— Может тогда и для нижнего белья Её Величеству ткани покрасить? — подала мысль Лариса. — Для блондинки со светлой кожей нежно-розовое неглиже очень кстати будет. Неброско, неагрессивно и в тоже время в меру романтично для взрослой женщины.
— А какая ткань лучше всего подойдёт для нижнего белья? — поинтересовался я у тульпы.
— Шёлковый шифон, — отчего-то густо покраснев, выдавила из себя Лариса. — Но это жуть, как дорого будет.
— Нам чем дороже, тем лучше, — заявил я. — Не абы кому ткань для трусиков красить будем, а самой Императрице.
— Вообще-то женских трусиков еще не существует, — заметила Лариса. — Даже женские панталоны ещё пока не сшивают и завязывают их просто на поясе.
— А для какого же тогда белья мы собрались шифон в персиковый цвет красить? — не понял я подобных интимных подробностей.
— Вы главное ткань покрасьте, а женщины найдут ей применение, — всё ещё смущаясь, заявила тульпа. — Пеньюар, к примеру, Императрице пошьют. Или ту же ночную сорочку.
А что? Память предшественника мне подсказывает, что Императрица в шёлковом пеньюаре цвета мёда или мякоти персика будет очень даже прелестно выглядеть. Вот только почему Лариса смущается, говоря о нижнем белье? Порой девушка выдаёт такое, что переводчики немецкого порно покраснели бы, а тут всего лишь от упоминания женских трусиков и пеньюаров, краснеет, как помидор.
Пришло и мне письмо. Из Лефортовского дворца от Светлейшего князя Константина. Вот уж не ведал не гадал, что он у нас в соседях проживает.
Ни много не мало, а приглашал меня Светлейший «чтобы обсудить вопрос производства самолётов с заинтересованными лицами».
Вот только когда я прибыл во дворец, Светлейшего там не оказалось. Как мне сказали: «отбыл со срочным визитом». Зато меня ждали и проводили в небольшой кабинет, где за столом восседал довольно важный господин, нетерпеливо постукивающий пальцами по столу.
Представились друг другу мы сами, так как меня слуга всего лишь проводил до дверей.
Статский советник Иван Гаврилович Кругликов. Шталмейстер Императорского двора.
Вот тут я чуть ли не заржал, аки те кони, за которых этот тип отвечает.
Это что, какой-то прикол? Мне надо будет разговаривать про самолёты с одним из начальников Императорских конюшен?
— Я думаю, что по молодости лет вы наверно не сведущи, как обстоят дела с закупками за счёт казны некоторых наиважнейших поставок Двора, к которым, без всякого сомнения относится наша служба, — хорошо поставленным начальственным баском начал вещать сладкоречивый чиновник.
— Не сочтите за труд просветить меня в столь важном вопросе, — постарался я скрыть тот сарказм, который вкладывал на самом деле в свой вопрос.
— Ваши летающие лодки безусловно относятся к средствам передвижения, а значит проходят именно по нашему ведомству. Но это средство передвижения новое, никем не проверенное и ни к какому контролю непричастное. Так у нас не бывает. Самим вам с этим делом не справиться, да и не позволит никто такие приобретения без авторитетных испытаний и заключений. Так что, идя вам навстречу, могу предложить организацию товарищества на паях. Мы, со своей стороны подыщем специалистов, из числа доверенных людей, но половиной паёв вам придётся с ними поделиться. Зато и цена ваших изделий после их оценки изрядно поднимется. Не скажу, что прямо в два раза, но если очень постараться, то и в этом вопросе нет ничего невозможного.
Статский советник прямо таки лучился от собственного довольства и той благожелательности, с которой он мне предлагал схему распила государственных средств.
Нет. Я всего ожидал, но чтобы вот так нагло и открыто…
— И сколько же средств вы собираетесь вложить в наше общее дело? — поинтересовался я на всякий случай.
— Боюсь, вы меня не поняли. Самолёты — ваша забота. — Подтвердил Кругликов мои наихудшие предположения. — А наша сторона возьмёт на себя оформление заказа и его сопровождение.
— Я правильно понимаю, что наша договорённость касается только вопроса покупки самолётов, а любая другая моя деятельность вас не интересует? Ни к моему имению, ни к полотняной мануфактуре, ни к прочим моим инициативам товарищество не будет причастно? — старательно изобразил я мордашку наивного агнца, вполне подготовленного к закланию.
— Именно так. Самолёты производим и покупаем вместе, а всем остальным занимайтесь, как вашей душеньке угодно, — доброжелательно подтвердил статский советник, и даже не позволил ни единому лучику алчной заинтересованности себя показать.
Артист. Талантище!
— Я согласен, — протянул я руку чиновнику, и лишь когда он за неё ухватился, добавил, — Но ваши лишь двадцать процентов.
Он пытался выдернуть руку, а я лишь крепче держать. Со стороны это наверняка смотрелось смешно. При всём том, мы продолжали торговаться. Сошлись на тридцать пять — шестьдесят пять.
Договорились послезавтра встретиться на подписании подготовленных бумаг и разошлись довольные.
Я же вроде говорил Константину, что деревянный планер стоит не очень дорого, примерно по цене пары карет выйдет. Видимо, эту часть разговора он забыл передать конюшенному руководителю.
Зато перл для полётов и подготовка пилота — это совершенно другой порядок цен. Так что очень хорошо, что при делёжке с «товарищами» моего будущего товарищества эти деньги не будут учитываться. А деревяшками что не поделиться? Пусть купят, а потом станут соображать, а кто же и как на них взлетит. Вот тут-то я и припомню Кругликову, что ко всему остальному он отношения не имеет.
Глава 7
Целую неделю в Москве шёл снег, что задерживало мой отлёт в Псков. Что обидно, ничего с этим не поделаешь — малая авиация сильно зависит от метеоусловий, а управлять погодой ни одна ветвь магии не позволяет. В теории, конечно, можно на небольшом участке тучи с облаками разогнать, но это Сизифов труд — вроде и дело в гору идёт, а толку ноль.
Пожалуй, единственным человеком, которому пришлась по нраву моя задержка в Первопрестольной, была Екатерина Матвеевна. Ещё бы ей не быть довольной, если благодаря мне у неё теперь имеется значительный запас красителей для шёлка. Опять же, не без моего участия шёлковой ткани разных видов у купчихи теперь тоже не мало. И что немаловажно, досталась она Минаевой с огромным дисконтом. Даже если Екатерина Матвеевна решится продать имеющийся у неё некрашеный шёлк, то она и в этом случае останется с нехилой прибылью.
Была у меня идея сделать Минаевой красители для ситца, но купчиха заверила, что купленных ею в Санкт-Петербурге вайды, цедрона и кошенили, хватит надолго и мой запал угас, а там и снегопад окончился, и устоялась солнечная погода.
О моём перелёте по маршруту Москва-Псков сказать особенно нечего. Погода на протяжении всего маршрута стояла отличная, видимость на миллион, да ещё и ветер попутный. В результате над рекой Великой я оказался через пять часов после вылета из Златоглавой.
Максим с егерями, предупреждённый о моём прилёте губернатором, постарались на славу и приготовили для Катрана отличную полосу. Даже что-то густо дымящее запалили, чтобы указать мне направление и силу ветра.
Народу на набережной набралось не мало — всё-таки не каждый день в город прилетает аппарат тяжелее воздуха. Если говорить точнее, то до меня кроме перелётных птиц в Псков вообще никто не прилетал, но хочу надеяться, что это в скором времени изменится.
— Читал в газетах о вашем изобретении, Александр Сергеевич, но из описания не понял, как оно выглядит, — поприветствовал меня прямо на льду Псковский губернатор, стоило мне только вылезти из кабины Катрана. — Не расскажете подробней о своём транспорте.
— Я бы с радостью, Борис Антонович, но мне сейчас покушать бы поплотнее, да вздремнуть пару часиков, — искренне поведал я Адеркасу о своих желаниях. — Все-таки пять часов в воздухе пробыл, пока из Москвы до Пскова летел.
— В таком случае, приглашаю вас к себе на ужин, — не терпелось губернатору разузнать не столько о самолёте, сколько о московских новостях. — Отметим, так сказать, ваше прибытие в Псков.
Как бы ни хотелось никуда сегодня идти, но и отклонить приглашение губернатора было бы неправильно. Кто его знает, о чём он может подумать в случае моего отказа. Пришлось пообещать явиться в дом Бориса Антоновича к семи вечера.
Закрепив самолёт на льду с помощью расчалок, егеря начали высвобождать отсеки Катрана и складывать груз на сани.
— Ваше Сиятельство, как всё это уместилось в такой маленький самолёт? — недоумевал Максим, глядя на гору товара, вырастающую на санях. — У вас одних только тканей пудов пятнадцать, если не больше.
— Сам удивляюсь насколько вместительный у нас Катран вышел, — развёл я руками.
Не рассказывать же парню, что я боролся за каждый лишний фунт веса с Екатериной Матвеевной, поскольку та, в благодарность за помощь с шёлком, готова была забить любыми тканями на мой выбор весь самолёт, да ещё и сверху его обмотать в пару слоёв. Ну, я и выбрал немного шёлка для подарков нужным людям, например, таким, как губернатор. Остальное свободное пространство, дабы не нанести убытка Минаевой, набили неликвидным ситцем и прочим текстилем.
Вечером, я как и обещал, навестил дом губернатора, где Борис Антонович встретил меня в гостиной вместе со своей супругой Эмилией-Вельгеминой. Собственно говоря, именно ей я и принёс два бумажных свёртка с шелками от Минаевой, которая накануне моего отлёта получила звание Поставщика Двора Императора.
Были ли у губернатора шансы отказать мне в поставках металла, после того, как его супруга получила в подарок ткани, которые носят Императрицы? Боюсь, что никаких. К тому же я вполне доходчиво объяснил Адеркасу, что металл мне нужен для роста производства фанеры, которая пойдёт на строительство самолётов по заказу казны, а стало быть, у губернатора есть возможность лишний раз выслужиться перед Императорским Двором.