— А почему именно Индия? — Хаген посмотрел на меня: — Илья Алексеич, ты не думал, что?..
— Да ежу понятно, что англы одной рукой извиняются, а другой — новую каверзу готовят! Не могут они не знать, что с Голкондой у нас отношения разлажены. Как пить дать, через них постараются русским кровь попортить.
— Эх, лучше бы на южноафриканские колонии сторговались… — протянул Саня.
— Да какая разница! — усмехнулся я. — Здесь на нас индусов натравят, там — нигров. С индусами ещё и замириться легче. У них хоть какие-то малые государства есть. С одними вражда, а с их врагами — пожалте: и союз, и торговлю можно организовать. А в Африке племена сплошные, сегодня есть — завтра нет, откочевали или в какой-нибудь набег ушли. А то наоборот — их захватили и увели. Хрен ты с кем договоришься.
А буквально на следующий день произошло ещё событие. И в моём понимании, оно было сильно связано с аглицкими извинениями. Япы — они тоже хитрые. Сидели ждали: а вдруг да английская корона решится и Русской империи войну объявит? На суше они, конечно, так себе вояки, а вот флота у них ещё предостаточно осталось. Но сразу после того, как Англия расшаркалась да ещё и поступилась колонией, японцы поспешили сделать свой шаг.
— Вон чё, — обескураженно чесал в затылке Святогор. — Придержать, поди, хотели, а как наглы закатались — так и этих выставили. Иду — сидят на границе. Меня ждут, вообразите!
Две (весьма обманчиво, я полагаю) выглядящих совсем юными японки шмыгали носами и хлопали мокрыми глазками.
Тут со стороны столовой появилась Айко, которая как раз относила новой редколлегии боевого листка свои карикатурные шедевры. Увидела девчонок и кинулась бегом. А они — навстречу ей, в два голоса жалуясь на кого-то (уж интонации-то мы все смогли понять) и заливаясь слезами.
— Это что ж — внучки твои, получается? — спросил Святогора я, глядя на умилительную сцену воссоединения семьи. Лисьей, очевидно.
— М-м-гм, — только и протянул тот. — Жил себе не тужил, можешь себе представить — и на тебе!
— Мало того, что счастливый папаша, так ещё и дедуля! — хохотнул я.
— Позубоскаль давай! — вяло отбрехался он. — Этих пороть не буду. Сам учи.
— Я-то чё! — у меня сразу отпало желание ржать. — Нашли тоже воспитателя! Мать пусть. В маленькой палатке им троим тесно будет, пока Соколовскую займут. Вот там пущай и внушения им делает, сор из избы не вынося.
Святогор только хмыкнул и нахальным образом слинял. А Айко подвела ко мне своих дочурок. Старшая — Сэнго, младшая — Хотару. Не знаю уж, что им там мать наговорила и к каким средствам убеждения прибегла, пока они обнимались, но смотрели мелкие на меня опасливо.
А вот и они. Две мелких рыжих морды осторожно выглядывают из палатки:
https://author.today/art/191422
22. ЛИСА — ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЦЕННЫЙ МЕХ…
ЕЩЁ НОВОБРАНЦЫ
— По-русски-то девки твои хоть понимают? — спросил я Айко, когда обе дочки чинно были мне представлены.
— А как же! — удивилась мамаша, и обе лисички кивнули синхронно, как куколки:
— Да, господин Илья!
— Как-то странно оно звучит, — прикинул я. — Зовите уж «Илья Алексеевич».
— Хорошо, господин Илья Алексеевич! — снова кивнули обе.
— «Господин» убираем, оставляем имя-отчество, и ладно будет. Не повторять!
Ох уж этот взгляд мне…
— Вилки метать умеете?
Вот тут они обе слегка удивились и переглянулись:
— Вилки?
— Вилки-вилки. Как показывает опыт вашей маменьки, метать вилки в нашей ситуации — первейшее дело! А если не умеете, будете тренироваться. Пошли!
— Прямо сейчас? — удивилась уже Айко.
— А что, у вас есть какое-то особо важное дело?
— Нет, но…
— Что «но»?
— Но ведь они только что пришли?
— Ну и что?
На это возражений у японок не нашлось, и они посеменили за мной.
— Бак с вилками мать покажет. Кто сможет шкуру пробить — тот и молодец.
— Вашу шкуру? — деловито уточнила Сэнго.
Значит, мать им успела сказать, что я медведь.
— Мою, — не стал отпираться я и принял боевую форму.
А судя по глазёнкам, они чего-то вроде обычного бурого мишки ожидали. Что ж, сегодня у лисичек день открытий. Я накинул щит — и очень вовремя! Первая вилка воткнулась в него с металлическим «бэ-э-эн-н-н-г!» Значит, немножко пробиваем, всё-таки? Молодцы какие! Ну пусть так и пробивают. Слегка, чтоб шкуру не драло, но и не отваливалось.
Так у них вилки быстро кончатся!
Конеч-ч-чно, — коварно усмехнулся я. Про себя, конечно же. Пусть стараются. Я их ещё и бегать заставлю.
За «Пантерой» вдогонку?
Отличная идея! Чтоб энергию дурную истратить. С новобранцами это — первейшее дело.
ПЕРЕДВИЖКА
А на следующий день к нам снова синему привезли.
В этот раз уже все наученные были — пришли со своими скамьями-стульями. И даже вонялки дымные от комаров по периметру развесили. Все тебе роскошества! Ну и мы всем экипажем, естественно. И три лисы чинно в ряд, под грозным взглядом атамана.
В начале, как положено, информационный журнал. Что, где и как. И, если честно, эти картины цепляли уже уставших от войны казачков гораздо сильнее, чем обещанная комедия. Комедия — что? Смешки да хиханьки. А тут тебе — города да веси, за которые ты свою кровь проливаешь! Вот тут школу новую открыли, там привезли новую партию тракторов, чтоб, представляешь, вместо лошадок пахать! Да продали тем, кто земельку пашет, с государевой скидкой! А тут — реку здоровенной плотиной перекрыли маги-геоманты. И для ближайшего города электричество протянули! А тут мост построили. Причём в таких страшных неудобьях, что прям непонятно, как инженера смогли так? И теперь путь ажно на триста вёрст сократился!
Ну и в конце, как положено, вести с фронта. Оно, конечно, с газетами у нас недостатка не случалось — это я уже рассказывал. И казённые доставляли, да и сами казаки покупали в увольнениях. Многие, как в ближайший городок поедут, так назад с цельной охапкой возвращались — не только для себя, но и для обчества.
Но с синемой не сравнить! Тут-то словно сам на события смотришь!
Вначале показали какие-то совещания генеральские. Тоже надо! А то как мирные договоры заключать? Война катилась к своему завершению, и сейчас непонятно было только одно — насколько Российская империя земелькой прирастёт? Или ещё чем… На то у генералов головы пусть болят.
А потом показали нас. В смысле — генеральное сражение, в котором поучаствовал наш механизированный отряд. Видимо, опять с дирижабля снимали. Вот пошли в атаку ТБШ, вот следом СБШ, а потом камера переключилась на шагоходы противника. Вот вдалеке появляется махина «Кайдзю».
Вдруг картинка сменилась белыми буквами на чёрном фоне: «Подвиг княжеского экипажа».
Снова картинка: «Святогор» с гербом Сокола, вспыхивая щитом, несётся на строй японских шагоходов. И вновь Иван повторяет свой фирменный финт, разрубая летящие в него ракеты. А вот «княжеский» шагоход сминает одного «Досана», подсекает опору второго, летит, как нож сквозь масло, но… Япов слишком много, и потихоньку вокруг бешено вертящейся машины смыкается круг врагов… Вот уже и опора отрублена… А «Святогор» ведёт бой!
Тихонько стрекотал аппарат синема-передвижки. И над площадкой висела ощутимая аура ярости. Я так думаю — не у одного меня возникло бешеное желание оказаться там, рядом, помочь, прикрыть… Мы все знали, что бой уже закончен победою, что князья хоть и пораненные — живы. Но! Велика всё же сила синема!
А вот «Пантера» врывается во вражеские шагоходы. Выстрел прямо в упор, в корпус одному и удар корпусом другому…
— Молодца, «Пантерка»! И особливо твоя милость! Красава! Смотри, что творят!
— Да не скачи ты, балабол! Полэкрана загородил!
— Молчу-молчу… Я ж похвалить!
— Сижа хвали!
А вот «Архангел» Федора в длинном прыжке сносит вражеский «СТ-15». Как он об него опоры не сломал?
Завершался ролик моментом, как фигурка Хагена проникает в разбитый «Святогор»…
Да-а-а… Я, кажись, за всё время даже не вздохнул.
— Э-э-э! А чего лисичку нашу не показали? — прогудел внезапно Федя. — Непорядок! Она ж князей лечила.
— Да и не только князей! В госпитале-то…
— И меня…
— Внимание! Следующая лента!
На экране появилась надпись: «Решающий момент».
Кажись, знаю, чего сейчас покажут. Опять взгляд сверху. Оператор мазнул камерой по позиции наших войск. Потом перевел взгляд на «Кайдзю». Вот же она страшная-то дурища!.. Вблизи же не видать всю эту стальную машинерию…
И вдруг в механической мешанине сверкнула и понеслась в сторону шагающего линкора светящаяся точка. Оператор поспешил приблизить кадр. Белый медведь с лисой на шее несётся по полю боя! Надо сказать, выглядели мы совершенно безумно. Особенно Айко. Ну и рожа, прости Господи…
Зрители оживились, словно всё — вот сейчас заново происходит!
— Жми, родной!
— Давай, Ильюха! Порви их там!
— Да-а-а!
Казаки нетерпеливо подскакивали, вскрикивали, хлопали в ладоши и били себя по коленкам, заново переживая те страшные минуты. Камера приблизилась, крупно показывая, как я карабкаюсь по опоре…
— Чисто белка, ты гляди! Ловок Илюха!
— Замолчи! По-хорошему прошу, отвлекаешь!
— Молчу-молчу…
А потом показали наш пробег по палубе. Особо кровавые моменты были закрыты чёрными прямоугольниками, но перед экраном собрались не экзальтированные дамочки, и никто не сомневался, что там закрыто. А потом мы проникаем внутрь. И спустя некоторое время японский сухопутный линкор выбрасывает белый флаг.
— Чего-то быстро у них всё прошло, мы же много дольше провозились…
— А это называется «монтаж», братец! — торжественно воздел вверх палец атаман. — Самые важные моменты оставляют, а кое-что вырезают, соображаешь?
Я хотел ответить, что уж не лыком мы шиты, так-то соображаем, но со всех сторон повскакали зрители, крича и хлопая меня и Айко по плечам. Мне ещё удалось отби