"Кубанские казаки". Студенты любили рисовать ее с косой и в кокошнике. За
глаза они ласково называли ее Буренкой, не Коровой и не Телкой, а ласково -
Буренкой. Над другими натурщицами они изгалялись, как могли: та у них -
Насос, эта - Раскладушка, а Ирину щадили.
Платили ей по десятке. В месяц получалось рублей тридцать. Этого
хватало, чтобы заплатить за квартиру, за телефон и купить единый проездной
билет на месяц. На "обнаженку" студенты скидывались дополнительно, и
выходило прилично.
На еду давала мать. Помимо денег она привозила еще и кое-какие
продукты. С некоторых пор мать работала бухгалтером в подмосковном
пансионате. Там и жила круглый год - комната служебная, питание
дармовое. Это давало ей возможность кое-что откладывать для дочери.
Свежий воздух, размеренный образ жизни - что еще нужно на старости
лет. Впрочем, у нее была и еще одна причина уехать за город - хотела дать
дочери "пространство для маневра", проще говоря, создать условия для
личной жизни, которая никак не складывалась.
Ирина говорила, что она и так счастлива, что она больше не хочет
выходить замуж, что замужество похоронит ее как творческую личность, но
у матери было другое мнение на этот счет. Мать хорошо знала дочь и не
очень-то верила, что Ирина сможет когда-нибудь сниматься в кино или
играть в театре без мужского участия.
В последний раз Ирина снималась еще до замужества, еще на
последнем курсе театрального института. Она играла роль стервы, которая
отбила мужа у порядочной женщины. Та женщина потом отравила себя и
своего неверного мужа газом, а стерва осталась вдовой с ребенком на руках.
Такая вот назидательная история.
Партнером по фильму был известный актер. Он все время старался
оторваться от сценария, трактовал эпизоды на свой лад и спорил с
режиссером, то есть "тянул одеяло на себя", как говорят в театре. Партнеры
ему потакали, режиссер уступал и только дебютантка Ирина, казалось, была
совершенно равнодушна к творческому горению кинозвезды. На самом деле
она просто не знала как себя вести в подобной ситуации, чтобы не показаться
полной идиоткой. Рядом с неистовой звездой она чувствовала себя
деревянной куклой. В конце концов, все это сказалось на ее игре. Режиссер
даже хотел снять ее с роли, хотя треть картины была уже отснята, но
ограничился тем, что обкорнал ей текст. В результате, критики и зрители
совершенно не приметили Ирину, несмотря на то, что фильм имел успех, и о
нем много говорили, в том числе и по телевизору. В общем, Ирина не
использовала свой шанс, а это всегда плохо сказывается на актерской
карьере. Ее больше не приглашали на пробы, хотя она каждый месяц меняла
фотографии в мосфильмовской картотеке актеров.
Впрочем, делала она это, скорее из чувства долга перед близкими и
друзьями, нежели из искреннего желания сниматься в кино. Скорей всего
Ирина бы даже отказалась от роли, получи она вдруг приглашение. Чего
греха таить, ее способностей хватило только на то, чтобы с грехом пополам
закончить институт, поступлению в который в свое время способствовала ее
мать, которая тогда работала в институтской бухгалтерии. Увы, бремя
актрисы оказалось для Ирины слишком тяжелым, и она об этом знала, хотя и
не признавалась никому. Даже роль супруги Ирина не потянула. Ее мужем
был сокурсник, по мнению преподавателей, подававший большие надежды.
После института он стал диктором на радио, и до сих пор подает надежды по
третьей программе.
Нельзя сказать, чтобы у Ирины не было желания стать хорошей женой.
Она старалась в меру своих сил и способностей, научилась даже готовить
мясо по-парижски. Но свекровь слишком любила своего сына, чтобы
доверить его желудок дебютантке. Ей не нравилось, когда Ирина что-нибудь
делала, но еще больше ей не нравилось, когда невестка сидела без дела.
Постепенно жизнь Ирины в доме мужа становилась невыносимой, и,
наконец, она не выдержала и похудевшая, заплаканная вернулась к матери.
"Ты, Ириша, не тушуйся, - сказал ей один веселый человек, берейтор
из цирка, который появился в ее доме сразу после развода. - Взять хоть
лошадей: они бывают, как известно, рабочими, беговыми и для выездки.
Хозяйство ты, надо признаться, не тянешь - вон у тебя посуда грязная по
пять дней в раковине лежит. В театре и в кино у тебя полный сбой. Стало
быть, ты создана для выездки. Ну-ка, мать пройдись. Я от тебя балдею..."
Оправившись после тяжелого поражения на семейном фронте, Ирина
попыталась сходу вернуть утраченные позиции. Многие мужчины оказывали
ей внимание, но охотников жениться что-то не находилось.
Дольше всех за Ириной ухаживал поэт Колобанов. Вообще-то он
торговал пепси-колой на Курском вокзале, но это не мешало ему писать
стихи о дальних странствиях и даже печатать их в газете "Советская
торговля".
Честолюбия у продавца хватило бы на трех поэтов. Ему мало было
стихов, ему хотелось жениться на известной актрисе, пусть даже
разведенной, но непременно на актрисе, и очень желательно, чтобы на
известной. По образованию Ирина ему подходила. Оставалось только
устроить ее по специальности и вывести в знаменитости.
Ирина не возражала. Под руководством Колобанова она выучила
наизусть несколько глав из "Руслана и Людмилы" и отправилась в
филармонию на суд худсовета, но так туда и не дошла. По дороге ее охватил
мандраж. Она купила билет в кино и с удовольствием посмотрела детектив,
а, вернувшись, домой, сказала Колобанову, что худсовет был в восторге от ее
чтения, но ставок пока нет. Как только появятся, ей позвонят.
Колобанов принял это сообщение довольно спокойно, и договорился с
одним знакомым режиссером, который работал в народном театре при клубе
мебельщиков, чтобы он зачислил Ирину в свою труппу. С "мебельщиками" у
нее тоже ничего не вышло. Сначала они очень обрадовались, что в их
коллектив вольется профессиональная актриса, но, видя, что Ирина не
спешит "впрягаться в их телегу" - не учит текст, пропускает репетиции -
быстро к ней охладели.
Тогда Колобанов сделал еще одну попытку вывести свою подругу в
звезды. Он устроил ее на должность руководителя кружка художественной
самодеятельности в парке культуры и отдыха. "У всех актеров тяга к
режиссуре, - рассуждал он. - Так может в ней сидит Мейерхольд?"
Это было роковой ошибкой с его стороны. В кружке Ирина
познакомилась с Бориской и стала ходить с ним в кино и в кафе потихоньку
от поэта.
Этому Бориске еще не было и семнадцати. Он учился в десятом классе
и мечтал о театральной карьере. Ирина открывала ему глаза на систему
Станиславского и театр абсурда и не убирала его признательной руки со
своей коленки. Мальчик так обалдел от Ионеско, Беккета и сдобной коленки,
что однажды сбежал из дому к Ирине, захватив с собой томик Сент-
Экзюпери и гантели. Родителям он оставил записку: "Простите вашего
нехорошего сына. Он встретил женщину, без которой его жизнь не имеет
смысла. Не ругайте меня и не ищите. Ваш Боровичок".
Родители нашли его только через два дня. Он ни в какую не желал
возвращаться домой. Тогда они предложили Ирине триста рублей. Когда она
не взяла денег, они взволновались всерьез и подали заявление на имя
директора парка, заверенное у нотариуса, в котором говорилось, что под
видом занятий в театральной студии Ирина занимается растлением юношей.
Директор был не из пугливых, но его смутила печать нотариуса. Он
вызвал Ирину к себе, посочувствовал ей, а потом предложил временно, пока
скандал не утихнет, лечь на дно, то есть уйти по собственному желанию.
Ирина пожалела симпатичного директора и согласилась уйти по-хорошему.
Заодно она пожалела и Бориску, сообщив ему, что приласкала его из
педагогических соображений, чтобы он почувствовал уверенность в себе,
которая так необходима мужчине, как в жизни, так и на сцене.
Бориска плакал и порывался выброситься из окна, но Ирина отнеслась
к этому спокойно. Она дала мальчику горячего молока и проводила до дома.
Через год Бориска поступил в институт инженеров железнодорожного
транспорта.
После Бориски у Ирины было два "режиссера". Один из них оказался
макетчиком с телевидения, а другой безработным актером из Воронежа и
искателем столичной прописки.
- Ну, все, - сказала ей мать, когда раскусила воронежца. - С меня
довольно творческой интеллигенции. Или ты будешь жить как все
нормальные люди, или я уйду от тебя к чертовой матери. Моя квартира не
дом терпимости. Был бы жив отец, он не допустил бы этого безобразия.
- Хорошо, - согласилась Ирина, и мужчины на некоторое время
перестали появляться в ее доме.
От нечего делать она решила бегать трусцой для здоровья. Но скоро
забросила и это дело - в своих линялых тренировочных штанах с
вытолканными коленками и кедах неопределенного цвета она больше
походила на уборщицу, которая только что мыла подъезд, нежели на
спортсменку.
- Хватит, - сказала ей мать. - Ты совершенно не приспособлена для
самостоятельной жизни. На свободе ты теряешься. Тебя надо пристроить за
хорошего человека. Вся ваша богема - плесень. Положительные люди служат
в учреждениях. У нас в планово-финансовом отделе появился новый
сотрудник. Он кажется вдовец.
Вдовцу было под пятьдесят. Он пришел в гости с тортом и почти весть
его съел за чаем и разговорами. Трепаться он любил не меньше, чем есть. Во