такой точки зрения мне и в голову не пришло.
— И куда вас деть?
— А в кухню…
— Нет, мне это неудобно.
— Тогда, если вам всё равно, на этом этаже есть резервный блок для сотрудников. Он пустой.
— А склад резервного питания там есть?
— Естественно!
— Пошли.
23. ДАЖЕ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ВИДЕ НЕ БЫЛО У МЕНЯ СТОЛЬКО СУМАТОХИ…
ИСКЛЮЧИТЬ НЕНУЖНОЕ
Я запер девчонок в пустом помещении, совершенно необжитом на вид — пустые койки со свёрнутыми одеялами. Естественно, заставил их убедиться, что продукты есть. Как-то не очень мне хочется зазря людей голодом морить. Так. Теперь тележка.
Открыл я двери в медблок и хотел было рявкнуть: «Ильзе!» — но практически столкнулся с ней нос к носу. Ах, не надеется ли она, что придёт кто-то вместо меня?
Нет, я бы на её месте надеялся, конечно…
— Ильзе, принимай телегу. Разгрузите тут без меня, — и снова захлопнул дверь.
Да, сперва я хотел взять тележку для перетаскивания отравленного бака, но потом подумал, что в лифт я не войду (ни с телегой, ни без), а по лестницам её волочь — себе дороже. Ничего, возьму двоих лаборантов, руками дотащат.
Кстати, о лаборантах. Вчера я вообще не подумал, что оставляю ту девку из лаборатории в компании толпы молодых парней. С другой стороны, она тоже ничем не дала даже полунамёка, что ситуация её как-то не устраивает. Да и держалась она так уверенно… Неужели за сутки безвластия эти парни опустятся до дикого состояния? Ядрёна колупайка! Мне стало как-то не по себе, и я пошёл быстрее.
За дверью орали. Нет, конечно, пока она была закрыта, я не слышал ничего. Пятнадцать сантиметров толщины! Какое там! Но стоило появиться крошечной щели…
Я придал сдвигающемуся полотну ускорения и рявкнул:
— Всем стоять!
Движение в помещении мгновенно замерло. Более того, повисла звенящая тишина.
К двери прижимались двое. Старшая лаборантка и один из её сотрудников, оба с какими-то палками в руках. Стулья разломали, что ли? Окружавшее их полукольцо слегка шарахнулось назад и укрылось за столами, кроватями и слегка разваленной баррикадкой.
— Пиштец! — с чувством сказал я и посмотрел на лаборантов: — Вы двое — на выход! Остальным составить график дежурств, разбиться на пары.
— Мы будем дежурить? — насмешливо спросил чей-то голос.
— Будете. Трупов много, надо вынести. Иначе завтра завоняют.
Я закрыл дверь.
Самка в панике.
Да уж вижу.
Она была взъерошена и… пожалуй, испугана даже больше, чем когда я вломился в их лабораторию.
— Тебя как звать?
— Тереза.
— Почему вчера не сказала мне, что вместе вас запирать опасно?
— Я… Я не думала… Я даже не предполагала…
— Видите ли, — парень нервно поправил очки, — лаборатория всегда считалась высшим звеном, к нам… — он осёкся.
— Ага. Относились с пиететом, а тут вдруг поняли, что старшая лаборантка — обычная баба, а им как раз всем скучно?
— Н-н-н… да, — вынужденно согласился он.
— А где ваш третий?
— Он… Не принимал участия в конфликте.
— Решил не рисковать шкурой за начальницу. Поня-а-атно. Зачем? Да она, поди, ещё и вечно придирается, всем недовольна?
Парень стрельнул глазами из-под очков, а Тереза разом покраснела. Ух ты, у неё бланш под глазом наливается, что ли?
— Ладно. Парень, тебя как звать?
— Хуиб.
Я осмыслил сказанное.
— Допустим. А фамилия?
— Мааршалкервирд.
Сука. Я такое не выговорю.
Что, будем Хуибом его звать?
— А ещё варианты есть?
— Зови его Петерс, — предложила Тереза. — Это имя по отцу.
Ну вот, другое дело!
— Так. Тереза и Петерс. Берём ноги в руки и двигаем в столовую. Там вас ждёт сюрприз.
От этого заявления они скорее огорчились, чем обрадовались. Однако альтернативой было возвращение в только что покинутую казарму, так что поплелись оба без возражений.
— Мясо отравлено?.. — выпучила глаза Тереза, увидев записку. — Вы хотите, чтобы мы ели это⁈ Зачем было нас тогда вообще водить туда-сюда?
— Ну-ка не клопочи! Это не вам. Давайте-ка, схватили бак — и попёрли.
— Простите… — Петерс чуть отступил. — Несмотря на безобразное поведение парней в казарме, я не хотел бы стать отравителем.
— А придётся, — строго сказал я. — Да не ссы, это для ваших копытных хомяков. Что-то я не жажду ждать неделю, пока они подохнут. А вдруг да жрать начнут друг друга и подохнут не все? Нет уж, перестрахуемся. Так что: взяли, подняли, побежали! Лаборатория ждёт. Нет, если вы против — пожалуйста! Открывайте крышку, берите по куску и кушайте. А я приведу других добровольцев.
Тереза покосилась на тела поваров, всё ещё лежащие около бака, и сказала:
— Нет. Проблем нет. Мы накормим подопытных.
— Тогда вперёд.
Путь до лаборатории оказался не самым быстрым. Тереза кряхтела, бак с её стороны проседал всё ниже.
— Ну-ну, не помирать раньше времени! — подбодрил их я. — Физкультурой надо было побольше заниматься, а не только пробирки перекладывать!
Возможно, она хотела что-то возразить, но для этого надо было остановиться и перевести дух, а при любой попытке замедлиться я тут же начинал подгонять их, подталкивая мордой. Помогало отлично!
В лаборатории я остался в основном зале, где, как я понял, обычно обитали господа учёные. Смотрел из-за стекла, как лаборанты, облачившись в специальные защитные костюмы, раскладывают еду в лотки-кормушки, устроенные так, чтобы ни один зверёк не смог выскочить через них или укусить человека. Толково. Но меня волновало, чтоб никто из подопытных не ушёл обиженным. Выпустил я лаборантов только когда убедился, что все лемминги получили отравленное мясо, а бак полностью опустел.
УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВЫХ
— Поражаюсь, с какой лёгкостью вы загубили многомесячную работу целой научной лаборатории! — поджала губы Тереза.
— Нашла тоже чему поражаться. Снимайте свои хламиды и шагайте в столовую, поваров на мороз вынести надо, покуда не протухли.
— Вы собираетесь использовать нас как похоронную команду? — перекосилась Тереза.
— Скажи спасибо, что тебя, милочка, я не погоню в центральный коридор. Там всё гораздо неприятнее, чем два посиневших трупа. Впрочем, у вас будет шанс оценить произошедшее своими глазами. Ну, вперёд! Кстати… — пришла мне в голову здравая мысль, — а нет ли у вас тележки для перевозки всякого подсобного хлама?
Посмотрел я, как эти научные деятели бак волокли, сто лет с трупами возиться будут.
Телега нашлась. Так же как и пара кусков пропитанной резиной ткани.
Терезу вырвало в кухне, пока они укладывали тела на подстилку. Потом ещё раз — когда мы вышли в центральный коридор, на место основного побоища. Зато она больше не умничала и не пыталась строить из себя непонятно что.
Я открыл во дворе какой-то то ли сарай, то ли гараж и велел складывать тела туда:
— Подальше кладите, чтобы все вошли.
Разорванные тела медведей, валяющиеся посреди двора, я решил проигнорировать. Всё равно не испортятся.
— Зря мы сняли защитные костюмы, — сказал Петерс. — В них собирать… части… было бы… немного легче.
— Ваша работа на сегодня закончена. Катите телегу к казарме.
— Вы снова запрёте нас с ними? — ужаснулась Тереза.
— Я думаю, — рыкнул я. Хотя, конечно, для себя уже решил. И когда мы подошли к двери казармы, велел: — Оставьте тележку и марш вперёд.
— А куда мы?.. — ещё больше испугалась Тереза. Похоже, она решила, что после Эмме настала её очередь быть обедом.
— Будете сидеть с официантками. Надеюсь, против общества двух девушек вы ничего не имеете?
Они так обрадовались, что побежали чуть не вприпрыжку.
В казарме пилотов снова орали. Да что ж им неймётся-то⁈
Отъехавшая в сторону дверь открыла передо мной картину побоища в духе «стенка на стенку». Понаблюдав с минуту и решив, что я не отмечаю перевеса ни с одной из сторон, я покашлял, привлекая к себе внимание. Ноль эмоций. Пришлось рявкнуть во всю мощь, чтоб меня услышали. Куча-мала рассыпалась на две взъерошенных кодлы.
— Так. Мне неважно, что вы делите. Но я не хочу никому давать преимущество. Ты и ты, — указал я когтем на двоих, только что таскавших друг друга за грудки, — на выход. Ну, живее, не гоняться же мне за вами! Остальные — продолжайте развлекаться.
Я блокировал двери и возмущался про себя: что за команда такая удивительная на этой базе? Можно было вообще усилий не прилагать. Запереть бы их здесь — глядишь, сами и попереубивались бы.
Парни смотрели на меня исподлобья.
— Будете так пыриться, дырку проглядите. Взяли телегу — и в центральный коридор. Сегодня будете работать бригадой очистки.
Последующие несколько часов превратились в сплошные хождения туда-сюда. Сделав заход, я возвращался к казарме, загонял двоих отработавших и брал следующих. Мне хотелось, чтобы прониклись все. И если первые ещё не знали, что их ждёт, вторая пара с большим подозрением уставилась на подстилку, неизбежно испачканную неприятными следами, а третья была уже в курсе, что ей предстоит. Полагаю, первые успели поделиться. В казарме повисла подавленная тишина. И никто больше не выкрикивал идиотских фразочек и не пытался выпендриваться.
По итогу через уборку коридора прошли все, а уличный сарай оказался изрядно наполнен телами, частями тел и вовсе уж кусками, которые так и остались завёрнуты в прорезиненную ткань. Последним досталось замывать подсохшие за полтора суток лужи крови.
Что меня радовало — Зверь на всё это реагировал гораздо спокойнее, совсем не спрашивал про еду, не комментировал, что пахнет вкусно и тому подобное.
Загнав последних уборщиков в казарму, я объявил:
— Привоза еды не ждите. Ваши повара скоропостижно скончались от собственной стряпни. У вас есть склад с сухим пайком, распоряжайтесь им с умом. Если хотите жить, конечно.
Заблокировал дверь с особым тщанием.