошлом скоро будет больше, чем генералов в советской армии. Удивляет, что случилась эта беда именно со мной, но с другой стороны – чем я хуже?
Итак, имеем:
Судя по очень знакомой обстановке, попадание в поздний СССР, в свою собственную квартиру.
Отдышусь, отойду от шока, и обязательно доберусь до зеркала, но уже сейчас могу с большой вероятностью предположить, что оказался внутри своего собственного тела. Шрам под коленкой, полученный в раннем детстве при падении с гаража, опознан – никак не спутаешь.
В окне, перекрывая обзор, торчит чудо отечественного приборостроения – кондиционер БК-1500. Появился этот монстр у нас в 1982 году, отсюда можно отталкиваться, ориентируясь по времени – раньше этого срока сейчас никак не может быть.
Кондиционер – это такая здоровенная и неподъемная хреновина, выпущенная доблестными азербайджанскими умельцами в солнечном городе Баку, по японской лицензии, к слову. На потомка сумрачного самурайского гения, чисто визуально, брутальный коричневый электрический охладитель тянул с большой натяжкой. Но прохладу генерировал исправно, что, ни говори. Агрегат этот, в нашем двухсотквартирном доме, в те времена был в единственном экземпляре – помню титаническую битву между родителями, когда обсуждался вопрос о его покупке. Батя, как прирожденный новатор, горел желанием первым в районе (если не в городе!) установить символ научно-технического прогресса в своем доме, на зависть всем соседям. Женская половина семейного дуумвирата категорически возражала против неведомого агрегата, грозившего пробить брешь в годовом бюджете. В результате брешь получилась даже больше расчетной – пришлось ради эстетического равновесия купить мамочке ещё и джинсовую юбку «Монтана» за 50 рублей.
Осматриваюсь внимательнее, и замечаю в углу телевизор марки «Рубин», хотя этого слона трудно не заметить. Ага, судя по марке, точно можно сказать – сейчас на дворе уже 1983-й или чуть позже. Раньше у нас был черно-белый «Темп», позже появился «Фотон». Этот же многострадальный телек пережил не менее шести ремонтов, и был продан в чужие дальние руки, чтобы не слышать упреков от знакомых за такое счастье.
Если бы не автомобиль, то мы бы намучились его таскать в мастерскую – реально неподъемный зверь, в одиночку не утащишь никак.
По всей видимости, работает механизм защиты психики, переключая внимание на второстепенные и малозначимые детали. Именно поэтому все мысли заняты воспоминаниями о судьбе бытовой техники, но бесконечно адаптация длиться не может – пора исследовать новый, или если угодно, старый мир.
Была микроскопическая надежда, что это розыгрыш, и за стенами окажется привычный уютный двадцать первый век, но одного взгляда в окно хватило, чтобы понять: нет, брат, ты, все же, попал.
Таких декораций не бывает. Спилить огромные тополя и высадить на их месте молоденькие деревца – допустим, возможно. Но снести пару элитных новостроек, и на их месте построить точную копию зоны усиленного режима N4 — это уже маловероятно. А перестроить полквартала обратно «под старину» не под силу даже инопланетянам.
Неторопливо осматриваю свою квартиру, оттягивая неизбежный поход к зеркалу. Приходит узнавание, всплывает в памяти давно забытое – странное чувство, ни на что не похожее.
Внезапно в панике бросаюсь к окну, выходящему на проспект, осеняет мысль, что я один в этом мире. Но, нет – бредут изнуренные жарой редкие прохожие, брутальные газоны и Зилы, давно уже ставшие редкостью на наших улицах, фыркают выхлопными газами, вот троллейбус, необычных округлых очертаний, подъехал к остановке, высадив народ.
Судя по температуре на улице – сейчас конец лета, даже отсюда видно, как расплавился асфальт и пошел волнами.
Дальше тянуть нет смысла, открываю трюмо и рассматриваю тело носителя.
— Что тут у нас? Определенно, я, собственной персоной, в возрасте четырнадцати лет. И это, значит, что закончен восьмой класс, и на дворе логически рассуждая лето 1984-го.
Включаю телевизор, долго жду, пока нагреется, изображение подергается и прояснится. М-да, отвык от такого качества, что ни говори.
Кто у нас тут? Ба, знакомые все лица – товарищ Сенкевич и «Клуб кинопутешественников». Понять о чем передача не успел – она быстро закончилась, сменившись какой-то документальной эпопеей о войне. Второй канал до обеда не работает, и терзать телевизор дальше не имеет смысла.
Надо поискать программу передач! И отталкиваясь от неё установить сегодняшнюю дату.
Напрягаю память, и скрипя синапсами и нейронными связями вспоминаю, где она обычно хранится – в «стенке», в среднем отделе.
Стенка у нас особенная – привезена из ГДР родственником, там работавшим по контракту, и даже в середине двухтысячедесятых ещё жива была на даче у тещи, сохранив вполне пристойный вид.
Вот и программа, как и положено, на последней странице, новости потом обязательно почитаю, чтобы освежить в памяти события этого периода времени. На часах без пятнадцати одиннадцать, а Сенкевич утром у нас …по средам. Получается, сегодня – 31 августа.
— Блин, мне же завтра в школу! Вот засада.
Отчаиваться непродуктивно, поэтому продолжаю осмотр собственного имущества.
Имеем: двухкомнатная хрущевка с колонкой. Потолки два двадцать, жилая площадь 28 квадратных метров. Прописаны пятеро, включая бабушку, которая с нами не живет, но поскольку жилье дают согласно количеству зарегистрированных, то она числится здесь. Мелкий, который брательник, сейчас в детсаде, и его придется вечером забирать – не забыть бы. Насколько помню, обязанность на меня повешена.
Кухня шесть квадратов – не развернешься, горячая вода только после того, как раскочегаришь колонку. Система уникальная в своем роде: чтобы прибавить или убавить горячую воду надо бегать из ванной на кухню, крутить вентиль. А поскольку температура меняется не сразу, а постепенно, то процесс далеко не тривиальный. Намылишься, а в кране только кипяток или, наоборот, ледяная вода. Трогать вентили в ванной комнате не рекомендуется, иначе колонка может перегреться и попросту взорваться. На моей памяти такое случалось трижды – обычно, по приезду гостей, недостаточно ловких для пользования этой интеллектуальной системой с обратной связью.
В более поздние времена была произведена модернизация системы в стиле «стимпанк», для чего из ванной пробили отверстие и провели два сервопривода, изготовленных соседом из чистейшей бронзы, на импортном токарном станке с ЧПУ. Благодаря этому червячно-карданному механизму вентиль газовой колонки стало можно крутить не покидая эмалированного сосуда для мытья тела.
Впрочем, отвлекся опять.
На столе записка, точнее список, без указания адресата, но поскольку кроме меня здесь никого нет, то предназначение очевидно.
Печенье 5 пачек.
Сгущенка 3 банки.
Суп в пакетах 6 штук
Консервы 5 штук.
Карамель 1 кг.
Лимонад 2 бутылки
Домой: масло подсолнечное 1 литр, хлеб не забудь
Целую, мама.
Странный набор, мы в турпоход собираемся что ли? Посреди недели?
В подкрепление письма нашлась пятирублевая купюра синего цвета со Спасской башней и водяными звездами на просвет. Почему-то мне думалось, что она с портретом Ленина – оказывается, это четвертак с вождем. Защита от подделок на примитивном уровне – на принтере таких нарисую сколько угодно за пять минут, вот только принтера здесь нет. Спустившись с фотошопных небес, вернулся в объективную социалистическую реальность.
Насколько помню, масло подсолнечное в пластиковой таре здесь не существует как вид, только разливное, в свою посуду. Бидончик или бутыль? Вот в чем вопрос, а память, как назло, никакого точного ответа не дает. Куплю в бидон кваса – решил вопрос кардинально, методом исключения. Теперь хочешь, не хочешь, масло будет в стеклянной бутылке.
Отправлюсь на разведку, вооружившись трехлитровым белоснежным бидончиком, и мелочью, обнаруженной в кармане штанов. Общим количеством в пятьдесят копеек. Похоже, все мои доступные финансовые ресурсы на данный момент, кроме родительской пятерки – но она подотчетная, не пошикуешь. Мамуля бухгалтером работает, и по профессиональной привычке отчет истребует до последней копейки, и вовсе не из жадности – порядка ради.