чистеньком комбинезоне он выходил к калитке, и здоровался с
проезжавшими мимо шоферами.
Они ему:
- Гамарджоба, Алеша!
А он им:
- Ага.
Наконец, один знакомый водитель, который купил старый автобус и
возил на нем в Москву челноков, позвал Рублика ездить с ним. Автобус был
допотопный, все время в нем что-то ломалось, вот хозяин и решил возить с
собой "передвижную диагностику", благо это почти ничего не будет стоить.
Такая работа Алеше тоже пришлась по душе - два дня туда, день в
Москве и два дня обратно. Столько всего интересного попадалось в дороге.
Раз встретилась машина, которая везла лошадей. В другой раз прямо на
глазах столкнулись сразу шесть машин. Водители и пассажиры высыпали из
них и громко кричали друг на друга, размахивали руками. А в Москве, на
площадях ставили высокие деревья, украшенные блестящими шарами и
разноцветными лампочками. Алеша хотел посмотреть поближе, но хозяин
разрешал ему выходить из автобуса только в туалет, и, только в его
сопровождении.
Как-то раз они выехали из Москвы, и тут водитель вспомнил, что забыл
купить батарейки для приемника. Он остановил автобус и спросил первого
попавшегося пешехода, где тут можно купить батарейки, тот сказал ему, что
хозяйственный магазин есть в поселке - первый поворот направо, за
переездом.
У Алеши была хорошая зрительная память. Он не умел связать то или
иное место, где он бывал в какую-то систему, оттого и мог заблудиться в
двух шагах от дома, но он хорошо помнил места, где бывал. Вот и на сей раз,
он вспомнил, что здесь он уже бывал и даже неоднократно. Вот
хозяйственный магазин, а напротив палатка с надписью "Продукты" и вечно
закрытый газетный киоск. Определенно он здесь уже когда-то бывал.
Какая-то неодолимая сила заставила Алешу, вопреки запрету выйти из
автобуса. Да, он определенно здесь бывал прежде. Вот хозяйственный, а на
той стороне остановка автобуса, вечно закрытый газетный киоск, палатка с
надписью "Продукты"...
У палатки стояла женщина в зеленом пальто и пуховом платке с
хозяйственной сумкой в руках и пристально смотрела на него.
- Алеша! - сказала она тихо, одними губами, потом закричала, что есть
сил, - А-ле-ша-а-а!
Рублик шагнул ей навстречу и тут же получил жесточайший удар, от
которого он мгновенно потерял сознание, отлетел на несколько метров и
распластался посреди дороги.
Шофера машины, которая его сбила, к великой досаде родителей
пострадавшего, которые хотели содрать с него тысяч пять компенсации,
признали невиноватым. Рублик внезапно выскочил из-за стоявшего на
обочине автобуса, шофер не мог его видеть. Хорошо еще, что скорость была
небольшая, оттого и травма оказалась не слишком серьезной - несколько
ушибов тела, сотрясение мозга. В общем, можно сказать, что парень легко
отделался, полежал неделю в больнице и оклемался.
Родители очень радовались, что Рублик вернулся. Отец с матерью
ушли на пенсию. Они были не старые и могли бы еще работать, но дела для
них в поселке не нашлось, а ездить в город, чтобы мыть подъезды или
сторожить стройку - себе дороже. Дочка вышла замуж и уехала на Урал, а
старший сын летом перебивался случайными заработками у дачников, а в
остальное время сидел у телевизора злой как черт. Ах, как пригодились бы
им сейчас Алешины рублики.
Дебют назначили на субботу. Ровно в полдень один из новых дачников
подогнал к Алешиному крыльцу свой черный "бентли". Рублик вышел в
своем уже порядком потрепанном, но чистеньком комбинезоне в
сопровождении отца и брата, и это было очень похоже на выход профессора
с ассистентами. "Профессор" ответил своим "ага" на приветствие клиента и
положил руку на капот, потом почесал в затылке и опять положил руку на
капот, и так несколько раз, но ничего не почувствовал, ровным счетом
ничего. Дар определять неисправности механизмов по слуху и вибрации
покинул бедного Алешу Рублика так же внезапно, как и появился.
Мать с отцом, конечно, расстроились, а брат даже обрадовался, ну,
каково было бы ему здоровому мужику сидеть на шее и у полоумного
мальчишки.
Он был весь, как огромная злая пружина, этот Петр Сдобников. Люди
сторонились его из-за необузданного характера, ему, например, ничего не
стоило расквасить нос продавцу, который недодал сдачу, или вытолкнуть из
электрички на ходу какого-нибудь карманника или схватить за ухо прораба,
несправедливо закрывшего наряды и водить его так по стройплощадке на
виду у рабочих. Его боялись и уважали, но уважали не за то, что боялись, а за
обостренное чувство справедливости. Он единственный в поселке мог
запросто отдать свою зарплату семье товарища, сгоревшего в бензовозе, всю,
не оставив себе даже на сигареты, а потом месяц крутить козьи ножки с
вонючей махрой, и говорить всем, что это лучше любого заграничного
курева. Только он мог плюнуть в морду участковому Крупице, когда тот
пришел арестовывать молдаван, которые строили гараж на даче у полковника
Ладыгина.
У Петра были золотые руки, и все это знали, он освоил все
строительные специальности, но из-за неуживчивого характера долго нигде
не задерживался, а в последнее время и вовсе сидел без работы. Строители
приезжали в поселок целыми бригадами с Украины, из Молдавии,
Таджикистана, Армении. Все они согласны были вкалывать за гроши, и, если
хохлов не устраивала плата, то таджики были уже тут как тут. Все это бесило
Петра, но ничего с этим он поделать не мог. Очень многое из того, что
происходило вокруг его не устаивало, но исправить мир доступными ему
способами - мордобоем и плевками, было ему не под силу, и оттого он злился
и много курил.
Вот и теперь поздним субботним утром он курил у калитки, глядя, как
в сторону Новой Кирсановки катят роскошные автомобили, все черные, все
гладкие, как жуки плавунцы, все с тонированными стеклами, курил и злился.
Машины шли и шли. Одна из них пролетела, как чумовая, и обрызгала
Петру брюки грязью из лужи.
- А чтоб тебе... - беззвучно крикнул он ей в след, и нагнулся, чтобы
отряхнуть брюки.
И в это время впереди на дороге что-то произошло. Послышался визг
тормозов, скрежет, ругательства... Обрызгавшая Петра машина стояла
поперек улицы перед самосвалом, а рядом на асфальте сидел какой-то
придурок с рюкзачком за спиной.
Из "плавунца" вылез мужик с тренировочном костюме, и, схватив
придурка за волосы, потащил его на обочину.
- Почки ему отбить, чтобы кровью ссал, - орал из кабины водитель
грузовика.
И тут пружина сработала, меньше минуты понадобилось Петру, чтобы
оказаться на месте события, ошарашить "спортсмена" ударом ноги в пах, и
вырвать у него Придурка. Вид взбешенного Петра, видимо, был так страшен,
что "спортсмен" не решился дать ему отпор, хотя, и был моложе и тяжелее
килограммов на десять. Нет, это был не его день. Со словами: "Ты мне
ответишь за это, козел", он упаковался в свой оскверненный автомобиль и
поспешил скрыться с поля боя.
А Придурок, как ни в чем не бывало, достал расческу и стал
причесываться.
- Спасибо вам, а то бы он наверно убил меня, хотя я не понимаю, что
сделал ему плохого. Я просто переходил улицу, а он мчался как на пожар.
- Ты учился в школе?
- Да, если только это учебное заведение можно назвать школой, хотя
мы учились по школьной программе, и все что там проходят, тоже
проходили.
- Значит, ты должен знать, что, когда переходишь дорогу, трамвай
нужно обходить спереди, а прочий транспорт сзади, а ты выскочил прямо
под колеса этого скота из-за стоящего самосвала.
- Наверно я не прав, но только мне никогда не приходилось обходить
трамвай ни спереди, ни сзади, и даже ездить в трамвае никогда не
приходилось. В Рязанской области, где был наш детдом трамваев не было, а
что мы еще видели... Ну, ездили в город на экскурсии, но и там тоже не было
трамваев, только троллейбусы, но это ведь совсем другое дело.
- Конечно, это другое дело... И давно ты из дурдома?
- Месяц как выписался, но вы, кажется, меня неправильно поняли,
просто я люблю поговорить, а говорить мне особо не с кем, знакомых у меня
здесь нет, а незнакомые не любят, когда к ним пристают с болтовней. На
самом деле я абсолютно здоров, а в клинике лежал по поводу сильного
стресса, который со мной случился, когда меня завалило в подвале. Это было
два года назад, мы тогда под Тверью строили пивзавод, уже почти закончили,
и тут вдруг все сооружение сложилось, как карточный домик. Одни говорят,
что там была конструктивная ошибка, другие - что крыша не выдержала
каких-то там сдвигов, третьи - что грунты поплыли. Так или иначе, все
пошло насмарку, и до сих пор, если ехать по шоссе из Москвы в Тверь,
можно увидеть развалины - никто их разбирать не стал, а завод, в конце
концов, построили ближе к Торжку.
Так вот, когда вся эта махина рухнула, я в подвале разбирал доски. Ну,
меня там и накрыло. Три дня пролежал я там под плитами в темноте и
тишине, как в могиле. Я не слышал, что происходит там, сверху, и потому
думал, что обо мне все забыли. Так оно в начале и было, дело в том, что
здание рухнуло во время обеденного перерыва. А у меня с собой не было
никакой еды, и я, чтобы не мешать другим, остался в подвале.
Все эти дни пока я лежал там, в тишине, я точно не знал, жив я или
мертв, и это на меня так подействовало, что после того, как меня раскопали,