– Яна Руш, вы к нам какими судьбами в конце учебного года?
– Мы с родителями переехали… Пришлось переводиться в универ ближе к новому дому.
– Вам одиноко? – приторно сладко спросил Игорь Брон, и я наконец поняла, к чему разговор. Преподаватель психологии флиртовал со студенткой! О профессиональной этике он, похоже, не слышал.
– Немного, – кивнула я, собирая храбрость по крупицам.
– Вы красивая девушка, – продолжал Игорь Брон. – Умная, я в этом не сомневаюсь. Нам с вами чрезвычайно необходимо найти общий язык. Вы согласны?
– Д-да, согласна, – я стояла едва дыша.
– Хорошо, что мы так быстро поняли друг друга. Общий язык – это важно… У вас какой: гладкий или шершавый? Я предпочитаю шершавый.
Что?
Он… Он мне предлагает…
Игорь Брон повернулся ко мне всем телом и облизнулся. Возможно, для кого-то это выглядело красиво и соблазнительно. Меня же в этот момент затошнило.
Ослепленный собственной неотразимостью, он медленно теснил меня к стенке. Пожирая взглядом шею и волосы, потянулся к моей блузке. На большой волосатой руке нетерпеливо дрогнул мизинец, я зажмурилась.
Не понимая, что творю, я рухнула на четвереньки, шустро отползла от мужчины, поднялась и, как испуганная рысь, в два шага преодолела расстояние до двери.
– Извините, я не могу! – бросила вслед, когда дверь почти закрылась.
Последнее, что увидела – изумленное лицо Игоря Брона. От него еще никто не убегал сверкая пятками. Может, девственница? Мужчина не слишком расстроился, в конце концов, он может осчастливить одну из более охотливых подруг этой новенькой. Не велика потеря. Да… Не велика…
Глаза застелила пелена. Не видя дороги, я добежала до остановки и только тогда позволила себе замедлиться. Сердце готовилось выпрыгнуть из груди, я присела на лавочку и разревелась.
Паробусы останавливались, люди менялись, а я всё сидела на лавке и выплескивала весь страх, что пришлось испытать. По чьей вине? По моей же… Напросилась на свою голову… Побыть приманкой для маньяка, дуреха…
Очень быстро слез стало так много, что я с удивлением открыла глаза и осмотрелась. Улицу заливал дождь. Когда он начался, я не поняла, главное – сейчас он шумел, хлестал по асфальту и стеной отгораживал от всех прошлых и грядущих бед.
Мокрые капли стекали по щекам, пряча слезы и остужая лицо. Подняла голову и выдохнула. Всё закончилось…
Спихнула на землю неудобные туфли на шпильке и прижала колени к себе.
Именно в этой позе меня нашел Мортимер.
Мортимер Скотт
Некстати начался дождь, стекло заливало, отчего пришлось сбросить скорость. Мобиль слушался хозяина беспрекословно. Получить права – было одним из лучших решений молодости. Как бы он сейчас забирал Яну с операции? На общественном паробусе? Ну уж нет.
Мобиль остановился близ остановки. Дождь хлестал как не в себя, из-за чего я не сразу увидел ее. Сжавшись в комок, она сидела на лавке и рыдала навзрыд. Руки сжались в кулаки.
Кто. Посмел. Обидеть.
Забыв про дождь, я подошел к лавке и тихо опустился на свободное место рядом. Яна не замечала никого и ничего, только плакала и всхлипывала.
Дважды она воспользовалась протянутым мною платком. Благо, всегда носил с собой пару штук. Вдруг нужно будет подобрать улику, а перчаток при себе не окажется.
– Мортимер? – удивленно произнесла она.
Яна Руш
Мысли на секунду прояснились.
– Извини… Я сейчас…
Вскочив с лавки, наскоро умылась дождевой водой, пригладила волосы, и только потом вспомнила, что глаза накрашены. Наверное, сейчас я походила на чучело, иначе не объяснить внимательный взгляд детектива.
В считанные секунды его лицо приблизилось. Резкое движение отразилось болезненным спазмом в животе. Совсем недавно ко мне точно так же приближался Игорь Брон. От воспоминаний вновь подступили слезы.
В глазах детектива отразился страх, а затем внезапная решительность.
Не успела я опомниться, как он накрыл мои губы своими. Одним махом выбил из моего тела всё плохое, оставляя в памяти единственное воспоминание – поцелуй. Такой неправильный, с одной стороны, и такой необходимый, с другой.
Горячими губами он целовал мои холодные, согревая и тело, и душу. Нервные клетки, бешено резонирующие всё это время, остановились в ступоре.
Весь остаток энергии я отдала в поцелуе. Отдала и обмякла, как заводная кукла, у которой механизм выработался до щелчка.
На обратном пути в мобиле Мортимера я уснула. Слишком много впечатлений свалилось для одного дня. В окне мелькали вечерние фонари, вывески, люди. Легкий шум и покачивание убаюкивало лучше колыбели.
– Больше не хочу быть приманкой… – пробормотала в полусне.
Детектив ничего не ответил.
Этим же вечером операция по внедрению меня в университет была свернута резким и безапелляционным "НЕТ" Мортимера Скотта.
Глава 10. Третья жертва
После сна в обнимку с фамильяром стало легче. Три змеиные головы посапывали на соседней подушке и слегка подрагивали язычками. Им тоже пришлось тяжело.
По словам Марпл, в какой-то момент фамильяр вырвался из комнаты отдыха и понесся в лабораторию, попутно опрокидывая опасные реагенты. Воспитанная "Полличка" вмиг превратилась в безумную рептилию, которая никого не слышала и целенаправленно рвалась на волю. Рвалась ко мне.
Я тихонько хлопнула дверцей холодильника, чтобы не разбудить фамильяра, но сделать это незаметно не вышло. Раздались три поочередных зевка и на пол опустилась змеиная тушка.
– Что на завтрак? – приободрились змеиные головы, а я внезапно решила для себя, что больше так рисковать не стану. Я же теперь не одна, нас вон – четверо! Такое чудо беречь надо. Мысленно дала себе обещание записать фамильяра к психотерапевту и приступила к завтраку.
Дорога до работы в этот раз выдалась долгая. Не потому, что сложная, наоборот. За два месяца я запомнила здесь всё, каждый куст вдоль тротуара знала вдоль и поперек. А ноги все медлили…
В чем причина заплетающихся конечностей? Я обреченно вздохнула, когда перед носом встал порог полицейского участка.
Причина – детектив Мортимер Скотт.
Можно было бы списать всё произошедшее на нервный срыв, притвориться, что ничего не помню, сделать вид, что память отшибло, но…
Детский сад.
Рука замерла перед дверью "нашего" кабинета. Формально кабинет был закреплен за детективом, но мне он радушно выделил уголок. Может, пробежать незаметно к своему столу и скрыться за ширмой?
Додумать стратегический план не успела.
Дверь резко распахнулась, передо мной стоял он. Угрюмый и мрачный Мортимер Скотт. Застал меня прямо так, с подвешенной рукой и с самым растерянным выражением лица.
– А, это ты, – бросил как ни в чем не бывало.
– Привет…
Я бочком протиснулась вдоль широких плеч и дала деру к собственному столу. Язык свело, как и ноги.
– Кхм, – кашлянул Мортимер, и я поняла – разговора не избежать.
Опустила сумку с блокнотом на рабочий стол и преисполненная храбрости повернулась к детективу.
– Поговорим о поцелуе? – сказала ровно, тогда как внутри бешено колотилось сердце.
– Да, о нем. Хочу, чтобы ты поняла, поцелуй был необходимой мерой. Ты просто не видела, насколько была расстроена.
Сердце запнулось на бегу и ухнуло в пятки.
– Так ты меня спас? – между нами заискрилось напряжение.
– Да, Яна, тот поцелуй ни к чему тебя не обязывает. Считай это способом вывести из состояния аффекта.
Ах, аффекта…
Руки сжались в кулаки. Аффекта, значит.
Бесчувственный детектив Мортимер Скотт. С таким отношением в тебя и старуха не влюбится! Не дождешься!
– О чем говорит этот злыдень? – вскинулась левая змеиная голова.
– Рассказывай, Яночка.
– Что между вами было?
– Ничего не было! – шикнула на любопытствующего фамильяра и поймала одобрительный взгляд детектива. Повсему он решил, что обращались к нему.
– Вот и я говорю, ничего не было. Работаем, как обычно. Кстати, пончики будешь? Взял по дороге.
В горле встал комок.
– Не хочу.
Отгородившись от детектива за ширмой, я еще с минуту разглядывала беспорядок на столе и никак не могла собраться с мыслями.
Вот и поговорили. Вот и разобрались.
Фамильяр тихонько шипел под столом, вспоминая хозяйку недобрым словом. А что я? У меня тоже есть чувства, и сейчас они норовили выплеснуться в первого встречного!
– Кстати, а почему ты плакала? – спросил Мортимер, подкравшись к ширме.
На секунду мы встретились взглядами. Буря чувств в моих глазах и холодный расчет в его. Неужели в этого человека я влюбилась?
Ой!
В глазах детектива блеснуло удивление, он было хотел что-то сказать, но было поздно. Заморозив утренний страх и трепет, я спрятала чувства под замок.
Стук в дверь прервал наш зрительный контакт.
– Войдите.
В проеме двери показался запыхавшийся офицер из приемной.
– Детектив Скотт, у нас третья жертва!
Третьей жертвой оказалась Нина Колин, первокурсница.
Как же так? Её не было в том потоке, она едва поступила. Что же получается, Нина – случайная жертва? Но у серийников ничего не происходит случайно.
Ее нашли в переулке близ столовой, где обедают студенты. Думали, уснула на ходу, ан нет… Умерла.
Застиранная блузка, синяя юбка в клетку, влажные рыжие волосы. Она вымыла голову в общежитии и уже бежала в столовую, когда убийца напал. Почему она пошла через переулок? Хотела сократить путь или встречалась с кем-то по своей воле? Снова таинственный поклонник? Вопросы множились, а ответы не находились.
За возможной зацепкой мы приехали в морг. Марпл к фамильяру почти охладела, еще сильны были в памяти воспоминания о недавнем буйстве.
Оголив из-под простыни девичье запястье, она отошла на пару шагов.
Укус – и немедленная тьма!
Куда я не смотрела, тьма была везде. И ни капли звука, хоть как-то оживляющего пустоту.
Тишина.