– Согласна. Что насчет времени смерти? – спросила Анна.
– Девушку обнаружили утром около девяти часов. Я приехала на место около полудня. По моей предварительной оценке, смерть наступила накануне около десяти часов вечера, и вскрытие данный факт подтверждает. Итак, двадцать два часа, возможно, плюс-минус час, потому что ночь была холодной и шел дождь. Вообще-то странное время для пробежки, как думаешь?
– Ну да, – ответила Анна, – поздновато.
– Составишь мне в субботу компанию в баре? – спросила Линнеа, когда они снимали халаты и защитные повязки в раздевалке морга.
Анна чуть не вздрогнула. Сделала глубокий вдох.
– Я не могу, ко мне придет брат, – придумала она на ходу и почувствовала, как покраснела.
– Дети проведут выходные с отцом, так что я не собираюсь валяться дома на диване. А знаешь, бери брата с собой. Он такой же симпатичный, как ты? У него кто-нибудь есть? Сколько ему лет?
Анна покраснела еще сильнее.
– Тридцать девять. Никого нет, кажется. И он не говорит по-фински.
– Это не беда, я владею языком тела на отлично, – ответила Линнеа, хрипло рассмеявшись.
Анна тоже попыталась рассмеяться, хотя ей хотелось сломя голову бежать на улицу, выбраться из этого подвала на солнце. Акос и доктор-патологоанатом… Одна мысль казалась катастрофой.
Анна пообедала в тайском ресторане и мысленно поклялась, что больше никогда не будет травиться в столовой полицейского управления. Наслаждаясь гармонией вкусов кокосового молока и лимонной травы во рту, она закрылась в кабинете, скинула отснятые фотографии на компьютер и переписала записи набело. Далее – подготовиться к допросу родителей Рийкки. Утром Вирккунен приказал сделать это вместе с Эско, но Анна не собиралась напоминать об этом напарнику. Она записала несколько ключевых вопросов, которые ни в коем случае нельзя было забыть, и решила, что нужно дать всему идти своим ходом. На такой ранней стадии сложно заранее определиться с конкретикой, самое главное – составить общее представление о жизни Рийкки, о круге ее друзей; это позволит двинуть расследование вперед или вширь, как поле боя вокруг одинокого солдата. «Да, помощь потребуется, – подумала она. – Серьезная заварушка».
Анне не пришлось ни напоминать, ни ехать в Салойнен одной: Эско возник на пороге ровно в четырнадцать ноль-ноль и в свойственной ему недружелюбной манере сообщил, что им пора. Всю дорогу они сидели молчком, словно набрав в рот воды.
Сдавшие за одну ночь родители Рийкки сидели с потерянным, измученным видом в гостиной. С сочувствием в покрасневших глазах Эско поставил на столик перед страдающей парой привезенный с собой термос и упаковку печенья.
– Привез вам кофе, – сказал Эско. В ответ чета Раутио благодарно кивнула.
«Умеет ведь, – подумала Анна. – Может, я сделала поспешные выводы?»
– Будьте добры, расскажите о молодом человеке, с которым общалась ваша дочь. Долго ли они встречались? – начала допрос Анна и тут же одернула себя: не больше одного вопроса за раз.
– Этого юношу зовут Йере. Йере Коски. Учится на математическом. Встречались они года три, – ответил Юхани. Его голос звучал тихо, казалось, ему трудно говорить, потому что каждое слово приносит нестерпимую боль.
– Где они познакомились?
– На вечеринке у лицеистов. Там, наверное, все и началось. Знали-то они друг друга и раньше. Йере старше Рийкки на два года, но он тоже из местных.
– Какого вы были мнения об их отношениях? – спросила Анна.
Юхани немного смутился. Ирмели смотрела на свои ноги, словно удивляясь, откуда они здесь взялись.
– Ну как могут родители относиться к отношениям своей единственной дочки. Поначалу, естественно, мы не особенно радовались, особенно зная… – Юхани кашлянул, – зная, чем он занимался. Но…
– Но какая разница, – Ирмели перебила мужа и сердито на него посмотрела. Анне стало дурно от тона ее голоса. – Нельзя, невозможно препятствовать юной любви.
– Конечно, Йере вполне себе хороший парень, все-таки в университете учится. Рийкка казалась счастливой, так что мы приняли все как есть и радовались за нее, – сказал Юхани.
– А что такого плохого в этом Йере? – поинтересовался Эско.
– Собственно, ничего такого особенного, – Юхани вдруг смутился. – Его папаша Вейкко Коски в свое время подрабатывал разнорабочим, попивал. Сидит на пенсии по инвалидности, но ни для кого не секрет, что все дело в водке. Жена работает уборщицей в школе. Приятная женщина.
«Так вот где собака зарыта, – думала Анна. – Господа не хотели для своей дочки прачкиного сына».
– У Рийкки были отношения до Йере? – спросил Эско.
– Они так долго были вместе, – сказала Ирмели. – Она не успела завести себе других.
– Какой он, этот Йере. Расскажите все в подробностях, – сказал Эско.
– Совершенно обыкновенный юноша, ни пьяница, как его отец, ну или еще не пьяница. Любит свежий воздух, вечно где-нибудь в походе или на рыбалке, – сказал Юхани.
– Может, он и охотится? – спросил Эско.
В комнате воцарилась тишина. На лице Юхани появилось беспокойство, у Ирмели задергался угол рта: она с ужасом посмотрела на своего мужа.
– Вы же не…
– Разумеется, нет. Вы сказали, что Йере любит свежий воздух. Вопрос: охотится он или нет? – жестко повторил свой вопрос Эско.
– Охотится.
– Расскажите об этом поподробнее.
Юхани помедлил с ответом.
– Можно сказать, что он заядлый охотник. Ходит на зайцев, на тетеревов. Даже в Лапландию куропаток стрелять и Рийкку брал с собой. Любит лосиную охоту.
– Значит, у него имеется оружие, – констатировал Эско.
– Да, точнее, я бы предположил, что это так, ведь без него как-то…
– Нам нужны контактные данные этого Йере. У вас есть его телефон?
– Конечно. Мы уже вчера пытались до него дозвониться после того, как… как Рийкка… Но он не ответил.
Анна и Эско переглянулись. Эско кивнул и записал адрес и номер Йере себе в телефон.
– Ты продолжай, – сказал он Анне, – а я поеду вязать этого парня.
«Ты смотри, – подумала Анна. – Такое ощущение, что мы работаем вместе».
После его ухода в комнате воцарилось недоверие, и продолжать оказалось сложно. Юхани и Ирмели казались одновременно озабоченными и подавленными.
– Ни за что бы не подумали… – начала Ирмели.
– Думаю, вы понимаете, что нужно все проверить, – быстро ответила Анна. – Перевернуть все камни, исключить варианты, пока не останется всего один. Расскажите-ка мне еще немного о Рийкке, ну и о Йере. Какие у них были отношения?
«Так, опять три вещи сразу, – начала себя отчитывать Анна. – Никуда не годится».
Они были явно не в себе и не хотели говорить: Ирмели охватила дрожь, Юхани едва сдерживал слезы. Анна налила им кофе и решила подождать. Вскоре Юхани удалось собраться и он произнес сдавленным от страдания голосом:
– Йере вполне себе нормальный молодой человек. Старательно учится, любит природу, как я уже сказал. Подружившись с ним, Рийкка тоже начала ходить в походы и на рыбалку, даже подумывала получить охотничий билет – так хотела ходить с ним на охоту. Откровенно говоря, мы немного удивлялись, сами никогда ничего подобного не делали, хотя дичь едим часто.
– Мы за ягодами ходим в магазин, – сказала Ирмели и натянуто улыбнулась.
– Рийкка летом получила аттестат. Круглая отличница, – сказал Юхани.
– Умница, – сказала Анна.
Юхани вытер слезу.
– Много ли у нее было друзей? – спросила Анна.
– Много, еще с садика одна и та же девичья компания. Самая близкая подруга – Вирве Сарлин. Они всю школу отходили вместе, в одном классе, как говорится, не разлей вода.
Анна записала имя.
– Долго ли ваша дочь жила с Йере? – спросила она.
– Они съехались сразу после экзаменов.
– Что вы думали на этот счет?
– Никакого смысла в этом не было, учитывая, что она подала документы в университет в Ювяскюля и поступила. На наш взгляд, два переезда в один год – это чересчур, мягко говоря. Но она же была совершеннолетней, нас больше не слушала.
– Они ссорились?
– Скорее – нет, – ответила Ирмели и вопросительно посмотрела на мужа. Тот покачал головой:
– Мне кажется, они вели себя ровно.
– А в последнее время? Заметили ли вы что-нибудь особенное?
– В Рийкке или в их отношениях?
– И в ней, и в них. И о Йере тоже подумайте.
Они опять переглянулись, словно ища ответа друг у друга в глазах.
Они выглядели неуверенными.
– Ну, мы не знаем, – начала Ирмели. – Летом Рийкка заглядывала довольно редко, в основном постирать белье. Сейчас я думаю, что, возможно, она казалась молчаливее обычного.
Юхани кивнул.
– Другое дело, что в этом особенного, – продолжила она. – Сложно сказать. Рийкка с детства была спокойной. Мне кажется, они с Йере ни разу к нам не приходили. Или как, Юхани, не помнишь?
Тот на секунду задумался.
– Вдвоем я их видел на Иванов день, а еще на день рождения моей бабушки 15 июня.
– И вы не удивились?
– Чему?
– Тому, что вместе они к вам не заходили.
– Нет, конечно! Я только сейчас об этом подумала: Йере к нам почти никогда не заходил, и мне всегда казалось, что он всякий раз под любым предлогом норовил ускользнуть. Стеснялся, что ли. Конечно, это было немного неприятно. Юхани хотел взять его себе в пару играть в гольф, но его это все не интересовало. Поэтому трудно сказать, странно это было или нет. Трудно. Но что-то необычное мы бы заметили, правда, Юхани?
– Соглашусь. Да, все у них было хорошо. Но кто знает, как все повернулось бы, если бы Рийкка уехала в Ювяскюля. Я думаю, что тогда эти отношения сошли бы на нет.
У него дрогнул голос.
Ирмели поднялась и ушла в спальню. Вернувшись, она протянула Анне фотографию, с которой улыбалась круглощекая девушка в белой студенческой фуражке и розами в руках. Она смотрела прямо в камеру. Темно-каштановые волосы, стального цвета глаза слегка подведены, выражение лица решительное и немного замкнутое, губы красивые, полные. Милое лицо, какие обычно бывают у юных девушек, а сейчас оно уничтожено. У Анны перехватило горло.