ут Корпуса гражданских инженеров (Горный корпус), который давал выпускникам инженерное образование. В этом выборе сказалась прозорливость Ивана Федоровича, который на заре железнодорожного строительства и индустриализации осознал важность инженерной профессии.
Для поступления в Корпус надо было держать экзамены, и все лето 1854 г. Савва и его двоюродные братья Анатолий и Валерьян (младшие сыновья Николая Федоровича, который в это время был уже серьезно болен, и заботу о них взял на себя Иван Федорович) провели в Петербурге, на квартире одного из преподавателей, усиленно готовясь к испытанию. Они его выдержали, и 18 августа того же года были зачислены в Горный корпус. Это было казенное военизированное учебное заведение, питомцы которого получали не только общие и специальные знания, но и военную подготовку, а выпускникам присваивался военный чин. Вспоминая об этом периоде своей жизни, Савва Иванович писал: «Странно и чудно мне было попасть в строгий режим военной жизни: маршировки, ружейные приемы и вообще строгое обращение офицеров с детьми»{378}. Из общеобразовательных предметов преподавали русский, французский и немецкий языки, рисование, географию, древнюю историю, арифметику, алгебру, геометрию, чистописание и «закон божий». Проучился здесь Савва полтора года до января 1856 г. и, как явствует из свидетельства, «был поведения хорошего»{379}.
Сложнее было с прилежанием. Вообще, для понимания личности Саввы Ивановича необходимо учитывать то, что он был чрезвычайно увлекающимся человеком, страстно и целиком посвящавшим себя заинтересовавшим его предметам и делам. В то время часто забывал и игнорировал многое другое, что казалось ему несущественным. «Увлеченность интересным» проявилась у него уже в детстве. Он, например, очень быстро и прекрасно изучил немецкий язык и всегда имел по этому предмету только высшие оценки, но не мог осилить латынь и получал одни лишь двойки и тройки.
Трудно сказать, как отразилось почти двухлетнее пребывание Саввы Ивановича в Петербурге на формировании личности. В его воспоминаниях лишь сказано, что в свободное время он посещал дом своей старшей сестры Александры, которая, выйдя замуж за дворянина К. Карповича, «довольно шикарно жила в Петербурге»{380}. Однако о том, с кем дружил, что читал, чем еще интересовался, как открывал для себя разные стороны жизни «Северной Пальмиры» — об этом сведений не сохранилось. Вместе с тем известно, что успехами в учебе он не отличался, о чем и сообщал Ивану Федоровичу его зять. В апреле 1855 г. отец обращается к четырнадцатилетнему сыну с письмом-наставлением, где высказывает свое недовольство и в конце замечает: «Я благословляю тебя, прошу и приказываю бросить лень, учиться хорошо и баллами в успехах показать мне, что ты послушный и заботливый к исполнению отцовских приказаний сын»{381}.
До нас дошли десятки писем Ивана Федоровича Савве и несколько его — отцу. Эта переписка, охватывающая период с середины 50-х годов до конца 60-х, — ценнейший источник как для понимания роли отца в становлении личности Саввы, так и для выяснения вообще характера отношений между различными поколениями в среде крупного купечества применительно к середине XIX в. Насколько известно, подобных материалов, относящихся к другим купеческим фамилиям, не сохранилось, что придает этим документам особое значение. Корреспонденты питали глубокое взаимное уважение. Лаконичные по форме и сдержанные по тону письма Ивана Федоровича проникнуты заботой о сыне, его здоровье и благополучии. Обращается к нему всегда как к равному. Вместе с тем ненавязчиво, но последовательно старший Мамонтов старается объяснить те жизненные принципы, которые представляются важнейшими: физическое и нравственное здоровье и трудолюбие. Приведем некоторые характерные выдержки: «Не будь излишне праздным, временем располагай разумно, помни, что праздность есть мать всех пороков»; «внимание к самому себе и трудолюбие есть твердый оплот в жизни»; «без труда и забот жизнь пуста»; «надобно трудиться правильно, как трудится каждый добрый гражданин, добросовестно, не надеясь на чужие силы»{382} и т. д. Подобные наставления оказывали свое влияние далеко не сразу. Пройдут годы, и, превратившись уже во взрослого человека, Савва Иванович найдет приемлемую «формулу жизни», сочетающую серьезные занятия предпринимательством и потребности души в некоммерческих занятиях.
Обучение в Горном корпусе оборвалось внезапно: от эпидемии скарлатины скоропостижно умирает кузен Валерьян, и отец забирает сына в Москву, где определяет его в четвертый класс все той же Второй гимназии. В этом учебном заведении он находится несколько лет, вплоть до выпускного седьмого класса. Успехами в учебе он опять не отличался. Скажем, за 1856 г. он имел такие оценки: Закон божий — 5, русский — 2, география — 2, история — 3, математика — 4, естественная история — 3, немецкий — 5, французский — 4, латинский — 3{383}. В седьмом классе в 1860 г. он не выдержал выпускной экзамен по латинскому языку и должен был остаться на второй год. Это был, что называется, конфуз. Взрослый, почти девятнадцатилетний молодой человек не получал свидетельства и зачислялся во второгодники. И отец, и сын тяжело переживали случившееся. Однако нашлись догадливые люди, порекомендовавшие «удачную комбинацию»: Савва поехал поступать в Петербургский университет (свидетельство об окончании гимназии было необязательно), а латынь за него сдавал другой человек. Этот «маленький подлог» помог молодому Мамонтову стать студентом Петербургского университета, а затем перевестись на юридический факультет Московского университета. Осенью 1860 г. С. И. Мамонтов приступил к занятиям и, как позднее вспоминал, «посещал лекции с большим интересом и с большим вольнодумством»{384}.
В это время он уже серьезно увлекается сценическим искусством. Интерес к удивительному миру «чувств, образов и звуков» проявлял он и раньше. Его дневник за 1858 г. содержит множество записей о посещении театральных спектаклей. Юный гимназист-театрал в своей заветной тетрадке не только перечисляет постановки и ведущих актеров, но, что особенно примечательно, дает собственную оценку пьесам и уровню исполнительского мастерства актеров. Посетив в Малом театре 13 января 1858 г. бенефисный спектакль великого М. С. Щепкина (давались четыре одноактные пьесы), С. И. Мамонтов замечает: «Спектакль был не особенно хорош, меня удивляет, неужели Щепкин не умеет выбрать себе пьесу для бенефиса; достаточно всеми уважения то, что он больше обращает внимания на политические обстоятельства времени и большее соображается с духом его, но принимают его пьесы очень хладнокровно, даже одну совсем ошикали… Роли были исполнены великолепно, об этом и говорить нечего, главное, чувствителен самый недостаток пьесы»{385}.
Много в дневниковых записях наивных, юношески-максималистских суждений, но они показывают, что театр стал важной и непременной частью жизни молодого человека. Он посещает спектакли охотно и регулярно: только в январе восемь раз. Интересуют его разные жанры: опера, балет, водевиль, драма. Насколько можно судить, батюшка не возражал против этого (заядлыми театралами были и старшие братья, особенно Анатолий), давал деньги на билеты, да и вообще в доме Мамонтовых не было принято прибегать к запретительным мерам (за редкими исключениями). Пытаясь добиться нужных результатов и «отвратить от опасных соблазнов», отец действовал убеждением, а не запретом.
Дневниковые записи позволяют судить о духовных запросах и времяпрепровождении юноши-гимназиста. Автор меньше всего уделяет внимания собственно гимназическим делам и обычно ограничивается однотипной фразой: «в гимназии ничего интересного не было». Однако вне стен учебного заведения интересы были самые разнообразные и не ограничивались только горячо любимым театром. Подробно описывались регулярные вечера в кругу многочисленной родни, происходившие и в своем доме, и у дядюшки Николая Федоровича на Пресне. Дружеские разговоры, музицирование, пение, обсуждение спектаклей и книг было обязательным на таких встречах. Много содержится в дневнике и других примечательных штрихов жизни молодого Саввы Ивановича. Скажем, 31 января он записывает: «Сегодня утром ходил к Александру на фабрику (речь идет о двоюродном брате Александре Николаевиче. — А. Б.), у него был Булахов, он пробовал мой голос, говорит, что у меня баритон и может образоваться хороший голос, если мне им заниматься»{386}.
Будущий меценат уже в описываемый период был в курсе современной литературы, читал популярные демократические журналы «Отечественные записки» и «Современник», а ознакомившись с первой частью только что опубликованного романа А. Ф. Писемского «Тысяча душ», заключает: «Очень хорошо по-моему, характеры очень сильные… я не ожидал этого от Писемского». Выясняется, что в это время гимназист сам уже пишет комедию{387}. Посетив службу в церкви Практической академии, заметил: «Надо принять к сведению, что там хороший тенор»{388}. Из дневника следует, что Савва Иванович регулярно брал уроки фехтования и, по его мнению, «скоро можно будет и, не краснея, драться при других»{389}. Указанные дневниковые записи, охватывающие несколько месяцев 1858 г., рисуют портрет достаточно образованного человека. Вместе с тем автор собой недоволен, считает, что много времени «пропадает зря», и, например, 19 февраля писал: «Я чувствую, мне совесть говорит, «занимайся, делай дело, после будешь раскаиваться», но все проклятая лень и беспечность разоряют все хорошие и благонамеренные планы, и мне даже самому на себя досадно, как это у меня не достает твердости переломить себя»