Потом, когда Шэй заболела и выздоровела, у нее появилась способность видеть и слышать меня. Она единственная, кому это удалось, если не считать меня, излечившейся ценой жизни. Потом болезнь действительно последовала за ней, но только потому, что я сопровождала ее. Шэй не была ни в Абердине, ни в Ньюкасле. Она объяснила это тем, что, возможно, в тех местах были другие выжившие, но никаких выживших я в этих городах не видела.
Шэй никогда бы не ушла от нас с Каем, если бы я сказала ей правду, но…
Нет! Виновата не я! Виноват только Первый, который и сделал все это со мной. Он заразил меня в подземной лаборатории, а когда я выжила и изменилась, вылечил огнем, превратив в то, что я сейчас из себя представляю.
Во всем виноват он.
Все, что я делала с самого начала — привела Шэй и Кая сюда, чтобы найти очаг эпидемии, а потом утаила от Шэй правду, — для того, чтобы добраться до Первого. Предполагалось, что я пойду с Шэй и буду рядом, когда они отыщут его. Вот почему я не смогла сказать ей правду — если бы Шэй знала, что не виновата, ей было бы незачем идти к ним.
Но она ушла без меня.
Почему? Почему Шэй не взяла меня с собой?
Кай плачет, а гнев и жар внутри меня крепнут, перерастают в ярость, которая может уничтожить и поглотить мир.
Первый должен заплатить за то, что сделал.
3ШЭЙ
Лишь оказавшись в крохотной герметичной комнате, я получаю наконец возможность снять защитный костюм, но ощущение несвободы, стесненности, нехватки воздуха не исчезает. Одна стена в комнате стеклянная, и стекло очень толстое.
По другую сторону прозрачной стены доктор Морган и двое мужчин, оба старше, не те, что выходили ко мне. Вся трое в форме. Они разговаривают, но я ничего не слышу.
Стучу в стекло. Компания продолжает разговаривать, но секундой позже доктор Морган протягивает руку к панели управления и включает звук.
— Привет, Шэй. Извини, что разговариваем вот так. — Она кивком указывает на разделяющую нас стену. — Как ты себя чувствуешь? Тебе комфортнее без костюма?
Я пожимаю плечами.
— Да. Конечно.
Морган натянуто улыбается.
— Итак, мы выяснили кое-что о тебе. — Она смотрит на планшет, который держит в руках. — Узнали, к примеру, что тебя разыскивают в связи с убийством. Говорят также, что у тебя иммунитет.
— Я никого не убивала! — Едва произнеся это, я сознаю, что солгала, потому что из-за меня умерло много-много людей. Вздыхаю и складываю руки на груди. — То есть не я застрелила того парня, о котором они говорят. — Морган кивает, выражение лица у нее настороженное, в ауре недоверие. Нет, не может быть. Неужели они не поверят мне только из-за той подставы, организованной военными из Полка особого назначения?
Сжимаю край стола, стоящего между мной и стеной, и подаюсь вперед.
— Выслушайте меня. Вы должны выслушать меня.
— Мы слушаем.
— У меня был грипп, и я уже думала, что умру. Моя мама умерла от этого гриппа. — Я заставляю себя абстрагироваться от боли. — И мы вернулись в Киллин…
— Мы? Ты говоришь о себе и Кае Танзере, также разыскиваемом после загадочного исчезновения из полицейской камеры в Инвернессе? Тебе известно, где он сейчас?
— Нет. В общем, у меня, как и у Кая, обнаружился иммунитет. Мы помогали в госпитале в Киллине. А потом тот жутковатый лейтенант из ПОНа…
— ПОНа?
— Из Полка особого назначения.
Доктор Морган вскидывает бровь, и я вижу: она никогда не слышала об этой части армии и понятия не имеет, что это такое. Как же такое возможно? Да, эта база принадлежит не армии, а ВВС, но неужели они настолько разделены, что не знают даже названий полков друг друга?
— Так или иначе, тот лейтенант — он называл себя Киркланд-Смитом — заявил, будто им известно, что я выжившая, и что меня забирают, чтобы помочь в изучении эпидемии. Но он соврал, они хотели убить меня.
— Как ты узнала, что он лгал?
— Просто узнала.
— Понятно. Давай так, Шэй. Я сделаю два заявления, одно из которых — правда, а другое — ложь, а ты попробуй определить, что есть что.
— Вы это серьезно? Разве нет дел поважнее, чем…
— Сделай одолжение. Пожалуйста.
Смотрю на нее, потом пожимаю плечами. Ладно, пусть так, если это поможет убедить их, что я не вру.
— Хорошо. Давайте.
— Ладно. Мое второе имя Ханна. Мое второе имя Хелен.
Она говорит, а я изучаю ее ауру: окружающие ее волны цвета, уникальные, свойственные только ей, меняющиеся вместе с ее мыслями и чувствами. Когда она говорит Хелен, я вижу серебристо-голубую рябь и чувствую в них правду. Когда она говорит Ханна, ауру пронизывают полосы зеленого и горчичного цвета — ложь.
— Насчет Ханны вы солгали. Ваше второе имя Хелен.
— Простое угадывание, пятьдесят на пятьдесят, — говорит один из мужчин. До сих пор они оба молчали. — Попробуем еще разок. — Он выдает мне десять имен для себя.
Я закатываю глаза.
— Ваше второе имя Монтерой. Примите мои поздравления — имя действительно странное и редкое. Может, продолжим?
Он кивает.
— Впечатляет, — говорит доктор Морган. — О’кей. Допустим, ты знала, что лейтенант лжет. И что потом?
— Я убежала. В меня стреляли и попали в ухо.
— Это ведь случилось недавно, не так ли? Но никакой раны не видно.
Я пожимаю плечами.
— Уже залечила.
— Ну конечно.
— Да ради… Ладно, смотрите. — Я кусаю губу. Сильно. Струйка крови бежит по подбородку, и боль помогает сосредоточиться и сдержаться. — Кровь идет, видите? — Закрываю глаза, мысленно тянусь к источнику боли, туда, где кровь, ткани и их компоненты. Спускаюсь на клеточный уровень, потом на молекулярный и наконец на атомный. Атомы складываются из частиц, которые могут вести себя как волны, а на волны можно влиять, их можно изменять.
Заживляю ранку на губе, вытираю кровь. Никаких следов не осталось.
— А теперь не идет.
Доктор Морган хмурится.
— Не знаю, что это за трюк, но…
— Да никакой это не трюк, а одна из способностей выжившего.
Ее аура меняется; она довольна. Чем? Тем, что я подтвердила это?
— Ну ладно, пусть так. Будем считать, что ты выжившая. А теперь давай вернемся к тому парню, которого ты…
— Я ни в кого не стреляла! Это в меня выстрелил солдат из ПОНа, а Дункан оттолкнул меня и спас мне жизнь. Дункана застрелил солдат.
— Неужели? — Она мне не верит. Если не верит этому, то как же поверит остальному?
После всего, что мы прошли, после того, как мне пришлось оставить Кая — я отстраняю эту боль, — столкнуться вот с этим? С их нежеланием верить мне? Как же так? Я сосредотачиваюсь на докторе Морган, в ауре которой сквозит недоверие.
Помимо всего прочего, я устала, голодна и все сильнее раздражаюсь от этих бессмысленных игр в слова.
— Хорошо. Вы, трое, сидите и слушайте. Больше ни слова, договорились? — Щупальца моей злости устремляются к ним и находят те части их аур, которые позволяют им принимать решения. Теперь они не могут ни говорить, ни вставать, ни вообще что-либо делать. Им позволено только слушать. А потом я рассказываю обо всем. Как солдаты из ПОНа похитили Кая, чтобы заманить меня в ловушку; как я спасла его; как мы убежали. Я говорю им, что потом отправилась на Шетлендские острова, чтобы отыскать очаг заболевания. Рассказываю о ночной переправе на лодке и чумном корабле. О Первом, о подземном исследовательском институте, о том, что он делал с ускорителем частиц. Как получал и выделял некие квантовые частицы и использовал их в качестве биологического оружия. Как тестировал это оружие, убивал людей. Как зло вырвалось на волю и началась эпидемия. Я рассказываю о местах, в которых побывала, и куда через день-другой приходила болезнь. Я умалчиваю о Келли, не говорю, что Кай пришел со мной, но остальное выкладываю начистоту.
Заканчивая, чувствую, что устала и сил не осталось совсем. Во-первых, оттого, что пришлось заново все пережить, а во-вторых, оттого, что одновременно с рассказом приходилось контролировать трех человек. Теперь я их отпускаю.
— Что ты с нами сделала? — спрашивает доктор Морган, глядя на меня большими глазами.
— Вы же меня не слушали, вот я и заставила выслушать.
Страх на их лицах говорит сам за себя, так что на ауры можно и не смотреть. Все трое встают и торопливо выбегают за дверь с их стороны стеклянной стены.
Что ж, по крайней мере, выслушали.
Обхватываю себя руками. Может, эта демонстрация возможностей и не была такой хорошей идеей. Может, стоило подержать кое-что в секрете? Но я же ничего не планировала заранее, все получилось само собой, потому что я разозлилась.
Поздно сожалеть.
Я уже засыпаю на стуле, когда кто-то подходит к двери. На человеке полный костюм биозащиты, и он, миновав двойной шлюз, входит в мою комнату.
— Привет, Шэй. Я помогу тебе надеть костюм.
— А что потом?
— Полетим в Англию. Надо поговорить с экспертами насчет абердинского гриппа.
Узлы у меня внутри распускаются. Неужели поверили хотя бы части того, что я им рассказала?
Я поднимаюсь, он протягивает мне костюм. Снова борюсь с непроизвольным желанием оттолкнуть его, не дать запечатать меня в этой клетке.
— Я только настрою вентиляцию, — говорит он и делает что-то у меня над головой, после чего надежно закрепляет шлем.
Отвлекшись на костюм и свои ощущения, с опозданием замечаю в его ауре цвет обмана.
В воздухе внутри костюма какой-то странный запах. Начинает кружиться голова.
— Что… что вы… сделали? — шепчу я из последних сил, путая слова. Мир кренится из стороны в сторону, и я, не удержавшись, падаю. Незнакомец уже наготове, этого и ждал, он подхватывает меня на руки.
В глазах темнеет…
4КЕЛЛИ
На следующее утро Кай снова достает письмо Шэй, но теперь только для того, чтобы скопировать имя пользователя и пароль и войти на веб-сайт. Это «Встряска», сайт, созданный подругой Шэй, Ионой, которая наполняет его самой разнообразной и самой странной информацией, которую называет новостями. Шэй говорила, что Иона хочет стать журналистом и «Встряска» помогает ей подготовиться.