– Эрнест, – сказал Боб Джойс, – расскажите послу, как создавали в Испании подпольную сеть.
Хемингуэй скромно повел плечами. Насколько я знал из его досье, скромность здесь была только к месту.
– Рассказывать особенно не о чем, Спруилл. В Мадриде, в тридцать седьмом, я помог организовать частную разведоперацию. Около двадцати профессиональных разведчиков и вдвое больше гражданских источников. Собрали кой-какую полезную информацию. Любительщина, конечно, но в случае провала нас мигом бы расстреляли.
Говорил он теперь отрывисто, рублеными фразами. Может, он всегда так говорит, когда врет?
Брейден кивал, слушая его.
– А с кем вы будете работать здесь, Эрнест? Эллис упоминал о священнике.
– Дон Андрес Унцаин[9], – усмехнулся Хемингуэй. – Мой близкий друг. Глядишь, епископом когда-нибудь станет. Был пулеметчиком у республиканцев. Пристрелить нациста для него не труднее, чем грехи ему отпустить. Может сделать то и другое, если успеет.
Я старался не показывать своих чувств, хотя Хемингуэй в этот момент повернулся ко мне спиной. Называть имена своих агентов или источников, когда тебя даже и не просят об этом, – тяжелейшая форма любительского идиотизма.
Брейдена это, похоже, позабавило и удовлетворило одновременно.
– Кто еще у вас есть?
Хемингуэй развел руками.
– На Кубе у меня десятки контактов, Спруилл. Сотни контактов. Официанты, проститутки, газетчики, пьяницы, джай-алаисты, рыбаки, то и дело видящие немецкие субмарины, испанские аристократы, рвущиеся отомстить ублюдкам, отправившим их в изгнание… все они готовы вступить в игру и дать прикурить нацистским крысам, которых прибивает к нашему берегу.
Посол сложил пальцы домиком.
– И во сколько это нам обойдется?
– Это будет бесплатно, – хмыкнул писатель. – Такой дешевой контрразведки у правительства США еще не бывало. Основные расходы я беру на себя. Да, нам могут понадобиться кое-какие мелочи… рации или оснащение для «Пилар», но все остальное будет делаться добровольно или оплачиваться мной.
Брейден поджал губы и побарабанил пальцами по столу. Хемингуэй наклонился к нему, упершись в его стол руками. Сильные волосатые руки – не так я представлял себе писателя-романиста.
– Господин посол, – тихо произнес он, – я верю в этот проект. Это вполне серьезно. Я не только готов платить за него – я отклонил предложение Голливуда писать сценарий для их дурацких серий «Марш времени» про Летающих Тигров[10] в Бирме. Сто пятьдесят тысяч долларов за две недели работы, но я сказал «нет», потому что Хитрая Контора для меня намного важнее.
– Понимаю вас, Эрнест, – сказал посол нависшему над ним тяжеловесу. – Для меня это тоже важно. Мне нужно будет еще попросить разрешения у кубинского премьер-министра, но это просто формальность. С госдепом и ФБР я уже договорился.
Хемингуэй кивнул и вернулся на свое место.
– Отлично.
– При двух условиях. – Посол уставился в бумаги у себя на столе, точно условия были напечатаны где-то там.
– Я весь внимание. – Хемингуэй улыбнулся и сел поудобнее.
– Первое: вы будете регулярно докладывать мне. Можно коротко, но не реже раза в неделю. Боб и Эллис подберут безопасное место для встреч.
– В мой кабинет на четвертом этаже ведет отдельная лестница, – сказал Джойс. – Зайдете в угловой магазин, подниметесь, и никто не будет знать, что вы были в посольстве.
– Отлично, – сказал Хемингуэй. – Никаких проблем, господин посол.
– Второе: вы примете в свою организацию мистера Лукаса.
– Да? – Хемингуэй, продолжая улыбаться, вперил в меня тяжелый холодный взгляд. – Для чего это нужно?
– Джо – консультант госдепа по контрразведке и опытный полевой агент. Я знаю его по Колумбии, где он принес много пользы.
– Какая польза будет от него здесь, Спруилл? Кубу хорошо знаете, мистер Лукас?
– Нет, – сказал я.
– Раньше здесь не бывали?
– Нет.
– Habla usted español?
– Sí. Un poco.
– Un poco[11], – с легким отвращением повторил он. – Есть у вас оружие, мистер Лукас?
– Нет.
– Стрелять умеете?
– В теории да.
– В теории. Но немецких шпионов, видимо, наперечет знаете.
Я пожал плечами – рабочее собеседование слишком уж затянулось. Посол, вероятно, тоже так думал.
– Это непременное условие, Эрнест, – сказал он. – Госдеп настаивает. Им нужен связной.
– Связной. – Хемингуэй просмаковал это слово, как неприличное французское выражение. – Перед кем же будете отчитываться вы, Джо, – можно вас так называть?
Я изобразил улыбку.
– Только перед вами – по крайней мере, до конца операции. Когда она закончится, напишу рапорт своему руководству.
– Табель свой им пошлете, – сказал он, больше не улыбаясь.
– Рапорт, – повторил я.
Хемингуэй потер нижнюю губу согнутым пальцем.
– И больше никому не будете докладывать, пока мы работаем вместе?
Я потряс головой.
– Значит, договорились, Эрнест, – сказал посол. – Будете информировать Боба и Эллиса – или непосредственно меня, если потребуют обстоятельства. А Джо будет вашим замом… впрочем, решайте сами, как лучше его использовать.
Хемингуэй встал, подошел ко мне.
– Покажите-ка руки, Джо.
Я вытянул руки. Он повернул их ладонями вверх.
– Вижу, вы не только рапорты печатаете. Это ведь от троса следы?
Я кивнул.
– Значит, в морском деле что-то смыслите?
– Кое-что.
– Хорошо, – сказал он послу. – Условия и новый матрос принимаются. Когда моя контора сможет открыться, Спруилл?
– Хоть завтра, Эрнест.
– А может, прямо сегодня? – широко улыбнулся он. – Боб, Эллис, с меня ланч и выпивка. Вы где остановились, Джо?
– В «Амбос Мундос».
– Я тоже в нем жил. Почти всю книжку там написал, чертовски хорошую. Но теперь вам придется оттуда съехать.
– Да?
– Если собираетесь работать в Хитрой Конторе, надо и жить при ней. Уложите чемодан, а я часа в три за вами заеду. Поживете на финке, пока мы не выловим всех шпионов или не надоедим друг другу. – Он кивнул послу и ушел.
6
Выйдя из посольства, я пошел к отелю «Амбос Мундос» кружным путем. Купил газету в табачной лавочке, направился к гавани, повернул на Обиспо. За мной кто-то шел.
В девяти кварталах от отеля я увидел черный «линкольн», подъехавший к тротуару. Хемингуэй, Джойс и Бриггс вышли из него и вошли в бар «Флоридита» – в одиннадцать утра, заметим себе. Посмотревшись в витрину, я убедился, что хвост не отстает, и снова повернул к гавани. Хвост, как положено, не приближался ко мне и на меня не смотрел, но ему было явно все равно, знаю я о нем или нет.
У Соборной площади я зашел в другой бар, «Бодегита дель Медио», и сел у открытого окна. Мой филер, прислонившись снаружи к подоконнику, развернул «Диарио де ла Марина». Я мог вдоволь любоваться его рыжим бритым затылком – линия загара проходила как раз над белым воротничком.
Подошел официант.
– Un mojito, por favor[12], – сказал я.
Он отошел к бару, я раскрыл собственную газету на таблице американских боксерских матчей.
– Ну как? – спросил человек за окном.
– Порядок, – сказал я. – Хемингуэй везет меня к себе на финку, буду жить там.
Он кивнул и перевернул страницу. Панаму он надвинул так низко, что даже видимые мне подбородок и щеку скрывала тень, и курил кубинскую сигарету.
– Для контактов буду использовать явку, – сказал я. – Насчет расписания мы условились.
Дельгадо снова кивнул, бросил сигарету, свернул газету.
– Присматривай за этим писакой. Era un saco de mandarrias[13], – сказал он, глядя в сторону, и ушел.
Официант принес мой мохито – рекомендованный Дельгадо ромовый коктейль с мятой и льдом. Вкус у него был как у лошадиной мочи, да и не люблю я пить до полудня. Era un saco de mandarrias. Крепкий орешек. Ладно, посмотрим.
Я оставил коктейль на столе и пошел в отель по Обиспо.
С Дельгадо я встретился вчера вечером. Прошел из отеля по старому городу, где многоэтажки чередовались с хибарами. Куры и голопузые детишки бегали в сорняках, пролезая сквозь дыры в заборах.
Узнав явку по описанию в инструкции, я нашарил под осевшим крыльцом ключ и вошел. Электричества нет, тьма кромешная, воняет плесенью и крысиным пометом. Дошел ощупью до стола в центре комнаты, нащупал на нем фонарь, засветил его своей зажигалкой. Свет, хотя и слабый, резал глаза после темноты.
Футах в четырех от меня, верхом на стуле, повернутом спинкой вперед, сидел человек. В руке он держал «смит-вессон-38» с длинным стволом, целя мне прямо в лицо.
Я поднял правую руку, показывая, что резких движений делать не буду, достал левой из кармана половинку долларовой банкноты и положил на стол.
Человек не моргнув глазом разжал кулак и положил свою половинку рядом с моей. Я, не опуская правую руку, сложил их. Они совпали.
– Просто удивительно, сколько тут можно купить на такие деньги, – сказал я.
– Хватит на подарки для всей семьи. – Человек спрятал револьвер в наплечную кобуру под белым пиджаком и представился как Дельгадо. Его не смущало, что имя это явно фальшивое, и он не извинился, что целил мне в голову.
– Лукас.
Даром слов он не тратил – говорил коротко, почти грубо. В отличие от многих агентов ФБР или СРС Дельгадо не любил говорить о себе и посторонних вещах. Назвал места запасной явки и тайников, предупредил, что гаванских фэбээровцев надо избегать как чумы, упомянул, что здесь много профашистов и сочувствующих Германии, но о немецкой шпионской сети не сказал почти ничего. Описал мне финку Хемингуэя, сказал, где найти телефоны-автоматы и по каким номерам звонить, предостерег от контактов с местной полицией.