Я бегу. Бегу так далеко и быстро, как только могу, но все равно недостаточно быстро. Я слышу Шэй, она зовет меня, умоляет о помощи.
Она во мне и вне меня, здесь и там — везде. Боль и страх в ее голосе разрывают меня изнутри, так что моих сил хватает только на то, чтобы не кричать.
Но не это самое худшее.
Я не бегу к Шэй — я убегаю от нее.
Сбрасываю одеяло. Я весь в поту. Шторы раздвинуты, и в окна ярко светит солнце. Должно быть, свет и разбудил меня, чему я только рад. Сердце колотится и сил не осталось, как будто я действительно всю ночь бежал. Поднимаюсь, подхожу к окну, смотрю пустым взглядом вдаль.
Сон не уходит. Я слышу голос Шэй, как будто она здесь и просит о помощи. Ее голос у меня в голове, и меня тошнит от него. Она ушла, обманула и ушла. Я не прогонял ее. Но разве я не должен был заботиться о ней и беречь ее? И разве теперь ей не грозит опасность? Я чувствую себя так, словно подвел ее, словно сделал наяву то же, что и во сне, — убежал от нее.
Где она? Во мне поднимается паника. Я уже опоздал с Келли и теперь должен найти Шэй и помочь ей, пока еще не поздно.
Снизу доносится какой-то шум — должно быть, Бобби проснулся. Прошлой ночью я привез его сюда, к нему домой, помог войти. Он не захотел подниматься наверх и устроился на диване, а меня отправил в комнату для гостей.
Спускаюсь. Бобби в гараже, снимает с полки какой-то ящик. Открывает, оглядывается через плечо.
— Хорошо спалось?
— Вообще-то, не очень.
— Сны?
Я киваю.
Бобби вынимает из ящика что-то вроде походной плиты, и она громко лязгает, ударившись о металлическую полку. Он морщится, опускает плиту на пол, трет виски.
— Перебрал вчера пива. Но зато спал мертвым сном. — Он говорит это так, словно хочет вернуться туда — по-настоящему и навсегда.
— Нам нужен план, — говорю я. — По крайней мере, мне нужен.
— Да. Но сначала надо выпить чаю.
Я беру плиту, возвращаюсь следом за ним в дом и прохожу в кухню. Воняет здесь сильно — холодильник и морозильник заполнены испорченными продуктами. Интересно, давно ли отключили электричество? Роемся в шкафах, в буфете, находим консервированные бобы, крекеры, чай, молоко длительного хранения.
Выходим из дома. Бобби зажигает плиту, уходит на кухню и приносит чайник, чашки и приемник на батарейках, который передает мне.
— Попробуй найти что-нибудь, пока я буду готовить.
Включаю. В приемнике только треск. Батарейки сели. Прохожусь по станциям — ничего, только помехи. Смотрю на Бобби.
— Жуть, — говорит он. — У меня там настройка на местные — музыка и все такое. Попробуй что-нибудь другое.
Медленно кручу ручку. Бобби разогревает бобы и протягивает мне чашку чая. Внезапно шум в приемнике сменяется голосом, чистым, ясным и спокойным. Бинго! Голос женский, знакомый, это диктор Би-би-си, хотя имени вспомнить не могу. Вот только на обычный новостной выпуск это не похоже. Смысл доходит не сразу.
…контакта с другими. Если вы заболели, оставайтесь на месте, там, где находитесь. Не ищите медицинской помощи. Причина эпидемии не установлена, и лекарства от заболевания нет. Если вы попытаетесь покинуть карантинную зону, вас могут остановить с применением силы.
Если у вас иммунитет, обратитесь к властям карантинной зоны — после проверки вас определят на обязательные работы.
Все выжившие должны незамедлительно доложить о себе военным. Эти люди представляют собой опасность для общественного здоровья.
Повторяю.
Это сообщение автоматизированной системы оповещения для жителей Шотландии и северной Англии. Вся территория Шотландии к северу от Глазго объявлена карантинной зоной. К югу от Глазго карантинная зона распространяется на восток от М-74 и А-74 до Пенрита. Далее ее граница идет по А-66 до Дарлингтона и Мидлсбро.
Избегайте контакта с другими. Если вы заболели, оставайтесь на месте, там, где находитесь. Не ищите медицинской помощи. Причина эпидемии не установлена, и лекарства от заболевания нет. Если вы попытаетесь покинуть карантинную зону, вас могут остановить с применением силы…
Бобби протягивает дрожащую руку и выключает приемник. Смотрит на меня.
— Что за черт, — бормочет он.
— Так что, получается, в этих местах все… — Закончить предложение вслух я не могу. Они все мертвы?
— Похоже, что так. И что нам теперь делать?
— Рассказать правду. Чтобы все…
— Все, кто остался.
— Да. Нужно, чтобы все они знали причину болезни. В том сообщении говорится, что причина не установлена. Шэй рискнула жизнью, чтобы рассказать все властям. Что, если эта ее информация не прошла?
— Возможно, обращение записали до того, как они обо всем узнали?
— Не думаю. Они определенно знают, что выжившие — носители заболевания. Там прямо говорится, что они представляют угрозу обществу. Об этом им рассказала Шэй.
— Что теперь? — спрашивает Бобби.
— Мне нужен доступ в интернет. То есть электричество.
— Можно поехать к границе карантинной зоны, например, в Глазго?
— Можно. Мне сказали, что Шэй увезли из карантинной зоны, и теперь мне нужно отсюда и начать ее поиски.
— Значит, туда и поедем.
— Туда поеду я. Есть кое-что, о чем я еще не рассказал. И прежде, чем ты решишь, как быть дальше, тебе нужно узнать все.
— Рассказывай.
И я рассказываю Бобби о Полке особого назначения; о том, как они пытались убить Шэй; как взяли меня в заложники; как нас двоих объявили в розыск за убийство и как мы сбежали из карантинной зоны.
Бобби смотрит на меня, кивает.
— Мне кажется, прежде чем мы отправимся в Глазго, тебе потребуется новое удостоверение личности. А еще и мне самому нужно кое-что сделать.
Бобби собирает вещи: кое-какую одежду, любимые фотографии, планшет и телефон — на случай, если найдем где-то интернет. Из машин берем спортивную — у нее больше бензина — и заезжаем в дом его сестры.
Она, ее муж и их сын — все дома. Остались здесь навсегда. Покой. Тишина. Костер для них мы сложили в саду.
Что же будет во всех таких вот городках в пределах карантинной зоны? Неужели их так и оставят, мертвецов и их призраков? А как же тела? Ведь разложение непременно приведет к распространению болезней, остановить которое будет просто некому.
Закончив с этой жуткой работой, я беру документы племянника Бобби, Джона Макивера. Его одежда пришлась мне почти впору. Он на год младше, ни паспорта, ни водительских прав еще не получал, так что ни в каких официальных документах его фотографий быть не должно. Может быть, в нынешней суете никто и не заметит полное отсутствие у меня шотландского акцента.
8КЕЛЛИ
Чудесный летний день. Вокруг нас пейзажи сельской Шотландии. Движения на дорогах никакого, так что едем быстро, не обращая внимания на ограничения скорости. Иногда Бобби резко притормаживает, чтобы объехать брошенные на дороге легковушки и грузовики, как пустые, так и те, водители и пассажиры которых давно уже замолчали. Однажды Каю даже пришлось выйти и, сдвинув в сторону молчаливого шофера, сесть за руль брошенной машины, чтобы отвести ее на обочину и освободить путь.
Несмотря на все это, я чувствую себя лучше, чем в предыдущие дни. Во-первых, потому что здесь больше солнца, а во-вторых, из-за того, что мы все дальше от Шетлендов и всего, что там случилось. Дорожные указатели ведут отсчет оставшихся до Глазго километров, и чем ближе мы к границе карантинной зоны, тем ближе, может быть, и к Шэй.
Бобби снова тормозит.
Ого.
Впереди на дороге пропускной пункт, значит, и город неподалеку. Но мое ого объясняется не этим, а тем, что дорога перекрыта полностью, и объехать блокпост нельзя ни слева, ни справа.
И здесь наконец-то появляются люди. С одной стороны от дороги — здания, с другой — огороженный палаточный городок. Сквозь высокий проволочный забор видны лица без масок. Поверх забора натянута колючая проволока.
На некоторых из стоящих вдоль блокпоста людей костюмы биозащиты, но под ними военная форма. Все вооружены.
Один из них жестом приказывает нам остановиться, и Бобби сворачивает на обочину.
— Разговаривать буду я, — говорит он Каю и опускает стекло. — У нас иммунитет.
— Это нам судить. Выходите из машины. Медленно. Поднимите руки так, чтобы я их видел.
Кай и Бобби выходят. Солдаты держат их на прицеле, пальцы на спусковых крючках. Двое приближаются к нам, остальные наблюдают издалека.
— Налево. — Палаточный городок справа, слева — здания, и там же что-то вроде… станции техобслуживания? Там тоже солдаты с автоматами.
— Что происходит? У нас иммунитет, и в сообщении по радио говорили…
— Спокойно. Вас проверят. Если у вас иммунитет, волноваться не о чем.
Кай и Бобби переглядываются, идут к постройкам и входят в одну из них. Это действительно станция техобслуживания, но внутри ни столов, ни стульев, только открытое пространство; окошки выдачи заказов закрыты, за переносными перегородками какое-то медицинское оборудование и несколько человек, по виду, из технического персонала, без костюмов биозащиты, но с непонятными метками на левой руке.
И снова солдаты в защитных костюмах. Только эти уже не в спокойных, расслабленных, а в напряженных позах и с оружием на изготовку.
— Садитесь. — Один из них жестом указывает на стулья у стены, где уже сидят двое, мужчина и девочка лет десяти. Кай и Бобби опускаются рядом с ними.
Из-за перегородки доносятся странные, глухие звуки. Потом тишина… негромкие голоса… дверь открывается.
— Следующий! — говорит женщина. То ли техник, то ли лаборант.
Девочка поднимается, бледная и испуганная, отец торопит ее. Лицо у женщины смягчается.
— Больно не будет, обещаю, — говорит она. — Обычное сканирование.
Девочка идет за ней, и дверь закрывается. Примерно через минуту включается какое-то оборудование. Несколько минут слышны только постукивания и жужжание. Снова негромкие голоса, какая-то другая дверь открывается и закрывается.