— Всё правильно. Вы же сейчас зверь.
И смотрит так — то ли пошутил, то ли серьёзно — не поймёшь.
Вообще, фон Ярроу воспринял моё преображение с истинно дойчевским спокойствием, изрядно меня этим удивив. Ну, стал его фрайгерр белым медведем — и что? Нормально всё.
— Так вот, — продолжил я, — я вначале хотел вас закрыть блокиратором, так не получается никак — я в вахтерку залезть не могу — тесно там. А как иначе открыть-закрыть ворота базы? Значит, Эмме откроет и закроет. Сухпая осталось до хрена, не оголодаете. — Мысли побежали по второму кругу. — Да даже если эти чего учудить захотят, то там двери в казарму толстенные, не должны пробиться. А замок оружейки я сломал — нечем взрывать…
Мы ещё посидели, обсуждая варианты моего подхода к русской базе и выхода на связь с нашими, пока Хаген, всё ещё слабый, не начал проваливаться в сон.
И ты спи, — проворчал Зверь. — Я слежу. Я всё слышу.
Прав он. Завтра весь день бежать придётся.
Утром Ильзе поставила Хагену последний укол, сделала перевязки и понесла шприц в лаборантскую, кипятить.
— Оставь, — велел я, заглянув следом.
— Но как же…
— Оставь, я сказал. Пошли.
Она вдруг страшно побледнела:
— Куда?.. Что вы задумали⁈
— Не кричи, — поморщился я. — Твоя задача выполнена. Будешь отдыхать с другими девушками.
— Но господин Хаген нуждается в продолжении лечения…
Препирательства мне надоели.
— Мне что — зубами тебя выгрызать отсюда? Выходи, сказал!
Я отвёл Ильзе в резервный блок, население которого, почти как в сказке про теремок, увеличивалось не по дням, а по часам. Запер без долгих разговоров.
В последний раз зашёл к Хагену.
— Как настроение, братец?
— Боевое, фрайгерр Коршунов.
— Добро. Ещё об одном опасении тебя предупрежу. Боюсь, как бы к ним сюда в усиление ещё шагоход не прибыл. Или вообще — дирижабль…
— Этот вариант совсем не исключён. Я поэтому и сказал про длинный бой.
— Я сказал не киснуть! Всё будет как надо! — Я поднялся на задние лапы. — Дождись меня Хаген!
— Я приложу все усилия к этому! — Дойч вытянулся на кровати и отдал мне честь.
— К пустой голове руку не прикладывают, — улыбнулся я. Хотя улыбка у меня сейчас, мама моя…
— Ладно. Всё. Долгие проводы — лишние слёзы. Побёг я.
Я с трудом развернулся и кивнул мордой Эмме, поджидающей у дверей:
— Пошли.
Мы спустились к воротам базы.
— Слушай сюда, Эмме. Я, Илья Коршунов, маг-оборотень, даю тебе своё слово в том, что если, когда я вернусь, с фон Ярроу всё будет хорошо, то я лично обеспечу и оплачу лучшего мага-целителя для твоей сестры. — Я помолчал. — Открывай!
Эмме деревянно кивнула и ушла в вахтёрку. Воротина загудела и поползла в сторону. Ну, с Богом!
К СВОИМ!
Я выбежал во двор. Также лежала на боку «Саранча». «Многоножка» с обломанными ногами прижалась к стене… А вот трупы медведей кто-то подъел. Даже следов на снегу не осталось. Ну и ладно. Я выскочил из ниши около ворот и огляделся. Снег. Куски скал и снова снег.
Вон там медведь прячется. — Зверь качнул головой. — Боится. Съедим?
Нет времени.
Тут ты прав. Потом.
Если я не ошибаюсь, нам туда.
Не-а. Нам туда. Я направление лучше чувствую.
Ну не сильно-то я и ошибся.
Ага. Примерно на десять километров.
Да там, куда не пойти, в море упрёмся.
Вот это точно.
Пока спорил с собой, ноги сами собой принялись мерить снег. Это ж с какой скоростью я могу? Километров сорок в час? Пятьдесят???
Мы сильные!
Следующий час я нёсся вперёд. По моим прикидкам таки быстрее сорока. И это, пень горелый, по пересечёнке! Таким макаром, может, и раньше обернёмся?
Ну ты нас со своей железной машиной не сравнивай. Ещё немного, и пешком пойдём. Немножко бега, и пёхом… Лапы устали.
Это да.
Дважды видели сигары дирижаблей. Не обманулся Зверь с направлением.
А то! Я Самый! Мы самые!
Ага!
А потом мы выбежали на утоптанную дорогу. Судя по отпечаткам, прям торная тропа. И шла куда надо. Вот только… а не долбанут по нам, как заметят? Всё-таки здоровенный мишка, прям трофейный. Чего-то мне охота на Багратиона вспомнилась. Ну его нафиг… Обошли дорогу и вновь легкой рысцой помчали в направлении нашей базы.
Я, пока бежал, всё мысли катал — как представляться будем?
Надо кого-нибудь аккуратно скрасть! И уже потом ему всё объяснить.
Ага, а он орать, по-твоему, не будет?
Не будет, если ты мне доверишь… Я аккуратно.
Да без проблем, только никого не убей!
Конечно, это же своя стая!
Вот-вот.
Постепенно стали появляться следы человека. То следы от нарт, то шагоходные. И те, и другие нам бы не надо… Собаки лай поднимут, а с шагохода нас размотают, даже щит не поможет… На наше счастье, ветер нес позёмку, и видимость для человека была очень плохая. Белое на белом, заметь тут. А у меня и нюх, и слух, и зрение…
Мы самые!
Ага.
Понемногу стемнело. Север. День совсем короткий — солнышко только-только покажется, и уже спать за горизонт закатывается. Но нам-то только на руку. Глядишь, к утру доберемся до базы. Если на кого не наткнёмся.
Я залез на какую-то горушку. Вообще, на мысе Дежнёва и вокруг пейзаж такой… не шибко ровный. И скалы иногда торчат, и камни всякие. Вот на такую скалу я и залез. Чтоб поглядеть вокруг. И только вылез — а там вот она, база-то! Огнями в темноте сверкает, Вон три дирижабля временными растяжками к земле прижаты, чтоб ветром не унесло. Вон ангары, вон штабные домики. А вон охрана…
По периметру базы прогуливалось дежурное звено шагоходов. Три СБШ. С положенным расстоянием между машинами. Чтоб, значит, любую вражескую технику заметить гарантированно.
Но я-то не шагоход. Во-первых, уже сильно темно, во-вторых, повторюсь — снег метёт. Ежели аккуратно, да ползком, то попробовать можно. Тем более, что выбора-то нету — через ворота меня явно не пустят.
Ага, пустят, догонят и ещё раз пустят.
Точно.
Пришлось передвигаться буквально ползком. И когда по мне скользили снопы света от фар очередного проходящего шагохода, приходилось вжиматься в лед и камень и молиться, чтоб белая шкура размазала мой громадный силуэт на фоне снега. Но пока обходилось. Вот уже и стена базы буквально лапой подать…
Перепрыгнем?
Ну не знаю. Семь метров…
Высоковато, конечно. Но есть идея.
Да ты, пень горелый — сумасшедший!
Не-е, щас-с мы аккуратненько…
Мимо нас, вжавшихся в снег, прошел корявый силуэт «Ратника». И только шагоход прошёл мимо, Зверь рванулся вперёд и прыгнул. Вот, ей-Богу, если бы мне кто рассказал посторонний, что такое возможно, я б его засмеял — ну, врун же! Зверь прыгнул, в прыжке оттолкнулся от левого манипулятора «Ратника» (а они в главном шарнире у этой машины «коленками назад», как у кузнечика) и уже оттуда, зацепившись лапами за край забора, перевалился на территорию базы.
Обалдеть! Ты — красавчик!
Мы — красавчики! Я — это ты! Ты — это я! Самые сильные!
Да!
Видимо, пилот шагохода почувствовал-таки толчок. Лучи фар заметались, обшаривая пространство. Башней крутит! Я прижался к внутренней стороне стены, прикрываясь ею от обзора, и тихонько сполз в снег. Оно, конечно «Ратник» — ТБШ, но и я теперь не пушинка. Судя по всему, полторы тонны таки вешу…
Больше!
Как думаешь, сколько?
Ну-у большой самец весит до восьмисот. А мы их как бы не в два с половиной больше. Мы — Самые!
Хрена се…
Так никого подозрительного и не обнаружив, пилот «Ратника» отправился дальше в обход периметра. А мы поползли к ангарам. В буквальном смысле. Впрочем, я не ожидал, что нас так вот прямо сразу обнаружат. Территория базы была, конечно, в лучших традициях военных убрана, основные дорожки от снега подчищены, но при таком количестве снега эти самые дорожки напоминали скорее туннели. Снег вывозился, но с той скоростью, что его насыпа́ло и наметало, это был совершенно сизифов труд. Вот и громоздились вокруг ангаров, домиков штаба и стоянки дирижаблей огромные горы снега.
И по этим-то горам я сейчас и полз, бормоча под нос:
— Я просто огромный белый, безобидный хомячок…
Сам ты хомячок! Ты бы ещё нас леммингом обозвал!
Так я и говорю, что я безобидный хомячок. Тут, брат, такие разные маги есть… у-у-у, лишь бы раньше времени нас не учуяли… А боевые маги лучше всего агрессию против себя да друзей своих чуют.
Так мы же не агрессивные.
А они не знают… Мы для них — здоровенный белый медведь. Альфа-хищник в энтих местах. Лично я бы…
Да понял…
Я так думаю, надо к штабному корпусу продвигаться. У штабных всяко желание выжить побольше, а отваги поменьше, может тот, кого захватим, не будет в героя играть.
Хорошо, тебе виднее.
Мы доползли до маленькой площади перед главным штабом. На ней сходились своеобразной звездочкой семь дорожек. Уж тут-то по-любому кого споймаем! Правда, в сам штаб есть второй вход. Именно им как раз пилоты любят пользоваться — от ангаров ближе. А пилотов нам не надо. Они сначала стреляют, ну или на худой конец «Тревога!» заорут… Ну что? Задача номер два выполнена. Сидим ждём.
А номер один какая была?
Так дойти сюда! Желательно, никому на глаза не попавшись.
А-а, понятно, — почему-то с разочарованием протянул Зверь.
Ты чего?
Не люблю ждать.
Так кто ж любит? Ждать да догонять — самое муторное.
Не-е, догонять я люблю.
Ну, извини. Особого выбора у нас нет. Сидим на попе ровно и ждём.
На брюхе. Лежим.
Ага.
Следующий час мы старательно изображали сугроб поближе к центру площадки. Когда штабные повалили в корпус, я аж матюгнулся мысленно. Ну ни одного случая, чтоб поодиночке. Толпами шмыгают! Как тут кого скрасть? Это ж переполох со стрельбой и боевой магией на всю базу будет. А мне сейчас никак тревога не нужна — у меня там Хаген один остался. Так что сидел я, провожал снующих мимо буквально в метре людей и мысленно скрипел зубами. Почему мысленно? Так вы представьте, ежели я в натуре зубками нынешними скрипну? Вот и я о том же.