Я синезубо улыбнулся:
— Какая встреча, господа! Я так рад, что зашёл на огонёк! Айко, как ты думаешь, кто из них тут самый большой мерзавец? — спросил я лису, тенью просочившуюся мимо меня.
— Вот этот, — ткнула она лапкой в джентльмена.
— Ну ты что? Невежливо тыкать в людей пальцем.
— А я и не пальцем! Я когтями! — Она шевельнула лапой, и в тусклом свете комнаты металлически блеснуло. — Он здесь самый противный. Эти, — она повела носом на остальных, — просто бандиты. А тот, гляди, умным себя считает. Поэтому и не нравится… Илья, можно я их убью?
— Только по-быстрому. И это… не уляпайся опять, а? А умного не трогай!
— Хорошо! — хищно улыбнулась она. Пасть сверкнула белейшими зубами.
Словно вихрь пронёсся по комнате. По-моему, она их за полторы секунды разметала. А джентльмен даже не пошевелился.
Я подошёл к Хагену, когтем зацепил повязку. Ага. Взгляд размытый, словно дурманом накачали.
— Айко, посмотри фон Ярроу. Подлечи его, а мы с господином… — Я повернулся к сидящему у стены: — Как вас там?..
Лошадинномордый дядька выставил вперёд подбородок:
— Смит. Эдвард Смит, эсквайр.
— Ух ты! Настоящий эсквайр? В наших чигирях? — Я приблизил морду к его лицу. К чести сказать, он не отшатнулся. Только губы тонкие в ниточку сжались.
— Самый настоящий. Будьте добры снять облик. Это… несколько нервирует.
Прям красавец! Их, говорят, в этих самых Оксфордах да Кембриджах первому, чему учат — морду держать кирпичом при любом раскладе. Но всё равно впечатляет!
— А почему нет? — Я поддел лапой ближайшую лавку, отпихнул труп валяющегося бандита и сел, сняв облик. Щиты снимать не стал, а то кто его знает, вдруг этот дядя резкий, как касторка. — Поговорим? Вот, кстати, вопрос: почему как англ, так Смит?
— А почему как рус, так Иванов или Кузнецов?
Я коротко хохотнул.
— Экие у вас, милейший, превратные представления! Я вот — Коршунов. В экипаже у меня один — Пушкин, второй — вообще Швец. С бароном фон Ярроу, вы, судя по всему, уже почти познакомились. Но сейчас не об этом. Вопрос-то о другом — как умирать будете? Долго и мучительно или быстро и качественно?
Он, на удивление, как будто слегка расслабился. Спиной о бревенчатую стену избы опёрся, ногу на ногу закинул:
— А моя смерть обязательна?
— Ну, милейший! А как иначе-то? Похитили моего вассала… Да хрен с ним, с вассалитетом — моего друга. А такого в наших краях не прощают.
— Перед смертью могу я задать вам несколько вопросов и сделать одно предложение?
Я удобнее уселся на лавке.
— Валяйте!
Мне на плечо легла ручка лисы. Айко вновь предстала перед нами в образе примерной пай-девочки:
— Барон скоро очнётся. Ваша светлость, зелье, которым его опоили, часто используют работорговцы. Оно вообще-то безвредно, только голова потом болеть будет.
— Главное, чтоб она была, голова-то! Скажи ребятам, пусть не волнуются. Потом приходи, поговорим с Эдвардом Смитом, эсквайром.
Она коротко поклонилась.
— Позволь мне потом поиграть с этим человеком?
Вот тут англ дёрнулся. Впервые у него проявились какие-то эмоции. Видать, знал, что такое «поиграть» для лисы.
— Я подумаю. Беги! — Айко неслышно выскользнула за дверь, а я вежливо улыбнулся Смиту: — подождём малость.
Сам встал, прошёлся по комнате. А ничего так, Айко аккуратно бандюгов упокоила. Ни тебе крови, ни костей наружу, ничего. Только головы набок свёрнутые.
Лиса вскоре вернулась, кивнула, мол: дело сделано, и аккуратно присела на табурет у печи. Я уселся обратно на лавку:
— Ну-с! Слушаем вас, Эдвард.
Англ выпрямился ещё сильнее, хотя казалось — куда уж?
— Вопрос первый и пояснение к нему. Ответьте: был ли Хаген фон Ярроу первым пилотом шагохода «Локуст», захваченным в качестве трофея на Третьей Польско-Русской войне? Вопрос задан потому, что одним из пилотов, у которых его захватили, был мой старший брат.
— Допустим, казак захвативший «Саранчу», это я. Дальше?
— Нашей семье крайне необходимо достоверные сведения о дальнейшей судьбе моего пропавшего брата.
— Гниёт где-то у безымянного хутора. Если волки не сьели.
Англ второй раз дёрнулся.
— Могу я узнать причину смерти? Поскольку пилоты «Локуста» не должны были участвовать в боестолкновениях, а только вести наблюдения и тестировать шагоход…
— А ещё они не должны были насиловать женщин.
— То есть?
— Экипаж вашего шагохода был убит во время попытки изнасилования. Кстати, будущей жены господина барона. Он очнётся, вам за ваших родственничков мало не покажется…
— Он действительно барон? А вы тогда, простите за назойливость, кто?
— Илья Коршунов, герцог Топплерский.
Англ слегка завис.
— Но… это же не русское название?
— Нет. Замок Топплер расположен в Германской империи.
— То есть вы… немецкий герцог на службе у Российской империи?
— Представьте себе. Разнообразные политические игрища — дело такое… Но мы отвлеклись на постороннее.
— Вы правы. В это раз сделаем наоборот. Итак, небольшое пояснение, а потом вопрос. Для начала, я совершенно не собирался причинять вред пилоту «Локуста»…
— Врёт! — влезла Айко.
— Да я и сам вижу. Украл с помощью работорговцев и говорит, вреда причинить не хочет. А мне так думается, что выпытали бы вы у моего вассала, что вам нужно, да и концы в воду. А, милейший?
— Это возможно. Но доказать вы никому ничего не сможете! А без доказательств…
— Любезный вы мой! — перебил я англа. — Почему как что-то касается вас, нам нужно доказывать, а если вдруг наоборот — сразу не обязательно? Вы же верите сердцем или как там? И ещё о доказательствах. Я сверну вам шею, потом подожгу эту избу и уйду. И НИЧЕГО мне не будет! Мы в пяти километрах от линии фронта. Скажу: ликвидировал японскую диверсионную группу. Что, кстати, недалеко от правды, — я пнул труп.
Он помолчал.
— Хорошо. Вот вам правда. Нашей семье и конкретно мне необходимо доказательство смерти Оливера. Для решения вопроса о наследстве. Мы владеем тремя заводами, на которых и производим «Локуст», а также ещё несколько вариантов шагоходов. И наша семья готова заплатить за эти сведения.
— А теперь не врёт! — снова подала голос Айко.
— «Не сумев получить нужное силой, джентльмен принялся торговаться…» — Процитировал я. — Я тут почитываю иногда художественную литературу. Чудо как точно пишут. Вам не кажется?
Позади раздался стон. Кажись, Хаген в себя пришёл.
— Айко! Влей-ка в него обезбол матушкин. Тот, что с синей полоской. — Японка подскочила и кинулась к фон Ярроу. — Продолжим.
— У Оливера должен был быть перстень. Он хранится в потайном месте в шагоходе.
Я опять улыбнулся:
— «Саранча» перебрана раз на десять! Если бы какой-то тайник и существовал…
— И тем не менее! Если вы обеспечите мне возможность…
— Где я? — раздалось сзади. О! Хаген оживает!
— Пей-пей, — пробормотала Айко. Послышалось тихое бульканье.
— Барон, не желаете познакомиться с младшим братом урода, что вашу супругу пытался изнасиловать?
— ЧТО-О-О! — Ого, он орать умеет! — КТО-О-О⁈
— Да не ори ты так! Вот сидит. Торгуется! Ты представляешь?
Всех приглашаем взглянуть на новую иллюстрацию: рывок в сторону «Кайдзю», лиса и медведь в боевой связке!
https://author.today/art/191307
21. К ВОПРОСАМ О ВОЗДАЯНИИ
ТРЯСИ СИЛЬНЕЕ
Я обернулся к фон Ярроу:
— Что за честь жены хочешь? Тут с нами торгуются.
У Хагена аж лицо перекосилось. И цветом он стал таким — я думал, его удар хватит.
Англ моментом ногу с ноги снял, зачастил:
— Мне кажется, вы меня не так поняли. Если имело место преступление, я искренне рад, что преступники понесли заслуженное наказание! — Кажись, проняло «жентельмена». То ли моя радостная синезубая улыбка тому поспособствовала, то ли нависший надо мной оскаленный Хаген, то ли скромная Айко, стоящая у печи и задумчиво поигрывающая вилкой. — Мне нужен только фамильный перстень! И если я могу выкупить его по цене всего шагохода — я готов! Наша семья готова, — поправился он.
— Угу, и для этого вы выкрали моего друга? Чтоб чисто по-дружески предложить ему выкупить «Локуст»? Чего-то я начинаю уставать от этого разговора. Айко, он твой! У тебя час. Пойдём, Хаген.
— Подождите!!! Не надо!!! — англ вскочил на ноги. Я коротким ударом пробил ему в печень и подхватил покачнувшегося Хагена, закинув его руку себе на плечо.
— Пошли, приключенец!
— К-ку-уда? — вело Хагена всё ещё изрядно.
— До «Пантеры», там аптечка поприличнее. — Я вытащил друга на двор. Оглянулся. Тишина-а-а, деревня как вымерла. А может, так и есть? Или бежали от фронта? Такое тоже возможно.
— А этот? — Хаген дёрнулся назад.
— Не кипишуй давай! — я поудобнее перехватил его руку. — Не надо тебе это видеть. Да и мне тоже. Судя по тому, что рассказал мне Витгенштейн, у японских лис прям в самой природе есть потребность над кем-нибудь покуражиться. Им даже злостных преступников выдают, которые на смерть осуждены, слыхал?
— Д-да, помню что-то такое…
— Ну вот.
— Но все мои наблюдения, — о, кажись в себя приходит, заговорил превыспренне, — говорят о том, что Айко изо всех сил перевоспитывается.
— М-гм, — проворчал я. — Перевоспитывается-перевоспитывается, да не перевоспитается. Против природы, брат, не попрёшь. Вон Серго раз в месяц тоже мясо сырое ест в облике. Не может он без этого. Вот и тут… Лучше этот мерзавец, чем мы…
Мне вдруг пришла в голову неприятная мысль, что моя природа тоже может запросить странного. Зверь с готовностью оживился.
И чё там? — спросил я с величайшим подозрением. — У меня как?
Во льды надо! На снегу поваляться!
А, ну это ерунда, в любой момент можем себе позволить! Что сразу-то не сказал?
Так пока ещё не сильно приспичило.
Ты это, до греха не доводи! Раз в месяц слетать на Имперском Скором — на денёк — очень даже можем себе позволить! А на крайний случай у нас магия есть, да парней попросить подмогнуть, совокупно ледяную поляну организуем, отведём душу.