Моё благостное утреннее ничегонеделание было недолгим.
Даже частные объявления не успел до конца дочитать. Да, те самые, где продажа домов или мебели перемежалась с восхвалением качеств продаваемых крепостных.
Дежавю. Карета, с имперскими знаками, и шестёрка гвардейцев верхом.
Долго гадать, кого на этот раз чёрт принёс, не пришлось. Светлейший князь Константин колобком из кареты выкатился.
Удивительное дело, но в истории моего мира он в это время уже вовсю в Варшаве властвовал, успешно валяя податливых польских красавиц и пытаясь найти общий язык с вельможными панами, которые моментально постарались забыть, что они — проигравшая сторона. Зато спесь из них так и пёрла.
Не уверен, смогу ли я до Константина донести, что с польской шляхтой заигрывать бесполезно. Они, пробитые на великодержавность, краёв не видят, отчего беспардонно свой нос задирают выше собственных костёлов, безо всяких на то оснований. Так было, так есть, и так будет. Это попросту больные люди, живущие между Азией и Европой.
Всё азиатское они напрочь отвергают, а то не понимают, что они, даже по языку своему — славяне и, как не крути задницей, но для тех же немцев они были и будут унтерменшами, раз они поляки и славяне.
Не, не доходит до них. Хоть вроде и не сказать, что совсем тупые. Короче, очень странный народ, со своими неизлечимыми заскоками, болезненным обострением национального вопроса и великопольскими настроениями.
— Александр Сергеевич, надеюсь, вы найдёте для меня время? — задал самый волнующий его вопрос Светлейший, после необходимой процедуры приветствий.
— Вам опять полетать захотелось, Ваше Высочество? — не смог сдержать я нотку язвительности в своих словах, и Константин это уловил.
— Я понимаю, что моё желание звучит по-детски, но да. Заодно, надеюсь, вы мне объясните, как самолётом управлять.
— Стать лётчиком не сложно. Месяц — другой обучения. Несколько экзаменов. И можно переходить к практическим полётам, если к тому времени появится самолёт с двойным управлением.
— А когда он появится?
— Представления не имею. Наверное, когда в нём нужда будет, — пожал я плечами, — Кстати, может быть вы чаю хотите или кофе?
— Нет, спасибо, — досадливо отмахнулся князь, — То есть, самолёты вы делать не собираетесь?
— Отчего же. Собираюсь, но не единичные экземпляры. Они выйдут чересчур дорогими, а в итоге так и останутся кустарными поделками, изготовленными «на коленке». К сожалению, плохой самолёт несовместим с безопасностью лётчика.
— А если вам закажут сразу десять самолётов? — вкрадчиво поинтересовался Светлейший.
— Пожалуй, в этом случае я соглашусь построить верфь и возьмусь поставить этот десяток самолётов за год, но начну всё равно с учебной модели. Без неё все лётчики попросту убьются, а виноватым окажусь я. А заодно общественное мнение поставит крест на самолётах, как на бесполезной и опасной игрушке. На такое я пойти не готов.
— Неужели всё так сложно? — вполне искренне вздохнул Константин.
— Вы хороший наездник? — спросил я, не ответив на вопрос, — И наверняка тренировались достаточно долго?
— Ну, не сказал бы, что я хорош. На рыси держусь уверенно, а вот галопом, да через барьеры даже пробовать не буду, — довольно самокритично признался князь.
— А теперь представьте себе, что лётчиком стать в пять, а то и в десять раз сложней, чем наездником. И любая ошибка в большинстве случаев закончится смертью.
— Вы меня специально пугаете!
— Ни в коем случае, — отрицательно мотнул я головой, — Да и не в моих интересах вас обманывать. Просто предупреждаю. Без тщательного и дотошного обучения, а потом и довольно долгой практики, за штурвалом самолёта делать нечего. И сами убьётесь, и пассажиров угробите.
— А вы где обучались? — с довольным видом поинтересовался Константин, которому показалось, что он нашёл слабое место в моих объяснениях.
— Теорию, как вы понимаете, мне учить не пришлось, — терпеливо начал я излагать давно подготовленную версию ответа. Ясен пень, что рано или поздно мне такой вопрос был бы задан, — Как никак, а я эту конструкцию сам изобрёл. Так что теоретическая часть мне была без надобности. Зато потом я десятки раз разгонялся по озеру, прежде чем решился подняться вверх хотя бы на пару саженей. Так и учился взлетать и садиться. Потом сделал первый круг, опять же на небольшой высоте. И лишь после этого начал совершать короткие перелёты. Полёт до Москвы — пока что мой личный рекорд. Так долго и далеко я до этого никогда не летал.
— А я через три недели отбываю в Варшаву, — печально заметил Светлейший, помрачнев лицом, — И когда вернусь, даже не знаю. Но мы же сегодня сможем полетать? Хотя бы полчасика?
Такой вот нетерпеливый колобок у меня в гостях. Очень грустная физиономия прилагается…
Понятное дело, что про Польское восстание* я ему сейчас ничего не могу рассказать. Но пока летаем, может придумаю, как и что правильно посоветовать Светлейшему, который вроде бы вполне адекватно начал меня слушать и слышать.
* Польское восстание — Началось 29 ноября 1830 года и продолжалось до 21 октября 1831 года, под лозунгом восстановления независимой «исторической Речи Посполитой» в границах 1772 года, то есть не только на собственно польских территориях, но и на территориях, населённых белорусами и украинцами, а также литовцами и евреями.
Перед полётом я успел переговорить с Екатериной Матвеевной, попросив её подготовить и упаковать образец пурпурного шармеза для Её Величества.
Как по мне — вовсе неплохая идея, использовать Светлейшего князя Константина в роли доставщика потенциально модной новинки.
По предположением Ларисы эта ткань в таком цвете в самое ближайшее время станет писком российской моды, а может быть, и не только российской.
— Ваше Высочество, вы уж не обессудьте, но и у меня к вам просьба появилась. Не сочтите за труд передать своей матушке патриотический подарок от купчихи Екатерины Матвеевны Минаевой, — придержал я князя после воздушных покатушек.
— А что тут? — покосился Константин на небольшой лёгонький пакет, перевязанный атласной лентой.
— Шёлковая ткань необычного цвета.
— Не понял. Тогда при чём тут патриотизм?
— Ну, не всё же нам за французской модой тянуться. Пусть и они нам начнут завидовать. И кто, как не женщины это смогут быстрей и лучше донести.
— Просто подарок, и всё? — усмехнулся Светлейший, понимая, что я шучу, прикалываясь над модницами, и всем своим видом выразил готовность поддержать эту игру.
— Если подарок понравится, то за бумагу о том, что Минаева стала Поставщиком Двора Её Величества, наша хозяйка на добрый десяток платьев ткань отпустит за полцены.
— Александр Сергеевич, вы всерьёз предлагаете мне всё это матушке сказать? — изумился Константин Павлович.
— Считайте, что я просто верю в чутьё и практичность нашей Императрицы. Да и вам её доброе расположение не повредит.
Эх, не знает он волшебных слов, от которых у женщин глаза разгораются и вся усталость пропадает. А ведь всего лишь достаточно сказать: шоппинг и скидки!
— А и пусть! — залихватски махнул рукой Светлейший, перед тем, как забрать свёрток, — Вот чую же, что тут какая-то интрига кроется, но мне самому чертовски интересно будет за ней наблюдать!
Под вечер я получил вызов от Селивёрстова, который взволнованным голосом сообщил о прибытии в Велье санного обоза с Соликамска, который доставил более трёхсот пудов калийной соли. Всё верно. Была у меня договоренность с Петром Петровичем Калинниковым, что тот отправит по снегу небольшой обоз с горькой солью в моё имение на Псковщине, но управляющий-то чего волнуется? Его дело принять груз, спрятать его подальше и рассчитаться за доставку с транспортной артелью, о чём я ему и сказал. Вдобавок попросил собрать брифинг, на который велел позвать мебельщика Степана Еремеева, кузнеца Дмитрия Прохоровича и Максима с Николаем.
— Слушайте мои распоряжения, братцы, — начал я раздавать ценные указания после того, как Селивёрстов доложил, что названные мной лица собраны за одним столом. — Степан, тебе поручаю заложить ещё парочку самолётов. Можешь набирать себе ещё помощников и уменьшить выпуск мебели, но в течение двух, от силы двух с половиной месяцев самолёты должны взлететь.
— Вот ещё глупость сокращать выпуск мебели, — услышал я возмущение мебельщика. — И самолёты будут, и производство мебели останется на прежнем уровне. Ко мне в цех уже очередь из работников выстроилась. Из соседних деревень люди идут.
— Хотел бы я ошибаться, Степан, но думаю это временный наплыв кандидатов. Мужикам зимой делать особо нечего — вот и ищут где заработать лишнюю копейку. Но, повторюсь, я могу и ошибаться, — высказал я свою точку зрения на неожиданно образовавшийся сельский кадровый феномен. — Ладно, едем дальше. Никифор Иннокентьевич, пока Степан строит самолёты, ты в это время делаешь пристройку к уже существующему ангару и расширяешь участок производства фанеры. По моим расчётам лака и клея на увеличение производства фанеры должно хватать. Дмитрий Прохорович, на тебе постройка двух лущильных станков и остальной оснастки для выпуска фанеры. Мы с тобой уже не раз этот вопрос обсуждали, так что ты знаешь что делать. Металл не жалей — я в Пскове попробую с губернатором ещё об одной партии шведского железа договориться. Боюсь сглазить, но постройка самолётов вполне может перерасти в казённый заказ. Так что пусть Адеркас репу чешет, да должников своих трясёт — ему потом это зачтётся. Кстати, о столице губернии — Николай, ты остаёшься в селе на хозяйстве, а Максим с двумя егерями на аэросанях завтра с утра пораньше пусть выезжают в Псков и в доме Ганнибалов ожидают дальнейших распоряжений. Селивёрстов проконтролируй и выдели командировочные парням. Проследи, чтобы запасные лыжи с собой взяли. Скажу сразу, Максим, что в Пскове нужно будет на реке Великой приготовить посадочную полосу. Справишься один или всё-таки Николаю с тобой ехать?