– Если бы мне кто сказал, когда я девочкой была, что когда-нибудь один пятнадцатилетний мальчик при мне зарежет другого пятнадцатилетнего мальчика, а я отнесусь к этому факту так, будто у меня всего-навсего бретелька с плеча съехала, и даже ничуть не удивлюсь, то я бы в те поры просто не поверила.
– Ты сама-то поняла, чего наговорила? Не болтай, Катя, тащи давай.
– Да тащу я, тащу-у…
Ее брови изобразили иероглиф «Да где тебе понять, юноша».
– Зараза!
– Кто, я? Ну, знаешь ли, это переходит всякие…
– Да не ты, Катя, блин, а угробище у нас на плечах. Думаешь, на центнер потянет?
– Легко, Даня. Отдохнем минутку?
Тут шальная пуля расколола кирпич прямо перед ними.
– Даня, я беру свои слова назад.
– То-то же.
– Ты можешь как-нибудь объяснить, почему наш приз ни жив, ни мертв?
– Он по жизни такой.
– Я же тебе это когда-то и рассказала. А если без шуток?
– Не знаю. Есть, правда, одно соображение… Мне как в монастыре сказали? Сунешь, мол, паразиту железяку куда хочешь, хоть в задницу, ему однояко наступит каюк. Мол, только ткни поглубже. Он не человек, на него и оружие действует иначе… А у меня задумка была: приставить магу кинжальчик, куда сподручнее будет, дальше он сам сообразит, сколько сантиметров металла его от смерти отделяет. Должен сообразить, маг он или кастрюля немытая?! А когда поймет, сам же нас при всем честном народе с поста-то и выведет.
– Получилось не по-твоему.
– Не по-моему. Малость поточней бросил бы, и хана призу… Но ведь промахнулся? И железяка в паразите сидит на пару-тройку сантиметров. Значит, повезло нам. Тютелька в тютельку не добили, а только лишили сознания.
– Пока острие в нем, нам нечего опасаться?
– Похоже на то. Правда, сейчас-то он еще и спеленут да пасть у него заткнута, стало быть, силе его мажьей грош цена… Ножичек, однако, я придерживаю. На всякий случай.
…Тягач стоял на том месте, где ему и положено стоять. Ракетную установку меткий стрелок со стены разбил в щепы снарядом из скорострельной пушки. Впрочем, никто и не рассчитывал найти ее целой.
Только Гвидона нигде не было видно. Они втащили безвольное тело в Гэтээс. Кинжальчик на всякий случай укрепили набором ремешков – теперь никакая тряска не вытолкнула бы его из тела. Даня велел напарнице заводить колымагу, а сам вышел поискать умельца войны. Сунулся туда-сюда, никого не нашел. Встревожившись, сунул курево в рот, затянулся раз, другой, третий и встал у полуразрушенной стены – отлить. Струя ударила в ломаный кирпич, лужица весело растекалась, как вдруг генерал заметил, что брызги желтого мешаются с брызгами красного. «Козья ножка» с ядреным самосадом приземлилась в лужицу, слегка шипнув.
Дане едва хватило нервов доделать дело…
Гвидон лежал за стеной в позе младенца, подогнув колени к подбородку. Умирая, маг зажал уши обугленными руками, на которых уже не было пальцев. Голова напоминала большой кусок антрацита, с почерневшего черепа свисали ошметки плоти.
– Ну что же ты, парень… что же ты…
Даня видел сотни смертей. Простых, можно сказать, бытовых, например когда малолетка в дрянной команде тупо загибался от скарлатины или просто с голодухи… Страшных, болезненных, нелогичных, – на все вкусы. Свежий труп давно стал для него бытовой деталью из протокола повседневности. Более того, Даня был почти готов к смерти Гвидона. Почти.
Но около него давненько не появлялись новые хорошие люди. И еще того дольше никто из хороших людей не погибал, работая с ним, генералом Даней. Его резануло мгновенной болью, словно по легким провели опасной бритвой…
– Как же тебя угораздило, парень…
Генерал хотел закрыть глаза магу, но глаз не было, их начисто спалил магический удар. Тогда он разорвал упаковку с бинтом, посеревшим от старости, наклонился над телом Гвидона и наложил повязку на пустые глазницы.
Потом Даня взгромоздил труп себе на плечо и потащил к Гэтээсу. Там мертвец лег рядом со своим убийцей, живым и почти невредимым.
– Что там, Даня? Ты нашел его?
– Да…
– Жив?
– Нет. Мы его сами похороним, не отдадим подземным. Он это заслужил.
Повинуясь внезапному импульсу, генерал добавил:
– И ты не заглядывай сюда.
– Как скажешь. Мне он тоже пришелся по душе. А почему не заглядывать?
– Месиво, Катя…
Она почувствовала себя маленькой девочкой, получившей на день рождения потрясающий сливочный торт. Все-таки, кажется, Даня иногда бывает с ней ласковее, чем командир с бойцом. Нет, пожалуй, о ласке речь не идет, правильнее сказать так: «Он проявляет внимание». Да. Теперь правильно.
А генерал придерживался следующего мнения: видеть такой кошмар не следует никому. Хотя бы и человеку, который сам из драк и смертей не вылезает.
– Заводи, Катя, уходим. Правь на точку встречи.
– Поехали.
Пока напарница прогревала двигатель, он связался с Тэйки.
– Даня? А? К точке встречи едешь? Ну ты с-сукин сы-ын… До чего же ты с-сукин сы-ын! Ты же ведь такой с-сукин сы-ын, что… в общем, я тебя, козла, целую. Катька цела? А Немо? А субчика сцапали? А? Ты дохлый какой-то, прямо замороженный, Данька…
– Катя в порядке. С Немо я сейчас свяжусь. Гад в трюме отдыхает. Гвидона больше нет.
– Хана младенчику? Девушка Гваддэ тоже ласты склеила.
– Этот… отличался от других подземных. Он спас наши шкуры.
Пауза. Тэйки изменившимся голосом произнесла:
– Земля пухом…
– Ты-то как?
– Без особых повреждений. А шороху им за троих выдала! Все тебе расскажу потом.
– Правду сказать, я очень этому рад. – Генерал подумал и добавил: – в смысле, тому, что без особых повреждений, сколопендра краснобокая.
– Вообще-то я тоже рада… за себя, – она хихикнула, – и за тебя, козлика, не меньше. Только никак поверить не могу: ты же все от нас скрыл! Ну, с-сукин сы-ын… Отбой, Даня.
По ликующим интонациям первых фраз Тэйки генерал понял: барышня едва выскочила у смерти из пасти, и все никак не придет в себя.
– …Кто тебе сказал, что я в порядке?
– А что такое, Катя?
Она молча сняла с пальца серебряное колечко – знак магического ученичества. Под ним пламенел ожог устрашающего вида. Генерал потянулся к аптечке…
Чуть погодя тягач тронулся с места и покатил.
Даня попытался связаться с Немо, но не тут-то было. Оба токера работали, Немо вроде отвечал ему, однако генерал слышал лишь бесчисленную скороговорку, треск, щелчки, электрические шумы, словно разговаривал с испорченным автоответчиком… Даня отключился, а затем снова вызвал Немо. Ничего не изменилось. На третий раз сквозь скрежет и бессмысленное бормотание до него как будто донеслось: «…тречи…» Сразу после этого связь оборвалась.
– Как там Немо? Я что-то не поняла.
– Я тоже не понял, Катя. Странные звуки… Но вроде он едет к месту сбора… если я правильно понял его.
Катя моргнула, показывая: да, мол, сообразила. Они проехали еще с километр, как вдруг тягач со скрежетом и лязгом затормозил. Даня заработал второе боевое ранение за нынешнюю ночь – второй синяк на лбу. Все боевые рефлексы моментально пришли в состояние «готовность номер один».
– Ты чего, Катя?
– Сядь-ка ты на мое место, душа моя.
Даня, не задавая лишних вопросов, поменялся с ней местами. Катя лучше всех разбирается в движках, дорогах, маршрутах, горючем, водителях… да и водит она лучше всех. На ее слово генерал привык полагаться. Он даже не ждал объяснений. Тем не менее, когда турбина вновь издала рокот, Катя заговорила:
– Ты не думай, у меня нервы в порядке… Я здорово устала сегодня… и натаскалась вдоволь. Руки трясутся. Такая глупость, знаешь! А с трясущимися руками эту штуку водить нельзя…
Он кивнул.
– Даня! Даня! Даня! – заблекотал токер.
– Я.
– Ты каккого ляда не откликаесся? Умный?
– Это кто?
– Кот в манто! Своих не узнаешь?
– Когтяра? Бешеных котов генеральша?
– Мяу.
– Чего тебе?
– Опупел! Мы тут развлекались не по-детски, вон целый квартал горит, потому как мы резервуар с напалмом для святого дела раздобыли, а ты, значит, по-хамски мне так: «Чего тебе?» Братишка, может, в морду тебе вцепиться?
– Понял. Мага взяли.
– Й-йес!
– Просто потери тут у меня.
– Много?
– Пока один. С остальными еще не разобрались.
– Все! Шлагбом! Беру назад! Потом побазарим. Но ты могуч, Даня…
Не успел генерал закончить один разговор, как начался другой:
– Ё!
– Рожок?
– Ну.
– Что?
– Взяли?
– Да.
– Факин шыт!
– А ты?
– Дуд! Гребана поста на Тюленева больше нет. Мазафака! Я не верил, что это так симпл. Как два фингера об асфальт.
– Как – нет?
– Римэмба хара мамбуру, май олд гуд феллоу!
– Не понял…
Но Рожков уже отключился.
Через полминуты из токера донесся печальный голос Хряка:
– Даня, ты слышишь меня?
– Да, Хряк. Мы взяли его.
– Молодцы, ребята. А я вот потерял трех своих девок. Вдвоем мы теперь: я да Рыжий Макс…
– Не знаю, что тебе сказать, Хряк. Мы не забудем их, парень.
– Не говори ничего, Даня. Я ни о чем не жалею! Ни о чем, Даня! Мы сделали то, что должны были сделать. Пусть гады вспомнят, что они все еще не хозяева на нашей земле. Мы брали по пять за одного нашего… за одну. Мы ушли с хабаром. И… Даня! Люди запомнят сегодняшнюю ночь… Отбой, генерал.
Катя искоса посмотрела на Даню и воскликнула:
– Да что с тобой, душа моя?! Лица на тебе нет.
Генерал помотал головой, провел ладонью по л6y. Отнял ладонь. Вернул. Почесал лоб.
– Катя… Я только сейчас начал понимать, что мы наворотили…
– Тогда давай-ка опять поменяемся местами. Тебе машину вести надо было, а не на всяких болтунов отвлекаться.
Поменялись. И тут Данин токер взорвался густыми матюками.
– Мужик, т-твою, ты в… на… что, … ярмарку себе там строил, … мать, страхогробище лесное?
– Мне тоже кажется, что погода сегодня ничтяк, Митяй.