В этот момент мне было искренне плевать на все. В том числе и на Светланочку Сергеевну. Если уж на то пошло, заявлюсь в наглую домой, и намекну ей про неожиданное посещение Воробьевки. Что-то мне подсказывает, о нем мало кому известно. Кроме Вадима, естественно. Иначе она бы так не шифровалась. Пусть только попробует выставить меня за порог или снова пугать отцом и его суровым характером. Хрена там!
Не знаю, получится ли добраться до Москвы на поезде. Олимпиада не за горами. Но доеду, куда смогу. Оттуда, если что, на попутках.
И пусть все тут хоть сгорит к чертям. И сами Зеленухи, и их председатель, и куры, наконец, тоже. Жаль, конечно, с производством не довел дело до конца. Но с меня реально хватит. Издевательство какое-то.
Открыл шкаф, нашел чемодан, сгреб все вещи в кучу и запихнул их внутрь. Подхватил его под мышку, а затем направился к выходу. В дверях стояла Наташка, загораживая дорогу.
— Ты куда? — Девчонка как-то испуганно посмотрела мне в глаза.
— Домой. Хватит. Нагостился.
Попытался обойти ее, но она сделала шаг в ту же сторону, снова перекрывая путь.
— Жорик, не надо. Не уезжай. Ты тут нужен. Как мы без тебя подготовился к матчу? — Лицо у Наташки стало совсем растерянное.
— Так же, как и со мной. Только без меня. Я ваших Зеленух нажрался выше крыши. Вот тут они у меня. — Стукнул ребром ладони по горлу. Себе, естественно. Хотя в таком состоянии мог и Наташке, если честно. Бывало у меня такое, когда накрывал капитальный псих. По хрену становилось, кто, что и где. Пелена прямо перед глазами.
— Жорик…не уезжай.
— Идите к чертовой матери. Все.
Оттолкнул девчонку с дороги и вышел из дома.
Уже оказавшись за воротами, с опозданием вспомнил, что пилить до станции вообще не ближний свет. Да и по фигу. Все равно смоюсь отсюда. Ничего страшного, дойду. Вон некоторые, когда приперло, до Москвы из Архангельска доструячили. Что ж я, хуже что ли? Лишь бы подальше отсюда.
Перехватил чемодан поудобнее и двинулся по дороге в ту сторону, где была станция.
От злости так меня взбодрило, что все поля, которые отделяли Зеленухи от Квашино, протопал, даже не обратив внимание на расстояние. Пока шел, мысленно материл все. Ну, как мысленно. Изредка высказывался и вслух. Досталось каждому. Начиная от деда Моти с его козлом и бабой Зиной, заканчивая Наташкой, которая в тот момент казалась мне чуть ли не самой виноватой во всем. Хрен его знает, почему, но вот так.
Выскочив из лесополосы прямо перед железной дорогой, даже удивился. Когда приехал и двигался к Зеленухам, еще даже приблизительно не представляя, что меня там ждет, отчего-то дорога выглядела гораздо длиннее. Наверное, сейчас скорости мне прибавили злость и огромное желание оказаться как можно дальше от этого проклятого места.
На станции было тихо и пусто. Я вошел в здание вокзала. Мои шаги эхом улетали под высокий потолок. Народу тоже никого. Вообще. Приблизился к окошку, над которым значилось гордое слова «касса». Долбиться в закрытую створку пришлось долго. Желающих продать билет не наблюдалось. Ничего, я упорный. Через пять минут моего настойчивого и методичного стука, в окне появилось красное, потное женское лицо. Страшно представить, от чего я это лицо отвлек. Завитые волосы стояли дыбом, а дышало оно, это лицо, так, будто бежало от самой Москвы.
— Тебе чего? — Голос с первых же слов показался мне знакомым. Но не мог сообразить вот так сразу, с наскока, где и когда его слышал.
— Мне билет до Москвы?
— А-а-а-а-а… — Лицо облегченно выдохнуло, — Дурачок что ли какой-то. Я уж думала проверка внезапная. Мало ли. Цветы во дворе от сорняков полола.
— Слушайте, у меня, мягко говоря, вообще не задался день. Прям вот совсем. Поэтому, просто продайте мне билет если не до Москвы, так понимаю, сейчас это сложно, то хотя бы до ближайшего к ней места назначения.
— Ну-ну… Зачем же так сразу. Могу и до Москвы. — Лицо заглянуло мне через плечо, — А чемодан зачем притащил? До сентября на станции жить будешь?
— Почему до сентября? — Очень старался держать себя в руках и не стукнуть это ехидное лицо в лоб. Нельзя женщин бить… Нельзя… Это я себе мысленно внушал мантру, дабы успокоиться и не наделать дел.
— Так ближайшая дата будет как раз второго сентября. И то, последнее место возле туалета, верхняя боковушка.
— Мне не надо на сентябрь, — Я понял, что радиус охвата клинического идиотизма, свойственного Зеленухам, гораздо больше, чем предполагал. Соседние села, походу, тоже прихватило.
— А когда? — Удивилось лицо, а потом резко выдохнуло вверх, убирая таким образом упавшую на лоб кучеряшку.
— Сегодня желательно.
Лицо многозначительно замолчало, глядя на меня так, будто я сделал что-то непристойное.
— Слушайте, гражданин, — Перешло оно вдруг на «Вы», — Не знаю, кто Вас прислал, но мы билетами из-под полы, что говорится, не торгуем. Так что, если нужно до Москвы, пожалуйста, на здоровье. Второе сентября.
Не выдержав очередного издевательства, я со всей силы ударил кулаком рядом с окошком. Лицо тут же исчезло за закрывшейся створкой и уже оттуда крикнуло мне.
— А будете хулиганить, милиция разберется тогда, кто Вы и откуда.
— Твою ж мать…
Пришлось отойти в сторону. Ментов мне сейчас точно не надо. Если они такие же двинутые, как и все местные, проблем не оберешься. Взял чемодан и направился к выходу из здания вокзала, соображая, что делать. Зеленухи однозначно не желали меня отпускать, это факт. Просто фильм ужасов какой-то, в котором герой бегает по кругу, а вырваться из проклятого города не может. Смотрел парочку таких киношек.
Вышел на улицу, покрутил головой и, заметив в стороне лавочку, двинул к ней. Надо было сесть, подумать, успокоится. Безвыходных ситуация не бывает.
Пристроился на скамейку, чемодан поставил рядом и закрыл глаза, пытаясь сообразить, как лучше поступить. Должна же быть где-то неподалеку тогда трасса. Попробую добираться попутками.
— Привет. Присяду?
Хотел ответить отрицательно, потому что никак не хотелось сейчас случайных знакомств, тем более здесь, неподалеку от Зеленух. Но открыл глаза и завис. Рядом стоял отец. Мой родной, естественно. Настоящий.
Глава 7
Первое желание, которое мгновенно накрыло меня с головой — встать и уйти. Очень быстро уйти. Сказал бы, убежать. Почему-то возникла твердая уверенность, даже панический приступ, отец узнает. Так и ждал удивлённого взгляда, а затем вопроса: «Ден, какого черта?». Потом сообразил, туплю́ со страшной силой. Тело ведь не мое. Чего там узнавать. А точнее, кого. Милославского? Отец его никогда не видел. Я надеюсь на это очень сильно. Да и законы логики тоже никто не отменял. Теоретически не должен был видеть, раз жил на севере, а сюда переехал недавно. Жорик тоже дальше Москвы не выезжал. В Зеленухи уж точно. То есть, ни при каком раскладе знать друг друга мы не можем. И бате, так-то, хрен да ни хрена лет.
Естественно, смотрел отец на меня, как на чужого, постороннего человека. Я для него — левый тип, который просто старше по возрасту.
— Присядь. Конечно. — Немного сдвинулся в сторону. Соседей не ждал изначально, поэтому развалился почти на половину всей скамейки.
Отец скромно устроился рядом и задумчиво уставился в одну точку. Эта точка находилась где-то в районе горизонта, куда уходили рельсы. Теоретически именно туда стремилось и мое сердце. А так же тело вместе с расшатанными Зеленухами нервами. В Москву.
Несколько минут мы молчали. Он, походу, из-за своих мыслей, которыми, судя по нахмуренным бровям, был загружен. Я — из-за необычной ситуации. Потому что не каждый день, блин, сидишь на лавочке со своим молодым отцом, который тебя даже ещё в проекте не задумывал.
— Поезд ждешь? — Плюнув на все, начал разговор первым. Такая ситуация, что необходимо действовать, а не изображать из себя памятник.
Просто, помимо всего, мне ещё очень было интересно, а какого черта он вообще тут делает. Воробьевка пусть и не очень далеко от станции, но километров двадцать — тридцать будет. Если прикинуть тот маршрут, который мы с Наташкой проехали, когда возили регламент главе сельсовета.
— Я? — Отец тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, — Нет. Но очень хочу. Приезжаю сюда, на станцию, почти каждый день. На велике. — Он кивнул куда-то в сторону, где, наверное, упомянутое транспортное средство находилось. — Мечтаю когда-нибудь добраться до Москвы.
— Отличная мечта! — Сказал прямо от души. С чувством огромной надежды и веры в отцовские силы.
Конечно, отличная! Не хватало ему остаться здесь, устроиться каким-нибудь трактористом, жениться и родить нас с сестрицей в деревне. Нет, за сестрицу я вообще не переживаю. Плевать. Меньше будет понтов. Мысль о том, как старшая и лучшая из детей, надежда, опора,(в будущем, конечно) семьи, ходит среди коров по уши в дерьме, скрывать не буду, сильно вдохновляла. А вот за себя очень даже стало волнительно. Поэтому решил как-то поучаствовать в построении своего будущего. Или прошлого… Хрен теперь разберешь с этими вторыми шансами.
— Думаете? — Отец покосился с сомнением, но явно заинтересовавшись сказанным мной. Он вообще словно нуждался в поддержке. Вот такое возникало ощущение.
— Уверен! Москва — прекрасный город. Столица нашей Родины. Это — место больших возможностей. Непременно в Москву! Только туда.
— Вот видите… И я так считаю, но мои родители… Они… Говорят, глупости все. Мол, надо жить так, как вот складывается. Раз мы деревенские, то и не́чего мечтать о несбыточном. И высшее образование, вообще ни к чему. Училище окончил, достаточно. В деревне ты всегда будешь с куском хлеба. Вот так говорят.
Ну, если это мои дедушка и бабушка, слава богу, что я с ними незнаком. Тогда становится понятно, почему отец о них не вспоминает. Оно и я бы сильно постарался забыть столь примитивных родственников.
— Во-первых, давай, это… На «ты». Чего там тебе есть по годам… У нас разница небольшая… — Не закончив предложения, мысленно отвесил себе подзатыльник. Блин, чуть не спалился. Чуть не выдал, что знаю, сколько лет пацану, которого, по идее, вижу впервые. Тут же пришлось уточнить. — Я так думаю, небольшая. Мне вот двадцать один. А тебе? Лет восемнадцать?