айисполкомом.
Перво-наперво принялись сортировать все причины на субъективные и объективные.
Объективных наскреблось так скудно, что все сразу поняли: испечь оправдательный каравай не удастся. Как говорится, дрожжи не те. Ибо, во-первых, мукой для хлебопечения Суксун обеспечен в изобилии. А во-вторых, мощности самого хлебопечения используются в районе всего на 43–45 процентов: можно выпекать до тридцати тонн хлеба, а производится лишь около тринадцати.
Но имелось кое-что и оправдательного свойства. В райисполкоме даже составили реестрик причин по убывающей. Нехватка автофургонов-хлебоперевозок — это раз. Знойное, давно переросшее рамки субъективности пьянство директора хлебозавода А. Желтышева — два. Ну, и три — периодическая недоукомплектованность завода рабочей силой. Дело в том, что трудятся там в основном женщины. А у женщин, как взрослым читателям известно, есть одна особенность — время от времени они уходят в декретный отпуск. Возникла двусмысленная закономерность: хвосты хлебных очередей удлинились прямо пропорционально росту суксунского населения.
Тщательно подбив все объективно-субъективные бабки, председатель райисполкома пригласил на беседу председателя райпо Спицына.
— Послушай, Спицын, пора реагировать. Твои предложения?
— Просить облисполком воздействовать на облпотребсоюз в смысле получения двух автофургонов.
— Дельно.
— Просить урегулировать вопрос с декретами.
— Кого просить?
— Облпотребсоюз.
— Думаешь, им удастся это отрегулировать? Лучше сформулируем так: провести общее собрание родителей. Ну, а теперь самое главное. Надо кому-нибудь оторвать голову. Кому?
— Как кому — Желтышеву!
— Справедливо. А кого обяжем улучшить?
— Желтышева.
— Кому поручим впредь обеспечить?
— Желтышеву.
— Постой, но ведь мы уже запланировали оторвать ему голову. Как же он впредь обеспечит?
— Мда, неувязочка. Отрыв оставим в резерве. А пока запишем: предупредить.
— Нас могут не понять.
— Строго предупредить.
— Нет, лучше уж так: строжайше!
Беседа, оформленная в виде решения райисполкома, упорхнула в облисполком. В облисполкоме ту часть, которая касалась фургона, немедленно перепечатали на глянцевой бумаге и переслали в облпотребсоюз, придав таким образом скромной районной просьбе авторитетный оттенок областного требования.
Но облпотребсоюз тоже в совершенстве постиг тонкое искусство реагирования. На бумаге он горячо заверил, что все нужды поселка Суксун приняты близко к сердцу и аппарат союза готов помочь суксунскому хлебоиспечению всем, в том числе и простыми автофургонами.
Вопрос был исчерпан до последнего зернышка. Везде — в райисполкоме и райпо, в облисполкоме и облпотребсоюзе — жалобу рабочего П. Иванова увенчали ликующие слова: «Меры приняты». Причем приняты настолько окончательно, что возвращаться к исчерпанной теме просто бестактно. Заместитель председателя облпотребсоюза тов. Белоусов даже рассердился, когда председатель райпо тов. Спицын решился напомнить об обещанных фургонах. Рассердился и наложил резолюцию: «Думаю, что тон очень дерзкий». Надо ли уточнять, что никаких фургонов дерзкий Спицын не получил?
А в поселке Суксун по-прежнему не хватало хлеба, и рабочие двух заводов, отстояв смену у станка, простаивали еще по полсмены — у хлебных магазинов. Не говоря уже о порожних полках в Сызганке и Тебеняках, в Васькино, Нижне-Истекаевке, Верхне-Истекаевке тож.
И все это, повторимся, — при полном достатке мучных фондов, при бездействующих мощностях.
…Ташкент — город хлебный. И Киев, и Тюмень, и Кинешма… В какой кружочек на карте ни ткни — все сплошь хлебные города. А вот в Суксуне хлеб не столько имя существительное, сколько предлог. Прекрасный предлог для принципиального, нелицеприятного разговора о тех, кто с непостижимой ловкостью испекает бюрократические караваи. Вот такой вышины!
ИЗ ЧУЖОЙ ТАРЕЛКИ
Судья поднял руки, давая сигнал к окончанию игры.
«Забой», футбольная команда первой лиги класса «А», потерпела очередное поражение. На следующий день в кабинет начальника головного специализированного управления треста «Стальконструкция» Игнатия Валерьевича Пипетухина вошел моложавый мужчина в пиджаке спортивного покроя. Мужчина сел, горестно вздохнул и, многозначительно прищурив глаз, спросил:
— Ну как, видели?
— А что? — настороженно спросил Игнатий Валерьевич, у которого в тяжком предчувствии заныло сердце. — Что я должен был видеть?
— Значит, читали?
— В последние дни я ничего, решительно ничего не читаю! У меня, видите ли, с освоением фондов не совсем ладится. Я в кино уже два года не был…
— Хорошо, тогда я сам вам все расскажу. Это было похлеще любого кино! Мячу буквально некуда было деваться. Он уже практически лежал в воротах. Его не стоило забивать достаточно было просто подуть. Известные в городе лица, сидевшие рядом со мною на трибуне, даже закрыли свои лица руками. Ибо мяч — будьте мужественны! — мяч просвистел мимо ворот. Догадываетесь, в чем дело?
— Ничего я не догадываюсь! Я уже в кино два года…
— Хорошо, тогда я сам вам объясню… Представьте: человек не в своей тарелке. У него печальные глаза. По ночам он вздыхает тяжко, как лошадь в ночном. И даже легкая физзарядка его не бодрит, а огорчает.
— Может, он меланхолик?
— Нет, он полузащитник. Атакующего плана. Но в последнее время он потерял агрессивность и стал интересоваться, как проехать в Караганду. Представляете, чем это грозит?
— Караганде?
— Нам! Мы с вами можем вылететь!
— Куда?
— Не куда, а откуда! Из первой лиги, класса «А». Короче, теперь игра, любимая миллионами, зависит только от вас!
— Я играю только в преферанс. И то по маленькой. Впрочем, если миллионам нужно, я могу подуть…
— Не дуть нужно, а стимулировать! Или, скажу прямо, — платить! Полагаю, ставка вашего главного инженера вернет нашему полузащитнику агрессивность.
— А ставка нашего рядового инженера не вернет вашему полузащитнику агрессивности?
— Не забывайте о Караганде. Что же касается вратаря…
— При чем тут вратарь? Разве он у вас тоже не в своей тарелке?
— Именно! Футбольная команда — это единый организм. Что толку в забитом мяче, если пропустим два?
— Но я не могу зачислить главными инженерами весь этот ваш организм! У меня план, фонды, отчетность!
— А главным бухгалтером?.. Впрочем, нет, кто-то же должен нам платить… Ладно, так и быть, согласен на слесарей. Но премия — ежемесячно!
— И не просите — не могу!
— Просить?.. Зачем мне просить? Я просто позвоню.
— Откуда?
— Не откуда, а куда. Я позвоню лицу, которое закрывало свое лицо руками. Пусть там решают, нужны ли Кривому Рогу притаившиеся болельщики Караганды. Звонить?
— Не надо!
Розыгрыш стандартного положения завершился успешным взятием кассы. Половина «Забоя» отныне числилась слесарями специализированного управления. Оставалось побеспокоиться о другой половине. Впрочем, особых хлопот не предвиделось. К своему великому счастью, «Забой» обосновался в городе, который занимает не последнее место в списке индустриальных центров страны, и т. Мишутин, председатель городского спорткомитета, не сомневался, что если не первый, то второй или третий командир индустрии не устоит перед стремительной атакой.
Не устоял первый же. Директор местного автопредприятия, владыка половины окрестных грузовиков и автобусов, поупорствовав для приличия, приютил не только оставшихся футболистов, но и шофера ДСО «Авангард». И тоже на положительно зарекомендовавших себя должностях слесарей: от добра добра не ищут.
Очередную встречу «Забой» проиграл. Директора промышленных предприятий, понурившись, покидали стадион. Завтра не сулило им ничего хорошего. Надо было готовиться не только к труду, но и к обороне от рвачей атакующего плана.
И предчувствие не обмануло командиров индустрии. На следующий день неутомимый Мишутин организовал сбор денег с промышленных предприятий в фонд улучшения самочувствия и повышения психологической отдачи.
— Ну как, слыхали? — многозначительно щуря глаз, вопрошал Мишутин.
— Ничего я не слыхал… — отвечала очередная жертва, сознававшая полную бесперспективность всякого сопротивления и тем не менее на что-то чудодейственное надеявшаяся. — И не видал… И не читал…
— Хорошо, тогда я все объясню. Значит, мяч катится в ворота. Ну, что тебе стоит — отбей! Не отбивают! Почему?
— Да не знаю я, почему! У меня план, фонды…
— Вот именно, фонды. Короче, дорогой товарищ, есть такое мнение, чтобы простимулировать основной состав. Надо срочно повысить психологическую отдачу!
Ах, как много берет эта таинственная и ненасытная психологическая отдача! Признаком хорошего тона принято почему-то ссылаться на знаменитых бразильцев. Тем более что о трехкратных чемпионах мира нам известно все.
Известно, в каком музее хранится золотой слепок с ноги несравненного Пеле. Известно, почему хотел бросить, да так и не бросил курить правый крайний бразильцев Гарринча. Ну, а таинственные штучки бывшего психолога команды доктора Гослинга давно уже перестали быть тайной даже для не очень эрудированного поклонника улан-удэнской «Селенги»: подумаешь, крутит на патефоне перед матчем самбу!..
Не менее широко информирована наша общественность и об экзотических нравах пламенных бразильских любителей футбола. Ах, мальчишки, жонглирующие тряпичными мячами на пляже Копакабана! Ах, суровые крепостные рвы, ограждающие изумрудный прямоугольник от неистовых трибун крупнейшего в мире стадиона «Маракана»!
О нашем же родимом футболомане, особенно если он не распивает горячительного на трибунах, мы наслышаны поменьше. Футбольные карнавалы в моду не вошли. Экзотических рвов на наших стадионах нету. И многие городские власти, всецело поглощенные крупнопанельным жилстроительством, так и не удосужились пополнить список экспонатов местных музеев слепками с бутс своих знаменитых бомбардиров.