Это не просто мои догадки. Одним из моих заданий в лагере Икс было шпионить за британцами, что оказалось самой трудной и опасной работой из всех, которые мне до того времени поручали. Я сфотографировал и секретный меморандум Черчилля Стивенсону, и план по внедрению в Чехословакию партизан, которые в 1942 году убили рейхспротектора Рейнхарда Гейдриха.
– Опишите его, – приказал Гувер.
– Уильяма Стивенсона? – Переспрашивать было глупо, но я знал, что Гувер с ним хорошо знаком – они работали вместе, когда канадец только приехал к нам. Гувер хвастался, что именно он предложил назвать его организацию Британской службой по координации безопасности.
– Опишите его, – повторил директор.
– Хорош собой. Маленький. Легчайшего веса. Носит сшитые на Сэвил-роу костюмы-тройки. Не разрешает себя фотографировать. Стал мультимиллионером к тридцати годам – изобрел какой-то способ передачи фотографий по радио. Сведений о прежней работе в разведке нет – прирожденный талант.
Гувер опять заглянул в досье.
– Вы боксировали с ним в лагере.
– Да, сэр.
– И кто победил?
– Мы провели всего несколько раундов, сэр. Победителя, собственно, не было, потому что…
– И все же?
– Я тяжелей и выше его, но боксирует он лучше. Будь у нас настоящий бой, он выигрывал бы по очкам каждый раунд. Держит удар, не падая, и любит работать на близкой дистанции. Победил он.
– И контрразведчик он хороший, по-вашему?
Лучший в мире, подумал я и сказал:
– Да, сэр.
– Вы знаете, что он завербовал нескольких знаменитых американцев?
– Да, сэр. Эррола Флинна, Грету Гарбо, Марлен Дитрих… автора детективов Рекса Стаута… а Уолтер Уинчелл[5] и Уолтер Липпман[6] озвучивают то, что говорит он. На него работает пара тысяч человек, включая триста любителей вроде тех, кого я назвал.
– Эррол Флинн… – Гувер покачал головой. – Ходите в кино, Лукас?
– Иногда, сэр.
– Значит, выдумки на экране вас не смущают, а?
Я промолчал, не зная, что на это ответить.
Гувер закрыл папку.
– Вас ждет работа на Кубе, Лукас. Вылетаете туда завтра утром.
– Есть, сэр. – Куба? Почему Куба? Я знал, что у ФБР там есть филиал, как и во всем полушарии, но небольшой, и двадцати агентов не будет. Знал, что связь с ФБР обеспечивает Реймонд Ледди, атташе нашего посольства, – больше ничего об их деятельности мне известно не было. Абвер там определенно был не слишком активен.
– Знаете такого писателя – Эрнеста Хемингуэя? – спросил Гувер, стиснув зубы чуть не до скрипа.
– Встречал его имя в газетах, сэр. Охотник на крупную дичь, верно? Много зарабатывает. Друг Марлен Дитрих. По его книгам снимали фильмы. Живет, кажется, в Ки-Уэсте.
– Теперь уже нет. Перебрался на Кубу, где и раньше проводил много времени. Живет с третьей женой недалеко от Гаваны.
Я ждал, что он скажет дальше.
Гувер вздохнул, потрогал свою Библию, вздохнул снова.
– Хемингуэй – обманщик, агент Лукас. Обманщик, лжец, а возможно, и коммунист.
– О чем же он лжет, сэр? – И почему это интересует Бюро?
Гувер улыбнулся, то есть вздернул губу и показал на миг мелкие белые зубы.
– Скоро сами прочтете в его досье. Вот вам пример. Во время войны он был водителем санитарной машины. Рядом с ним взорвалась мина, и он попал в госпиталь с осколочными ранениями. Со временем он стал говорить, что его вдобавок ранило в колено из пулемета, после чего он пронес раненого итальянского солдата сто пятьдесят ярдов до командного поста и только там потерял сознание.
Я кивнул. Ранения коленной чашечки – самые болезненные из всех. Если он прошел со шрапнелью в колене хоть несколько ярдов, не то что раненого пронес – стойкий сукин сын, ничего не скажешь. Но пулемет крушит кости, мышцы и дух. Если он заявляет, что пронес кого-то сто пятьдесят ярдов с прошитым пулеметной очередью коленом, то врет. И что?
Гувер, видимо, разгадал мои мысли, хотя я вроде бы не проявлял ничего, кроме вежливого внимания.
– Хемингуэй хочет создать на Кубе контрразведывательную группу. В понедельник он беседовал об этом в посольстве с Эллисом Бриггсом и Бобом Джойсом, а в пятницу сделал Спруиллу Брейдену официальное предложение.
Я кивнул. Сегодня была среда, Гувер телеграфировал мне во вторник.
– Посла Брейдена вы, полагаю, знаете.
– Да, сэр. – Я работал с Брейденом в Колумбии в прошлом году. Теперь он стал послом США на Кубе.
– Хотите что-то спросить?
– Да, сэр. Почему штатскому… писателю… позволяют занимать время посла дурацкими предложениями о любительской борьбе со шпионами?
Гувер потер подбородок.
– У Хемингуэя много друзей на Кубе. В том числе ветераны гражданской войны в Испании. Хемингуэй утверждает, что создал подпольную сеть в Мадриде в 1937-м…
– Это правда, сэр?
Гувер, не привыкший, чтобы его прерывали, моргнул, покачал головой, сказал:
– Нет. Хемингуэй был в Испании только в качестве корреспондента. Подпольная сеть – плод его воображения, хотя с коммунистами он там контактировал. Они беззастенчиво использовали его, чтобы вести свою пропаганду, а он позволял себя использовать без зазрения совести. Все это есть в досье, которое я вам дам почитать. – Гувер снова сложил руки перед собой. – Вы, агент Лукас, будете в группе Хемингуэя связным. Это работа под прикрытием. Вас назначит туда посольство, но ФБР вы не будете представлять.
– Кого же тогда я буду представлять, сэр?
– Посол Брейден скажет Хемингуэю, что ваше участие является непременным условием для его операции. Вас представят как оперативника СРС, специалиста по контрразведке.
Я не сдержал улыбки. Какое же это прикрытие, если я буду выступать под собственным именем?
– А если Хемингуэй узнает, что СРС и есть ФБР?
Директор качнул своей массивной головой, блеснув бриолином.
– Мы не думаем, что он хоть что-то смыслит в шпионаже или борьбе с ним, не говоря уж об организационных деталях. Кроме того, Брейден заверит писателя, что вы будете подчиняться только его, Хемингуэя, приказам и ничего не будете докладывать ни посольству, ни другим ведомствам без его разрешения.
– Кому же я буду докладывать, сэр?
– У вас будет контакт в Гаване. Вне посольства и местного ФБР. Единственное звено между вами и мной. Детали прочтете в инструкции, которую вам даст мисс Гэнди.
Я не подал виду, но был поражен. Что тут такого важного, если между мной и директором будет только один связной? Гувер любил созданную им систему и ненавидел тех, кто пытался ее сломать. Чем можно оправдать подобное нарушение субординации? Я молча ждал, что будет дальше.
– Вам забронирован билет на завтрашний рейс в Гавану через Майами. Завтра же вы встретитесь со своим контролером, а в пятницу пойдете в посольство на совещание, где Хемингуэй представит свой план послу. План одобрят – пусть себе играет в свои глупые игры.
– Да, сэр. – Может, это и есть понижение, к которому я готовился. Переведут меня в боковое русло, и буду я играть в глупые игры, пока терпение мое не иссякнет и я не подам в отставку или не запишусь в армию.
– Знаете, как он хочет назвать свою организацию, по словам Боба Джойса и Эллиса Бриггса?
– Нет, сэр.
– «Криминальная лавочка».
Я покрутил головой.
– Задача у вас следующая. – Гувер наклонился ко мне через стол. – Подружитесь с Хемингуэем. Доложите мне, что он такое. Выжмите из этого мошенника правду. Я хочу знать, как он устроен и чего хочет на самом деле.
Я кивнул.
– И держите меня в курсе того, что творит его дурацкая организация на Кубе. Мне нужны детали. Ежедневные рапорты. Графики, если понадобится.
Всё вроде бы? Нет, я чувствовал, что есть что-то еще.
– Этот человек путается под ногами у сил национальной безопасности и только всё портит. – За окнами прокатился гром. – Ваша работа – сообщать нам о его деятельности, чтобы мы могли минимизировать вред от этой любительщины. А если будет необходимо, вмешаться и положить ей конец. Но пока такой приказ не поступит, будьте при Хемингуэе тем, что мы ему продаем: советником, адъютантом, сочувствующим наблюдателем и рядовым пехотинцем.
Я кивнул в последний раз и убрал шляпу с колен.
– Сейчас вы ознакомитесь с конфиденциальным досье на Хемингуэя, но вам придется запомнить все, что прочтете.
Само собой. Выносить материалы Гувера из здания запрещалось.
– Мисс Гэнди выдаст вам папку на два часа и найдет место, где ее почитать. По-моему, кабинет замдиректора Толсона сегодня свободен. Папка объемная, но если вы читаете быстро, уложитесь в два часа.
Директор встал. Я тоже.
Руку он мне больше не пожимал. Выскочил из-за стола с той же скоростью, открыл дверь, дал мисс Гэнди распоряжение насчет досье – одна рука на дверной ручке, другая теребит платочек в нагрудном кармане.
Я вышел так, чтобы не поворачиваться к нему спиной.
– Агент Лукас, – произнес он.
– Да, сэр?
– Хемингуэй мошенник, но в грубоватом шарме ему, говорят, не откажешь. Не поддавайтесь его обаянию. Не забывайте, где вы работаете и что вам, возможно, придется сделать.
– Да, сэр. Понял, сэр.
Он закрыл дверь. Больше я его никогда не видел.
Мисс Гэнди проводила меня в кабинет Толсона.
4
Самолет из Вашингтона в Майами был набит под завязку, из Майами в Гавану – почти пуст. За несколько минут, пока рядом не сел Йен Флеминг, я успел поразмыслить об Эдгаре Гувере и Эрнесте Хемингуэе.
Мисс Гэнди, убедившись, что я сижу на стуле для посетителей, а не на замдиректорском месте, вышла чуть не на цыпочках и прикрыла за собой дверь. Обстановка здесь была такая же, как у любого вашингтонского бюрократа. Клайд Толсон на фотографиях пожимал руки знаменитостям от Рузвельта до маленькой Шерли Темпл, получал награды из рук Эдгара Гувера, даже за кинокамерой в Голливуде стоял – консультировал, видно, одобренный ФБР художественный или документальный фильм. Кабинет Гувера представлял собой исключение из этих настенных стандартов. Фотография там висела только одна – портрет Харлана Фиска Стоуна, бывшего генерального прокурора, рекомендовавшего Гувера на пост директора Бюро расследований в 1924 году.