Стыдно признаться, но я душевно очень одинока, раньше могла беседовать с мамой, но как только я спросила у нее что такое "член" все попытки с её стороны были приостановлены. Не тот возраст, не то воспитание, не то время. Благо, до этого я успела спросить про менструацию, а то и в этой теме бы разбиралась сама.
После, у нее появились еще две дочери и моя личность, практически стерлась с её материнских радаров. Я есть на новогодние праздники и день своего рождения, к счастью для меня, она оставила их в памяти. И два дня в году я могу быть уверена, что у меня есть семья.
В детстве же, переживания были искренними. Я злилась, если меня обижали, обязательно давала отпор. Девчонки боялись меня, поэтому дралась я исключительно с парнями. Родители, в теории, должны были утешать меня, что бы со временем я научилась справляться со всеми переживаниями самостоятельно, но мне внушали, что чувства — это слабость.
И я научилась осуждать себя за проявление чувств. Не помню, когда я плакала последний раз, но этого точно никто не мог наблюдать. Даже, если мне делали больно, никто не мог видеть моей слабости.
"Я не тряпка" — когда-то внушила сама себе.
Помню, своим непослушанием, я как- то довела родительницу до приступа ярости и та изрешетила меня ремнем, после ждала моего раскаяния.
Я же — напротив, вела себя прямо наоборот её ожиданиям. Бесила её, поддевала, не разговаривала и она решилась на крайние меры: вызвала моего биологического отца.
И тот явился, спустя, мать его, десять лет и ту фразу, что он мне сказал, до сих пор ношу в голове:
— Если ты будешь так вести себя с матерью, я зажму твою голову между коленок и отхреначу ремнём"
Больше я его не видела.
О каких чувствах может идти речь?
Родителям, которым ты не нужна от слова "совсем".
Стоит ли винить меня за неспособность проявления вообще каких бы то ни было чувств?
Естественно, все эти признания врятли я кому-то выскажу, хоть когда-то.
Но, снаружи все видят стерву, которая любит только себя.
Нужно ли говорить, что я совсем не люблю себя?
Недостаточно длинные волосы, недостаточно курносый нос, недостаточно узкая талия. Я всегда ищу в себе отрицательные черты, но положительные — никогда.
— Детка? — оказывается, мы давно уже подъехали к кинотеатру, а я слишком ушла в себя.
— Я задумалась — встряхнула головой. — Кстати, Кетти, вроде запала на Криса.
— Да, ладно. — затянул брюнет. Перевод темы явно удался. — Это же отлично.
— Ты что-то задумал? — спросила я его, видя хищную ухмылку.
— Надо их напоить и спать уложить. — сказал тот, потирая ладони.
— Какой ты, а.. — хихикаю я.
— Ну, что? Я борюсь за своё счастье и счастье кузена.
Мы засмеялись и пошли на вечерний сеанс новой главы "Астрала".
Глава 10
Мы устроились на ВИП- диване, располагающимся на последнем, верхнем ряду кинотеатра и стали смотреть фильм. Я незаметно поглядывала на Генри и замечала, что он тоже часто, подолгу, смотрит на меня.
Я не хотела думать о том, что в последнее время Генри всё больше занимал мои мысли, но закрывать глаза на очевидное — было невозможно. Я не могла перестать думать о том, как брюнет касался меня, как целовал, как сводил с ума своим мурчащим баритоном, своим смехом.
Когда Генри приобнял меня, носом уткнулась к его груди и меня сразу окутал кедровый запах его парфюма. Я подалась вперед и смело взяла его руку в свою. Его рука большая и сильная, как и он сам. Эта рука с легкостью сможет защитить меня, если придется, а также она может ласкать моё тело — умелыми, шелковистыми, ласковыми движениями.
От одной только мысли на щеках появился румянец, а внизу живота вспыхнул пожар.
Стоп.
Отпустив его руку себе на бедро, я прильнула своей, к едва заметной щетине Генри. Он же поцеловал меня в макушку и прошептал:
— Мне так хорошо рядом с тобой, будто.. — задумался — Будто возвращаюсь домой, к чему-то родному.
Я не понимала, откуда и у меня возникали ответные чувства к брюнету.
На самом деле, я чувствовала себя уютно, рядом с ним.
Будто всё остальное бесследно растворялось в воздухе или, вовсе, и не имело значения.
На обратном пути, я упросила поводить BMW, правда с его лошадками под капотом и разгоном до сотни за три секунды, Генри настоял, что бы первое вождения я делала на его коленях.
Каков хитрец.
— Смотри, это газ, сцепление, тормоз. Тут передачи, начиная с первой.
Сцепление нужно для того, что бы..
— Ладно, учитель, можно я уже поеду?
Конечно, я прекрасно разбираюсь в механической коробке передач. Почему-то все мужчины окрестили противоположный пол — невозможностью управления ручной коробкой.
Стоит ли говорить, что именно благодаря этим мужланам я купила себе машину на механике?
— Дерзай, — хохотнул брюнет, обняв меня за талию правой рукой, а левую положил на открытое окно.
Выжав сцепление, включила первую передачу, далее, по мере разгона, вторую и третью, дрифтанув, вошла в поворот и пропустив четвертую, из-за ненадобности, включила пятую и поехала в сторону своего дома.
За десять минут я уже добралась до него и припарковалась около подъезда.
Поставив машину на нейтралку, обернулась на Генри.
— Так не честно, ты не говорила, что умеешь. Я планировал научить тебя.
Его руки медленно опустились на мои колени. И плавно начали подниматься наверх.
Я едва сдержала стон, который рвался из груди, пришлось прикусить губу.
— Ты и не спрашивал, — промурчала я, укладывая свою голову на плечо брюнета.
Его руки уже нырнули под черное платье, а желание упиралось мне в ягодицы. Левая рука убрала мои волосы в сторону, освободив ему шею для поцелуев, а правая нырнула под трусики и нежно скользила по изнывающему центру. Легкие дразнящие ласки, пальцы играли, потирали, нащупывали. Тепло развивалось по телу, унося прочь все мысли. Я с силой сжала руль одной рукой, уверенная, что скоро сойду с ума от лавины этих ужасных, причиняющих томные мучения, ласк. Черт. Я хочу его, полностью. И пусть у меня не было опыта ранее, сейчас я точно понимаю, что хочу почувствовать его внутри себя.
Не известно сколько времени он ласкал меня между ног, я совсем не могла ориентироваться ни во времени, ни в пространстве. Удовольствие вскружило голову. От электрического разряда я выгнулась и застонала. Глаза заволокла белая пелена, а горло пересохло от нескончаемых стонов, которые сами по себе, вопреки моему желанию, вырывались из меня.
— Детка? — тяжело дыша, прошептал Генри. — Ты как?
А как я? Неописуемо.
Из-за своего, в меру не просвещенного воспитания, я даже ни разу не решалась сунуть собственную руку между ног. Но если бы я знала, что теряю. Я бы обязательно этим промышляла.
А что же будет, когда вместо руки будет член?!
Черт.
— Я очень хорошо. — прошептала я, поворачиваясь в пол-оборота к брюнету.
Тот выдохнул, его растерянность сменилась радостью и он поцеловал меня в висок.
— Знаешь, — затянула я, смотря на Генри, — Я даже сама не лазила туда, где только что была твоя правая рука.
Его глаза округлились, потом улыбнулся:
— Ты разводишь меня, он убирает мои белые локоны за ухо и внимательно смотрит в глаза.
— Поверь мне, красавчик, я абсолютно серьезно, — шепчу на ухо, целую парня в нос, вижу его ошарашенные глаза и выпрыгиваю из машины.
— Погоди, — начинает он
Но я уже открываю домофон и машу рукой ему на прощанье. Захожу домой и прямо в одежде заваливаюсь на кровать. Интенсивное чувство наслаждения и тепла до сих пор преследует меня. Его шлейф отзывается приятной истомой во всём теле. Через силу заставила себя подняться и пойти принять душ. Зайдя в ванную и увидев своё отражение, я охнула:
Волосы растрепанные, счастливые глаза и раскрасневшиеся щеки.
После водных процедур и расчесав белые локоны, я, открыв холодильник, налила апельсиновый сок, а после уснула так сладко, как ранее не спала.
Утром, как обычно, после кофе, я надела салатовый кроп — топ с пышным рукавом и белые, укороченные джинсы.
Около дома так же ждал Генри, но раньше, чем обычно. Даже Кетти еще не подошла, а сам брюнет даже не написал, что уже тут.
Я налила ему американо в термокружку и захлопнула дверь.
— Доброе утро — сказала я в открытое водительское окно, поцеловав брюнета в щеку и протянула ему кофе.
— Привет, детка, — он отпил кофе, но почему-то прятал глаза.
— В чём дело? — удивилась я.
— Джейн, — вздохнул — Я прошу прощения, мне стоило сдержать себя.
— Чего? — почти крикнула я — За что ты извиняешься?
Генри с раскаянием смотрел на меня.
— Не смотри на меня, как на побитую собаку, — засмеялась я. — Поверь, если бы произошло хоть что-то, что я не хотела, ты бы понял.
Наклонившись к нему, я страстно поцеловала парня и укусила за губу.
— Эй, за что? — хохотнул он.
— За то, что несешь чушь — засмеялась я.
— Всем привет. — радостно крикнула Кетти, подходя к машине.
Пока мы ехали на учёбу, мне до скрипа в зубах хотелось коснуться
брюнета. Господи, откуда взялось такое дикое желание?!
Это так не похоже на меня.
Сглатываю, видя, как Генри одной рукой выворачивает из моего квартала, второй надевает себе на нос солнцезащитные очки. Он вообще знает, какое впечатление производит на меня сейчас?
Смотрю на руки, пока он не видит, вспоминаю вчерашнюю близость и к низу живота подбирается тянущее ощущение сладкой истомы, в горле моментально становится сухо. Встряхиваю непослушные волосы, так хочется прикоснуться, но я сдерживаю себя и отворачиваюсь.
Генри берет мою руку в свою и прислоняет к губам, целуя. Я сжимаю бедра, потому как чувствую непреодолимое желание накинуться на брюнета прямо сейчас.
Пары сегодня проходят довольно спокойно, правда теперь на всех перерывах передо мной является Чак. Будто сталкер преследует.
Да, мы учимся в одном колледже, но черт возьми, наши пары разнятся со старшекурсниками и практически всегда мы на разных этажах.