— А что непонятно, Илья Алексеевич? — старший техник наоборот с огромным удовольствием сделал большой глоток из своей кружки. — Вкусно же!
— Эх, Семёныч, простая ты душа… Если в эту бурду сгущенного молока чуть не треть банки, как ты делаешь, так всё вкусно будет А ежели правильные зёрна да правильно обжарить, а потом еще и смолоть, да на маленькой кастрюльке, «туркой» иначе именуемой, сварить… это не кофе, это напиток богов получается…
Вот интересно: в техники что — проще попасть, если папа у тебя Семён? Который раз мне уж техник с отчеством «Семёныч» встречается.
Фон Ярроу оторвал меня от моих глубокомысленных размышлений:
— А что, фрайгерр Коршунов, может, закажем в следующий прилёт «Дельфина» мешочек, а? Действительно, сил нет пить эту бурду.
— Что, привык к хорошему, Хаген? Может, тебе ещё Марту в качестве кухарки выписать?
— А можно? — и, главное, смотрит на меня с такой прямолинейной надеждой… Вот всё в Хагене хорошо, но русский юмор он до сих пор воспринимает с трудом.
А потом подумалось — а почему нет? На базе полно женщин. И в канцелярии, и поварихи… ну и в доме терпимости конечно. Домик сборный модульный у нас свой, а ежели немножко доплатить, то и ещё один рядом поставят, как вторую комнату. Тут, брат, тебе не Сирия, в шатрах да палатках околеть враз можно. Хотя местные, к чести сказать, в шатрах-то из шкур и живут, яранга называется. А зимой бывает вообще из снега такие полукруглые домики построят — иглу — и горя не знают. Я как-то зашёл полюбопытствовать — и ничего, тепло! Ежели к стене не прислоняться, так вообще в исподнем можно ходить. Чудны дела твои, Господи! Каждому народу дадена сноровка да смекалка, чтоб во всяких суровых условиях приспособиться жить-поживать.
Маги у местных в основном на холодное дело заточены да на ловлю зверей. Так Белая Вьюга в самом начале попросила отвадить зверьё от моста да от людского поселения, а то мишки здешние белые — ужасть огромные. Больше, чем Багратион в звериной форме. Караул просто. Я как первый раз увидел, думал: маг-оборотень. Ан нет, просто зверь шибко здоровенный. А ещё в море смешные зверюги плавают — моржи называются. Толстые, важные и у некоторых из морды два здоровенных зуба торчит, как у слона, только не вперёд, а вниз. Смахивают на байкальских нерп. Однако ж наши, по-моему, изрядно милее. А эти прям монстряки, короли моря.
Ну так вот. Я подумал-подумал, да и дал Хагену согласие. Тем более, что пока мы эту, прости Господи, заледеневшую конечность у «Саранчи» не починим — никаких тебе боевых выходов. Он радостный и помчался в администрацию — даром ли к нам в Карлук телефонную линию провели? Теперь можно через оператора на прямую связь пробиться. Помчался влюблённый прям как был — в одном свитере. Даже тулуп не надел. Я вот всё жду, когда он ко мне подкатит насчёт Марты. Жениться. Я ж вроде ейным опекуном числюсь… Взаместо отца, значицца. Но что-то пока тянет. Ну, то их дело.
Я откинулся на спинку складного стула и обозрел «Саранчу». С застывшей конечностью таки что-то надо решать.
Минут через сорок прибежал заиндевевший Хаген. Грустный, как некормленный верблюд. Вот что с людьми любовь делает!
— Ну?
— Матушка ваша отчитала меня как юнге… пацана малолетнего. Сказала, чтоб дурью не маялся, ещё на войну девчонку тащить. Я пытался доказать, что здесь не война… — Хаген горько вздохнул. — Просто не стала слушать. Не для того, говорит, её с одной войны спасли, чтоб на другую тащить… А что вы делаете, фрайгерр Коршунов?
Я в этот момент гладил трубы гидравлики.
— Чё-чё… Руки раскалил, теперь вот лёд внутри плавлю. Или ты, пока гонял, какие-то другие варианты измыслил?
— К сожалению, никаких.
— Вот тебе и то… к сожалению… Но что-то медленно идёт, ядрёна колупайка. А открытым огнём — это не вариант. Пережжем чего.
Да обсуждали открытый огонь сто раз. Это я так, с досады повторяю.
По итогу трахались (натурально, другого слова не подобрать) мы с этой опорой ещё три часа. Еле как оживили опору и поскорее сбагрили шагоход техникам — пока снова чего-нибудь не заколдобилось.
Так что поспать удалось самым краешком, под утро. Кажется — вот только на подушку голову опустил, и уже будильник звенит. Хорошо хоть будильник, а не ревун тревожный. Нет, положительно нужно кофе выписать!
ПОДИ ТУДА, НЕ ЗНАЮ КУДА, НАЙДИ ТО, НЕ ЗНАЮ ЧТО
Утро встретило двумя новостями, и обе бодрящие. Первое: «Саранча» приведена в боевую готовность. И второе: нас срочно вызывают в штабной корпус, к атаману. Вестовой сказал: специально для вас, особое задание. Вот порадовал! Когда что-то особое — это ж завсегда кака-нито жопа!
Атаман встретил нас с суровым отеческим видом:
— Как боевой настрой?
— Отлично, господин атаман! — ответил я за двоих.
— Отлично, отлично… — пробормотал он себе под нос, перебирая какие-то бумажки на столе, подошёл к большой, закреплённой на стене карте. — Дело ребятушки такое. Вот здесь, — он ткнул в точку чуть восточнее нашей базы, — разведчики засекли уходящий на север дирижабль. И что он нам оставил — надо бы поразузнать, — атаман прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. — Есть сведения, что голландцы готовили к заброске мобильную базу нового типа. Этакий шагоход-гусеница.
Я сразу вспомнил встреченную на Сибирском тракте передвижную платформу-сколопендру — ну, детище того психа, который ещё механических «медведей» наделал, управляемых собаками. Даже та хреновина вооружена была по самое не балуйся, чего же ждать от базы — это ж размеры в несколько раз больше должны быть? И вооружение, соответственно… Судя по вытянутому лицу Хагена, его посетили те же воспоминания и размышления.
— И что мы этой дуре противопоставим? — озвучил свои опасения я.
— Ты мне не это! — помахал у меня перед носом атаман. — Смотри там, не геройствуй! Мне сведения нужны! Задача: найти и по возможности узнать, куда это чудо ползёт. Чтоб встречу организовать, так сказать.
— Есть: найти и узнать!
— Ну, добро! Идите, братцы, час вам на сборы.
Ну, хоть пожрать успеем, и на том спасибо.
Потопали мы с дойчем в столовку, а он ещё и бухтит:
— Так всю компанию пробегаем, ни разу не выстрелим. Вот зачем вы, фрайгерр Коршунов, пению этому выучились?
— Тебя-то что не устраивает? Живы-здоровы, сыты, косяков за нами нет, — я дёрнул ручку двери, — чего ещё надо?
И тут он меня огорошил.
— Мне нужна награда за военные заслуги!
Я аж в столовских сенях остановился.
— От ты молодец! А ещё чего надо?
— Ничего. Медаль или орден. Орден, конечно, предпочтительней.
— Ну, брат, у тебя запросики! Я б тоже не отказался, орден… Ишь!
Ладно, порубали. В ангаре уже привычно проверили машину, оружие. Я забрался в карман, Хаген в кабину — и механики открыли ворота. Дойч скорее выскочил на улицу, чтоб не сильно выстужать ангар, но это всё равно слабо помогало. Семёныч рассказывал, что отопители потом два часа температуру подымают, иначе никакой возможности с металлом работать. У больших-то ангаров специальный тамбур-переходник есть, чтоб холод не запускать. А у нас шагоход маленький, так тот тамбур как бы не с наш ангар будет, если его сделать. Так что пока обходимся.
На сегодня наш маршрут лежал за Императорскую улицу и дальше на север, по льдам. По случаю холодов механики сделали нам переговорные трубки, как на Ставровском «Пересвете», поэтому люк в кабину был закрыт, так и то дойч постоянно жаловался что из трубки дует и снегом несёт. Он вообще молодца, я тут на верху мерзну, а ему-то тепло — печка постоянно кочегарит. Снегом ему несёт, ишь! Тут иногда полные глаза этого самого снега. Оно, конечно, мне и полог волчий сделали, и сам я в толстенном стёганом комбинезоне на гагачьем пуху, но лицо-то не спрячешь. Хорошо, хоть очки с желтыми стёклами себе справил. А то по-первости очень глаза от постоянного слепящего света болели. Через раз в госпиталь бегал, починиться.
Нда-а-а, задание наше сегодняшнее напоминало сказку: «поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Учитывая описания этой по-настоящему мобильной базы, фраза про «не знаю что» приобретает прям угрожающие оттенки…
А пока я гонял всяческие смутные мысли, угадайте, кто ни разу не сомневался? Конечно же, Хаген! Орднунг!* Сказали идти туда — пойдёт. Сказали найти — найдёт. Особливо, если орденом поманить, ага. Но это я так, не со зла.
*Порядок (нем.)
Вскоре берег закончился, и мы побежали по прибрежному льду. Я спервоначалу-то опасался сильно. А ну как провалимся⁈ А оказалось, умными головами в штабах уже всё продумано. Вместо штатных опор на «Саранчу» нацепили здоровенные. Чтоб, дескать, площадь опоры увеличить. Шагоход в них не цыплёнка, а лягушку стал напоминать. Да ещё по кругу корпуса специальные надувные баллоны — это ежели всё равно провалимся. Хотя лично меня эти штуки не впечатлили. Скорость упала, а ежели провалимся под лёд, то по-любому — хана. От холода. Но пока Бог миловал. Да еще и морозы стоят просто зверские. Лёд толстый, надёжный.
Бежали уже два часа, я периодически пел, для чего приходилось натягивать на лицо полог. По началу-то я так петь попробовал. Ага. Потом неделю с простуженным горлом страдал. И это учитывая магов-лекарей. Ну так — а вы попробуйте на скорости в восемьдесят при минус пятьдесят петь, а на вас посмотрю…
Хаген повернул шагоход к берегу, и я увидел…
Словно белая гусеница переползала с тороса на торос вдалеке. Я даже глаза протёр. Нет. Не почудилось. Нашли мы эту гадину!
18. ОТКРЫТИЯ
КРАДЁМСЯ
— Хаген, стоп машина! На одиннадцать часов смотри по кромке торосов.
Из заиндевелой трубки чётко донеслось:
— Фрайгерр Коршунов, в соответствии с полученным приказом, я предлагаю проследить, куда цель направляется.
— Хорошо, давай от неё на максимальном отдалении. Нас пока не заметили, вот пусть так и будет.
— Яволь!
Нет, здорово, всё-таки, что чехол-накидку на «Саранчу» нам здесь другую выдали. Белоснежную. И все торчащие из-под неё детали белым напылением обработали. Есть шанс остаться необнаруженными.