– Почему? – В моём голосе появилась настойчивость. – И что с ними случилось, с мамой и папой?
Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.
– Да, не ждал я такого, – произнес он низким, взволнованным голосом. – Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет… ну… забрать тебя у этих… Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гарри, должен бы рассказать тебе обо всем… э-э… но кто-то ж должен, так? Ну не можешь ты ехать в Хогвартс, не зная, кто ты такой.
Он мрачно посмотрел на Дурслей.
– Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-ну… то, что могу, конечно, а могу не все, потому как, э-э… загадок много осталось, непонятного всякого…
Он снова сел и уставился на огонь.
– Наверное, начну я… с человека одного, – произнес Хагрид через несколько секунд. – Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, – его в нашем мире все знают…
– А кто он такой? – спросил я, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя.
– Ну… Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.
– Но почему?
– Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его…
Хагрид задохнулся от волнения и замолк
– Может быть, вы лучше напишете это имя? – предложил я, старательно давя улыбку.
– Нет… не знаю я, как оно пишется. Ну ладно… э-э… Волдеморт, – выдавил наконец Хагрид, передернувшись. – И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так… э-э… двадцать назад начал себе приспешников искать.
И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа – они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и…
Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.
– Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, – виновато произнес Хагрид. – Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом – вот этого вообще никто понять не может – он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил – МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребенком был, а выжил.
Хагрид замолчал, а я задумался, всё вроде сходится, отклонений нет, хотя пасаж про злого волшебника и проклятие мне очень понравился.
Пока я думал Хагрид с грустью наблюдал за мной.
– Я тебя вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привез тебя этим…
– Вздор и ерунда! – донесся из угла голос дяди Вернона.
Я улыбнулся уголками губ, вот и началась вторая часть марнизонского балета.
– Послушай меня, мальчик, – прорычал дядя Вернон. – Я допускаю, что ты немного странный, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Твои родители действительно были колдунами, но, как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то, что получили, только и общались что с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат…
Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона, словно шпагу.
– Я тебя предупреждаю, Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю: еще раз рот откроешь…
Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан с легкостью нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась – он прижался к стене и замолчал.
Любопытно, а с чего вдруг такая прыть? На мой взгляд дядя Вернон не сказал ничего особо страшного или чрезмерно выделяющегося из остального разговора, надо будет потом их подробно расспросить.
– Так-то лучше. – Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.
– А что случилось с Ты-Знаете-Кем?
– Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стал еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка… Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и… эта… непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже… а ведь только человек может умереть. – Угу, а мыши, кошки, бурундуки наконец все прям такие бессмерте… – А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется… э-э… своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, – они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они… эта… как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В тебе было что-то, Гарри, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломал ты его, это точно.
Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение. Если это актёрская игра то снимаю шляпу. Хотя вряд-ли скорее всего лесничий тот кем кажется, добрый недалёкий сторож полностью преданный директору. Однако чем тот думал посылая сторожа за учеником понять не могу, будь Гарри хоть чуть-чуть умнее сразу бы заподозрил неладное.
Тем временем Хагрид видимо чтобы меня взбодрить продолжил.
– Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.
И тут снова подал голос дядя Вернон – видимо, испуг прошел, и он решил, что не сдастся без боя.
– Разве я не сказал вам, что он никуда не поедет? – прошипел дядя Вернон. – Он пойдет в школу «Хай Камероне», и он должен быть благодарен нам за то, что мы его туда определили. Я читал эти ваши письма – про то, что ему нужна целая куча всякой ерунды, вроде книг заклинаний и волшебных палочек…
– Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу как ты, его не остановить, понял? – прорычал Хагрид. – Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе – да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет… и он в нее поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да…
– Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ МАРАЗМАТИК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! – прокричал дядя Вернон.
Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.
– НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!
Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли. Потом вспыхнул фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. На штанах Дадли появилась дырка, а сквозь нее торчал поросячий хвостик.
Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.
Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.
– Зря я так, совсем уж из себя вышел, – сокрушенно произнес он. – И ведь не получилось все равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти свинья, вот и не вышло ничего… Хвост только вырос… – И это Добрый, Светлый волшебник…. Великий Мрак… Превратить в савинью… Авада в лоб раз в сто гуманнее.
Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на меня.
– Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась… ну и из-за тебя, конечно.
– А почему вам нельзя творить чудеса? – поинтересовался я.
– Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.
– А почему вас исключили?
– Поздно уже, а у нас делов завтра куча, – уклончиво ответил Хагрид. – В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой «выкать», мы ж друзья.