з Уинстона Геста, который ежедневно ездил на верфь.
Мощность обоих двигателей «Пилар» увеличили, даже дополнительные баки для горючего умудрились куда-то втиснуть. Кубинские военные моряки хотели поставить две съемных опоры для пулеметов, но американский советник и Фуэнтес сошлись на том, что пулеметы слишком утяжелят небольшое судно – их так и не поставили. Нагородили зато шкафчики, рундуки и ниши для автоматов «томпсон», трех базук, двух противотанковых ружей, магнитных мин, динамитных шашек, бикфордова шнура, детонаторов и ручных гранат.
Хемингуэй, выслушав доклад Геста обо всем этом, проворчал:
– Если старушка вдруг загорится, Карибы увидят лучшие в своей истории похороны викингов.
Американский ВМС снабдил нас новейшей радиоаппаратурой типа «корабль – корабль», «корабль – берег», а также триангулятором для поиска подводных лодок при посредстве береговых баз и союзного флота. Когда Хемингуэй заявил, что наша команда не умеет всем этим пользоваться, а учиться нет времени, посол Брейден и полковник Томасон назначили нам радиста-морпеха. Звали его Дон Саксон; он боксировал в полусреднем весе и умел вдобавок стрелять из пулемета в темноте. Хемингуэй объяснил ему за ужином в «Бодеките дель Медио», что пулемета у нас, к сожалению, нет, зато радиоволнами будет ведать исключительно он. Про немецкую шифровку и наши попытки ее разгадать мы ничего ему не сказали.
Последним штрихом по превращению «Пилар» в судно-ловушку стала съемная табличка АМЕРИКАНСКИЙ МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ.
– Поглядит колбасник-шкипер в перископ и скажет: что за музей такой, надо туда абордажную команду отправить, – говорил Хемингуэй, собираясь снова отвести «Пилар» в гавань. – Тут мы и вдарим по ним автоматами и базуками.
– Или он сумеет прочесть только слово «американский», – сказал я, – отойдет на полмили и потопит нас одним выстрелом из 105-миллиметровой пушки.
– Нет таких пушек на немецких подлодках 47-го класса, – презрительно бросил он. – Только 88-миллиметровые для борьбы с авиацией.
– На новой модели класса IX калибр как раз 105 миллиметров. А ее пулеметы разнесут «Пилар» вдребезги еще до того, как мы вытащим на палубу базуку или противотанковое ружье.
– В таком случае, мой таинственный друг, нам полный пипец. Я так и сказал полковнику. Нам, и тебе в том числе.
Я понял, что мне полный пипец, уже назавтра после пожара. Либо я доложу, что участвовал во вторжении на яхту, принадлежащую американской некоммерческой организации, будучи причастен также к поджогу упомянутой яхты, – и буду, скорее всего, уволен; либо умолчу, предоставив доложить обо всем Дельгадо или кому-то еще, – и определенно буду уволен. Остаются также пропавший шифровальный блокнот и пропавшая проститутка. Я ничего не сообщил об этих незначительных фактах и знал, что чем дольше молчу, тем хуже будет выглядеть моя некомпетентность и/или нечистая совесть, когда все всплывет. Хорош шпион, который выполняет приказы того, за кем шпионит, не ставя в известность Бюро.
Изложив все это на бумаге, я в тот же день заехал на явку, чтобы отдать свой рапорт Дельгадо.
Он пришел на несколько минут позже, в чистой гуайябере и низко нахлобученной соломенной шляпе. Вскрыв и прочитав мой рапорт со своим обычным нахальством, он насмешливо протянул:
– Лукас-Лукас-Лукас…
– Твое дело – передать это по назначению, – огрызнулся я. – И спроси заодно, не могут ли в Бюро опознать женщину и лысого с яхты. Если надо, я достану их фотографии и отпечатки.
– Если я передам это мистеру Гуверу, тебя тут же попрут со службы – не успеешь их досье почитать.
Я не в первый и даже не в десятый раз прикинул, как стал бы с ним драться. Это было бы нелегко. Он не придерживался бы правил и откровенно стремился меня убить.
– С чего вдруг? Это не первый тайный обыск в моей карьере.
– Первый без разрешения сверху, – заметил Дельгадо со своей гнусной улыбочкой. – Если не считать, что Хемингуэй тебе разрешил.
– Мне велели подчиняться ему, чтобы завоевать его доверие. Я не смогу выполнить задание, если он не будет мне доверять.
– А с чего ты взял, что он тебе доверяет? И неужели ты правда думаешь, что директор позволит одному из своих мальчиков прятать шлюх от вполне правомочной кубинской полиции? Подозреваемых в убийстве шлюх, заметим себе.
– Кохлера не она убила.
– Не будь так уверен. В нашем бизнесе все возможно.
– Отправь рапорт, и все тут.
Он швырнул конверт через стол ко мне.
– Нет.
Я моргнул.
– Перепиши так, чтоб непонятно было, откуда ты взял блокнот и названия книжек Кохлера. Дай понять, что их как-то заполучила банда Хемингуэя. А про девку вообще не пиши. Так работа останется за тобой и нам не придется всё начинать с нуля.
Я откинулся на спинку своего жесткого стула. На кой тебе это черт, Дельгадо – или как там тебя зовут?
Он, будто прочитав мои мысли, улыбнулся, снял шляпу и вытер изнутри носовым платком.
– Так чем же мотивирован мой приказ, Лукас?
– Приказывать мне ты не можешь, – отрезал я. – Ты мой связной, а не контролер. Мне приказано докладывать через тебя напрямую мистеру Гуверу.
Дельгадо не переставал улыбаться, но смотрел жестко и холодно.
– Именно в качестве твоего связного с мистером Гувером я и приказываю тебе переписать эту сраную бумажонку. Факты оставь, а о своем участии не пиши. Если директор подумает, что ты пляшешь под дудку Хемингуэя, он тебя выдернет отсюда с такой скоростью, что головенка закружится. И что потом? Другого «связного» писатель уже не примет. Мне придется денно и нощно следить за Хитрой Конторой извне, а недоумки из гаванского филиала будут дышать мне в затылок.
Хотел бы я знать, кто лучше обучен смертельному рукопашному бою – Дельгадо или я. Интересно было бы выяснить.
Он достал из сумки две тонких папочки, выложил их на стол.
– Я предвидел, что они тебе пригодятся. – Он встал, потянулся. – Пойду выпью. Как прочтешь, оставь тут. Вернусь – заберу.
Так бы он и оставил меня одного с секретными материалами. Будет сидеть снаружи и ждать, когда я уйду.
Сначала я открыл папку потоньше. Стандартное досье ФБР, не конфиденциальное из гуверовского архива. В аннотации предупреждалось, что здесь нет рапортов наблюдения, микроснимков и аналитических выводов. Дело на эту женщину, как и на миллионы других американских граждан, завели потому, что она общалась с субъектами или группами, попавшими в поле зрения ФБР, или по анонимному доносу, или просто потому, что ее имя где-то когда-то всплыло.
Хельга Зоннеманн, первоначально Хельга Бишофф, родилась в Дюссельдорфе в августе 1911 года. Ее отец погиб за кайзера в 1916-м, надышавшись на Сомме газами. В 1921 году мать вышла замуж вторично, за Карла Фридриха Зоннеманна, имевшего двух дочерей и трех сыновей от первого брака. Одной из сводных сестер Хельги была Эмми, будущая жена Германа Геринга.
Эмми и познакомила Хельгу с Ингой Арвад в 1935 году. Арвад в бытность свою берлинским корреспондентом взяла интервью у будущей фрау Геринг, и они так подружились, что Эмми пригласила Ингу сначала в свой загородный дом – где познакомила ее с двадцатичетырехлетней Хельгой, приехавшей в Германию посмотреть на чудеса Третьего рейха, – а потом и на свадьбу.
Хельга, согласно краткому рапорту, уехала в США в 1929 году, вскоре после краха на бирже. Изучала в колледже Уэлсли антропологию и археологию, побывала замужем за бостонским хирургом, во второй половине 30-х развелась с ним, самостоятельно получила американское гражданство и жила в Нью-Йорке под прежней фамилией. Зарабатывала на жизнь как независимый эксперт по изделиям древних майя, инков и ацтеков. Работала в нескольких крупных американских университетах, в настоящее время у нее заключен договор с Американским музеем естественной истории.
В рапорте говорилось о связях Зоннеманнов с Герингом и другими крупными нацистскими деятелями – в частности, о дружбе с Рудольфом Гессом, – но во время коротких поездок Хельги в Германию в 30-х годах ничего важного, видимо, не случалось. Она, похоже, не интересовалась политикой. В последние десять лет она посещала Мексику, Бразилию, Перу и другие латиноамериканские страны куда чаще, чем европейские.
Имелись в досье, конечно, и ссылки на Ингу Арвад. Хельга знала Ингу по визитам в Германию и Данию, а Инга, приехав в США в 1940 году, сразу же ее отыскала и прожила несколько недель в ее нью-йоркской квартире, пока не прибыл из Европы доктор Пол Фейос. В ссылках упоминалось о встречах Арвад с Акселем Веннер-Греном в ресторанах и на вечеринках, «где присутствовала также мисс Хельга Зоннеманн, подруга миссис Фейос».
Поздней осенью 1941 года, когда любовник Инги Веннер-Грен передал «Южный Крест» фонду «Викинг», совет директоров фонда во главе с Фейосом пригласил Хельгу в экспедицию как археолога и куратора найденных древностей. В спешно напечатанном сообщении говорилось, что она вылетела на Багамы 15 апреля текущего года предположительно для посадки на «Южный Крест», заправлявшийся там 17 апреля 1942 года. Конец досье. О Тедди Шелле ни слова.
Его досье было намного весомее, чем у Хельги.
Фотографии и отпечатки пальцев, отправленные в Бюро на этой неделе старшим спецагентом П. Ледди (гаванский филиал), доказывали, что мистер Тедди Шелл является на самом деле агентом абвера Теодором Шлегелем, которого разыскивает бразильская федеральная полиция, ДОПС (Delegacia Especial de Ordem Politica e Social – бразильская политическая полиция, специализирующаяся на контрразведке) и ФБР-СРС за шпионскую деятельность в Бразилии.
Теодор Шлегель родился в Берлине в 1892 году. Воевал на Первой мировой, был уволен в запас двадцати шести лет в звании лейтенанта, сделал успешную карьеру в бизнесе, став одним из руководителей крупной металлургической компании в Крефельде. В 1936 году отправлен в Рио-де-Жанейро для ликвидации убыточного бразильского филиала. Быстро завершил поручение и основал новый филиал, «Компаниа де Акос Маратон», которая отныне именовалась в досье «Сталелитейной компанией Марафон». В годы, когда Третий рейх готовился к войне и захвату Европы, Шлегель оставался в Бразилии, управлял «Марафоном», часто ездил в дочерний отдел в Сан-Пауло. Не менее часто бывал в Германии и посещал металлургические компании США. Имел паспорт на имя Теодора Шелла, голландско-немецкого бизнесмена и филантропа. В число некоммерческих организаций с его участием входил и фонд «Викинг». В светских кругах Нью-Йорка лысый мистер Шелл с галстуком-бабочкой был известен как Тедди. На фотографии в досье Тедди Шелл с бокалом в руке позировал рядом с усмехающимся Нельсоном Рокфеллером.