Колхоз – дело добровольное — страница 27 из 47

Молчавшая весь вечер Галка, встряла совершенно не к месту:

— Саша, а ты ещё шашлыком нас угощать будешь? Очень вкусный, так хочется, что сил никаких нет.

— Какой шашлык? Это же Ванька… — и разъяренной кошкой попыталась наброситься на то место, где я стоял ещё секунду назад.

— Всем пока, до завтра! Оленька, тебе отдельное чмоки! — это уже из-за двери прощаюсь, во избежание так сказать.


Интерлюдия

Спалось плохо, тяжелый липкий удушливый сон пришел только под утро. Здоровье все чаще подводило в последнее время, и ранняя побудка никак не могла улучшить скверного настроения.

Посмотрел на будильник и удивился – до подъема ещё сорок минут. Опять, что-то случилось, Лёня не стал бы его будить без особой причины.

По возрасту и званию давно уже Леонидом пора звать, как-никак не молодой адъютант министра, а целый начальник секретариата, но менять старые привычки не хотелось, да и супруга и дочь Вера его так привыкли звать.

При воспоминании о супруге настроение окончательно оформилось в мрачно-гнетущее. Опять напомнил о себе возраст и неумолимая пустота безвременья, затаившаяся где-то рядом, потихоньку забирающая друзей, родственников и соратников.

— Дмитрий Федорович, звонил секретарь председателя КГБ, передал что Виктор Михайлович через десять минут свяжется с вами. Дело государственной важности, промедление невозможно. Дословно, я записал.

— И чего приспичило председателю комитета при Совете Министров беспокоить меня в такую рань? — отношения с Чебриковым были вполне доброжелательными, но как исконный «производственник», никогда особо не любил спецслужбы, и любил при случае подчеркнуть, что формально КГБ – это всего лишь комитет при Совете Министров СССР, в отличие от минобороны.

От завтрака отказался – аппетита нет, а надоевшая до оскомины овсяная каша одним видом отбивает его возможное появление напрочь. Разговор серьёзный, и лучше быть в парадной форме – даже если собеседник не видит тебя по телефону, чувство собственного достоинства и врожденная пунктуальность и любовь к порядку не позволяет такой несобранности и неуважения к людям.

Через несколько минут зазвонил телефон правительственной связи, пришлось брать трубку самому – Федя сообразил, что его присутствие явно лишнее и исчез на мгновение раньше. С некоторым сожалением отметил, что его бывший адъютант все больше превращается в хорошего придворного, а от былого боевого офицера уже и следа не осталось.

Да и не был он никогда боевым офицером – в послужном списке лишь пара лет в Таманской дивизии, да лейтенантом взводом успел покомандовать. Взял его по рекомендации старого друга – главного редактора журнала «Советский Воин», коему он приходился самым, что ни на есть зятем.

С другой стороны – обаятельный, умеет с людьми ладить и организатор талантливый. И за восемь лет работы никаких нареканий к нему не было.

Разговор с председателем КГБ потряс и ошеломил далеко не молодого маршала.

И даже не возможность отравления и долгой мучительной смертельной болезни, а совершенно другой факт – предателем оказался армейский генерал, фронтовик, артиллерист. И что самое печальное, он его даже знал лично. Двадцать лет! Сотни, если не тысячи, сданных советских агентов и нелегалов – это не укладывалось в голове.

— Как вы могли такое прошляпить?! — не удержался, сорвался повысил голос в трубку.

Ответ поверг его в шок.

— В конце 1970-х пошла цепь необъяснимых провалов среди разведчиков-нелегалов ГРУ на территории США. Один за одним, едва прибыв и приступив к работе, тут же арестовывались американской контрразведкой.

В ходе расследования было выявлено, что во всех случаях доступ к лично-оперативному досье имел только один человек – генерал-майор Поляков. О ходе расследования было доложено начальнику ГРУ Ивашутину, но дело было заморожено начальником кадров ГРУ, который курировал эту структуру по линии ЦК КПСС. Полякова отозвали из Индии, где он работал в этот момент, но дальше никаких действий не было принято.

Как честный человек, не добившись результата, офицер, проводивший расследование обратился к нам в КГБ, Управление военной контрразведки.

Где к его словам отнеслись достаточно серьезно и внимательно. После дополнительной проверки материалы были переданы первому заместителю председателя КГБ, где дело вновь было остановлено под давлением из ЦК с формулировкой: «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов?»

Четыре года! Четыре года назад предатель был фактически изобличен, а он до сих пор на руководящей должности и имеет доступ к картотеке личных дел всех сотрудников ГРУ! Такое не укладывалось в голове.

— Виктор, а этот источник не гонит дезинформацию? — в отчаянной надежде хватается за последнюю соломинку.

— К сожалению, нет. Всю ночь проверяли, лично беседовал с офицером, который вел проверку сигнала из ГРУ. Подтвердилось практически все. Сведения слишком детальные и подробные: где и как он передавал информацию, каким техническими средствами пользовался. Кроме того источник дал информацию, которая уже проверена – американцы сели на наш секретный кабель в районе Кап Яра, и скорее всего, в Баренцевом море тоже.

— Решение отравить министров обороны – что за нелепость? Зачем это американцам надо? Мы не собираемся вводить войска в Польшу – без решения Политбюро ЦК это невозможно. Они наверняка об этом знают.

— Наши аналитики просчитали и пришли к выводу, что это не основная версия, а лишь прикрытие. Возможно, заказчик кто-то другой. Вы меня понимаете?

Лишь уважение к собеседнику не позволили выругаться в трубку.

— Мне и так немного осталось, неужели так приспичило, что подождать не могут? — с отчаянной злостью на неведомых отравителей, сдавленно, словно обиженно произнес.

— Наши аналитики так говорят. И ещё: Чазов вчера прилетел из Ставрополя. Надеюсь, сегодня вернетесь обратно в Москву, вы здесь нам нужны, живым и здоровым.

Последняя новость добила его окончательно. Бессильно положив трубку, пустым взглядом обвел комнату:

— Миша, а ведь я тебя хотел поддержать на пост генерального. Как же так?

Глава 6

Встаю пораньше, электронные часы исправно будят в шесть, за час до подъема. Люблю заниматься на рассвете, никто не мешает, воздух ещё чистый и свежий, не отравлен за день выхлопами, тишина и покой.

Впрочем, в эти времена даже в городе смог – явление трудно представимое, тем более, в сельской глубинке.

А вот насчет тишины ровно наоборот – запоздалые петухи горло дерут в надежде догнать давно вставшее солнышко, коровы шумною ревущею толпой, поднимая клубы пыли, движутся на выпас. Судя по тощим ребристым бокам – не шибко отъелись они за лето на скудной степной траве – не камыш же им жрать. Это единственное растение, которое тут в изобилии. К слову, коровы не колхозные, а частные.

На реке движение, словно разгар рабочего дня, а не раннее утро.

Место для занятий нашел на загляденье: и с дороги не заметно, и прекрасный вид на Волгу, да ещё и рядом с лагерем.

До подъема почти час – хватит и на разминку и над растяжкой поработать, жалко, что ни спортивного оборудования, ни макивар в помине нет.

Тело не очень подготовленное, поэтому начинаю с мягких нагрузок. Китайская гимнастика «Тайцзицюань» – самое оно и для пенсионеров и начинающих, да и для профессионалов она не совсем бесполезна. Единственный недостаток – времени занимает много, но связки и сухожилия спешки не любят. Потом нагрузки в конце добавлю.

Только перешел к боевым связкам и отработке ударов, как раздался знакомый веселый голос:

— Учитель у тебя хороший был, а ученик – как сонный медведь после зимней спячки, — довольный улыбающийся Хуршед, собственной персоной.

Легко спрыгивает с вала и перепрыгивая через стволы подтопленных весенним паводком ив, направляется ко мне.

Даже спрашивать не стал, как он здесь оказался – ежу понятно, что место идеальное для тренировок тут одно, не в лагере же ему заниматься.

На этот раз узбек само радушие, и даже не стал качать права, хотя полянку он наверняка раньше нашел, а предложил позаниматься вместе. Возражать не стал – лучше спарринг-партнера мне не найти на полсотни км вокруг. Хотя быстро пожалел о согласии, хоть и работал Хуршед едва ли в треть силы, но ощущение, что когда блоки ставишь и бьешь, то удары приходятся по стволу старого жесткого дерева, типа вяза.

— Хороший вин из тебя получится, только не занимайся больше на лодке – позвоночник не любит неправильный нагрузка. Сила у тебя много, ловкость совсем плохой.

Глазастый какой – даже спорт, которым занимаюсь, слету определил. И хотя каноэ через год занятий поменял на байдарку – точно заметил, что правая рука, которая гребковая, перекачана была. Не иначе костоправ прирожденный.

— Тебе надо мазь на конском жиру для суставов и сухожилий – долго мучиться будешь тянуть жилы, — поделился он народным рецептом, о котором слышать мне ещё не приходилось.

— Настойка на меду с чесноком и лимоном, хорошо помогает при растяжке, — поделился в ответ своим рецептом для этого случай, вот только делать настойку долго, да и не из чего. — Но обязательно лимоны должны быть тонкокорые.

— Где видел лимон с толстый корка? — искренне удивился Хуршед.

В СССР – такие редкость, я и не понял сразу, в чем подвох.

Пришлось выдать легенду, что наставник, который дал мне рецепт, был в Египте – там их видел.

— Военный он, — сразу сделал точный вывод сообразительный узбек. — Поэтому джиджитсу твоя не обычный, странный.

Закончилась наша совместная тренировка весьма необычно. Земля ощутимо дрогнула под ногами. Произошло землетрясение! Два сильных удара с промежутком в пять минут. Магнитудой не меньше пятерки. Стаи птиц испуганно поднялись по берегам реки, коровы дружно заревели утробными голосами, в селе завыли собаки. Полное ощущение, что армагедец случился.

Непробиваемый Хуршед даже бровью не повел, для него подобное поведение земной поверхности – обычное дело. А вот для обычного жителя Нижней Волги такое явление уникальное. Для всех, кроме меня, поскольку сообразить, откуда взялась эта апокалипсическая хрень, обладая послезнанием – проще простого.